Сокровища царя Соломона

– Откройте! – потребовал Быков у невидимой соседки. – Я попытаюсь перелезть с балкона на балкон.

– У нас балкон выходит на другую сторону, – злорадно сообщила она. – И вообще, я незнакомых людей в квартиру не пускаю. Ждите пожарных, я их уже вызвала.

Хоть какая-то польза от этой ведьмы. Кашляя, Быков сделал еще несколько попыток достучаться до профессора, потом стал звонить в соседние двери, но больше ему никто не открыл.

Зажимая рот и нос ладонью, Дмитрий посмотрел на потолок, туда, где, почти скрытый за густой дымовой завесой, виднелся ход на чердак. Быстро вскарабкавшись по хлипкой железной лесенке наверх, Быков уперся головой в люк и с громким ревом попытался сорвать замок с петель. Он не мог ждать пожарных. Интуиция подсказывала Дмитрию, что счет идет на минуты, а может, и на секунды.

Быков так сильно напрягся, что, казалось, его шейные позвонки вот-вот сломаются или проломится макушка, которой он упирался в люк. Дмитрий опять зарычал, как будто благодаря этому могли увеличиться его силы. И, хотя такое поведение полностью противоречило законам логики, это сработало.

Он услышал скрип и скрежет – это из деревянной дверной коробки вылезали шурупы. Наконец они разлетелись в разные стороны, отскакивая от стен, словно пули. Упал, зазвенев, замок, и люк с грохотом распахнулся.

Взбираясь наверх, Быков за что-то зацепился и несколько раз дернул ногой, пока не услышал треск рвущейся материи. Освободившись, он бросился к слуховому окну. Чердаки пятиэтажек были знакомы Дмитрию с детства, с тех пор как их мальчишеская ватага целыми днями шныряла по округе, ища новые опасные для жизни забавы. Крыша была прекрасным местом для того, чтобы испытать собственную храбрость, ловкость и силу. По правде говоря, у маленького Димы Быкова немели руки и ноги, когда он оказывался на крутой черепичной кровле. Приходилось делать вид, будто ему, как и остальным пацанам, ничего не стоит перепрыгивать с одного ската на другой, съезжать на корточках до ржавого ограждения, спускаться на землю по шаткой пожарной лестнице…

Это было трудно, но он справлялся. Справится и теперь.

Распугивая голубей и воробьев, обосновавшихся на чердаке, Быков выломал деревянную раму чердачного окна и бросил ее на пол. Стекло разбилось, и Дмитрий полез в узкий оконный проем.

Быков уже подзабыл, как делал это в детстве, поэтому, выбравшись наружу, оказался в затруднительном положении. Он обнаружил, что ему довольно трудно преодолевать земное притяжение, упираясь в скат оцарапанными ладонями. Следовало лезть вперед ногами, а не головой.

«Нужно развернуться и сесть», – сказал он себе. Решение было принято правильное, а вот исполнение подкачало. Быков поскользнулся на заснеженной черепице и покатился вниз, с ужасом сознавая, что, возможно, это последние мгновения его жизни.

Небо и крыша успели дважды поменяться местами, прежде чем он остановился – так резко, что прокусил щеку и ощутил металлический вкус крови во рту. Распластавшись, Быков осторожно повернул голову и увидел, что зацепился порванными брюками за гвоздь, торчащий из волнистой кровли.

Память услужливо выдала поговорку: «Не было бы счастья, да несчастье помогло», – которая, промелькнув в памяти, тут же была забыта. Высвободив штанину, Быков сел и осторожно спустился до низенького железного ограждения. Стараясь не налегать на него всей тяжестью, Дмитрий вытянул шею и посмотрел вниз. Балкон Балтера находился метра на два левее – его легко было узнать по штабелям макулатуры, хранившейся там с незапамятных времен под полиэтиленовой пленкой. Однажды Быков предложил профессору нанять машину и вывезти все эти спрессованные временем журналы и газеты уже не существующей страны. «Нет-нет! – испугался Михаил Иосифович. – Вместе с этой, как ты выражаешься, макулатурой канет в Лету целая эпоха, которая мне дорога».

«Как бы мне самому не кануть в Лету», – с опаской подумал Быков, пробираясь вдоль ограждения. До его слуха доносились рулады пожарных сирен, но самих машин пока видно не было. Это означало, что отступать нельзя.

Замерев над профессорским балконом, Быков понял, что теперь ему предстоит самое трудное. Балконы кажутся достаточно широкими лишь тогда, когда на них стоишь – да и то если не боишься высоты. А вот если смотришь с крыши, да еще когда тебе предстоит сигануть оттуда…

Дмитрий зажмурился. «Я не смогу, – сказал он себе. – Не смогу, не смогу…»

Озябшие пальцы вцепились в ограждение с такой силой, будто вознамерились срастись со ржавым железом навсегда. Быков заставил себя открыть глаза и снова посмотреть на балкон Балтера, но его взгляд упрямо убегал в сторону, бесцельно обшаривая заснеженные крыши соседних зданий, бездонный провал улицы и дома, уставившиеся на Дмитрия сотнями окон. Сирены выли уже где-то близко. Но пока пожарные развернут рукава брандспойтов, пока выдвинут лестницы, по которым побегут ловкие парни в блестящих касках… За это время можно превратиться в черную головешку или угореть от дыма. Ах, профессор, профессор, что же вы там опять натворили, рассеянный вы наш?

Не отпуская железную перекладину, Быков переступил через нее, развернулся, опустил одну ногу, другую и повис.

Балкон Балтера находился прямо под ним. Стоит Дмитрию разжать руки, и он спрыгнет туда примерно с двухметровой высоты. В ту же секунду его качнет, бросит на перила, и, потеряв равновесие, он с криком полетит вниз. Воображение так отчетливо нарисовало эту картину, что Быков уже почувствовал себя разбившимся в лепешку мертвецом, истекающим кровью на асфальте.

– Нет! – прошептал он.

И разжал пальцы.

Удар о бетонную площадку оказался еще более сильным, чем Дмитрий ожидал, – словно через его подошвы пропустили разряд электрического тока. Быков взмахнул руками и поймал мокрые перила. В какое-то мгновение ему показалось, что он не устоит на балконе. А в следующую секунду Быков уже оторвался от перил, подхватил увесистую кипу журналов «Вокруг света» и протаранил ею стекло балконной двери.

Не успели осыпаться осколки, как он просунул руку в образовавшуюся брешь и повернул дверную ручку.

– Михаил Иосифович? Михаил Иосифович!

Балтер был в кухне. Пламя с азартным хрустом пожирало мебель, пластмассовые поверхности и линолеум. Рядом с профессором валялся ковшик, из которого, надо полагать, он пытался погасить огонь. Из крана в раковину била мощная водяная струя.

– Михаил Иосифович!

Подхватив бесчувственное тело под мышки, Быков поволок его прихожую, где уже разрывался дверной звонок. Брюки на профессоре дымились, а рубаха успела превратиться в лохмотья. Кожа покраснела. Густые седые волосы свернулись от жара в завитки. Балтер не подавал признаков жизни.

Надрывно кашляя, Дмитрий отыскал на ощупь замки и открыл входную дверь. В подъезд устремилось дымное облако. Пламя, раздутое сквозняком, взметнулось к потолку, вырвалось из кухни, перепрыгнуло на обои.

Едва не сбитый пожарными с ног, Быков поспешил покинуть квартиру. К счастью, медики тоже уже прибыли на место событий. Балтера отнесли в машину скорой помощи. Профессор кашлял, его рвало желчью. Быков не смог оставить его в таком состоянии и поехал в больницу вместе с ним.

Дмитрий провел там несколько часов, ожидая, пока старика обследуют. Наконец ситуация прояснилась. Не слишком обширные ожоги второй степени, вывихнутая рука и микроинфаркт: таковы были последствия пожара для профессора Балтера. Ни о какой поездке в Африку, разумеется, и речи быть не могло.

– Как же вы так, Михаил Иосифович? – с упреком спросил Быков, когда его впустили в больничную палату.

– Все эта картошка, будь она неладна, – ответил Балтер слабым голосом. – Сварил, подхватил кастрюлю полотенцем, чтобы руки не обжечь, а оно возьми и загорись от плиты. Я не сразу это заметил, а когда увидел, бросил в мусорное ведро. Спохватился, когда в тумбочке заполыхало. Растерялся я, Дима. Ну и перепугался, конечно. Принялся тушить огонь, а тут сердце прихватило. – Профессор виновато улыбнулся. – Такой уж я невезучий. Видно, не судьба мне книгу выпустить. А жаль. Я уже и аванс получил… Теперь придется возвращать. – Он погладил себя по левой стороне груди. – Договор предусматривает наличие оригинальных фотографий. – Наморщив лоб, Балтер уточнил: – Не менее тридцати штук. Цветных, художественных, в высоком разрешении.