Страница 32 из 65
Кедвин, подумав, кивнула:
— Да, пожалуй… У Кассандры нет причин приукрашивать твой и без того «светлый» образ.
— Возможно, будь ты на ее месте, ты была бы не столь рассудительна.
— А будь она на моем месте, устроила бы охоту на всех, кто имел несчастье родиться в Римской Империи? — Кедвин покачала головой. — Дело не в том, кто на чьем месте, Митос. И моя жизнь проходила не в райских кущах. Если на то пошло, я вообще не знаю женщин-Бессмертных с легкой судьбой. Это ничего не объясняет и не оправдывает. И тем более того, что я видела.
— А что ты еще видела? — насторожился Митос.
— Я была у МакЛауда, хотелось перекинуться парой слов. Вот и представь себе такую картину: мы с ним сидим на палубе, разговариваем. Вдруг появляется Кассандра, этак небрежно прерывает наш разговор, а он перед ней чуть ли не извиняться начинает! Не знаю, что это может значить, но меня покоробило, — Кедвин недоуменно развела руками. — Что, черт возьми, у них за отношения?
— Да, — сказал Митос, потушил сигарету и тоже сел в кресло. — Честно говоря, все, что происходит вокруг него в последние годы, очень странно.
— М-м-м? — изогнула бровь Кедвин.
— Видишь ли, Кассандра положила на него глаз очень давно, еще когда он был мальчишкой…
— Мальчишкой? Но каким образом?
— Она жила в лесу неподалеку от Гленфиннана. Как говорили, ждала рожденного в день зимнего солнцестояния.
— Постой-постой! — Кедвин выпрямилась и нахмурилась. — Это что же Ведьма из леса Доннан?
— Именно. Дункану с ней пришлось столкнуться в тринадцать лет.
— Та-ак, — Кедвин снова откинулась в кресле. — Очень интересно! И что ей было нужно?
— Тогда ничего. Но кое-что было нужно ее бывшему ученику. Роланду Кантосу.
— Этот-то ублюдок здесь при чем?
— Ты его, похоже, очень любишь, — заметил Митос.
— Жалею, что не сумела прикончить в свое время, — сквозь зубы проговорила Кедвин. — И почему-то особенно приятно слышать, что он ученик не чей-нибудь, а именно ее. Так при чем он в нашей истории?
— Тебе приходилось слышать пророчество о «найденыше с Нагорья, рожденном в зимнее солнцестояние»?
— Конечно. Хотя я так и не поняла, о чем оно.
— А ты помнишь, что день рождения Дункана МакЛауда 21 декабря?
— Но что это… — Кедвин остановилась на полуслове. — Продолжай, пожалуйста.
Митос побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, потом сцепил руки мостиком.
— В одном из вариантов пророчество выглядело примерно так: «Придет зло, уничтожая все на своем пути. Только ребенок Нагорья, рожденный в зимнее солнцестояние, видевший тьму и свет, сможет его остановить. Ребенок и мужчина». В другом варианте вместо «ребенок» звучало «найденыш» и добавлялись слова: «выживет, бросив вызов голосу смерти». Вот это, насчет голоса смерти, возможно, сбило с толку Кантоса и Кассандру. Они оба были уверены, что пророчество о нем, о Кантосе. Удивительное самомнение было у этого типа! Он решил, что будет безопаснее устранить угрозу, пока она еще не созрела. Он пытался убить МакЛауда еще в детстве. Ну, а Кассандра этому помешала.
— Ты говоришь, они были уверены. А что, на самом деле было не так?
— Пророчества всегда очень неопределенны. До некоторого времени сомневаться в их догадке не было причины. Видишь ли, я ведь о МакЛауде впервые услышал примерно в то же время и тоже в связи с этим пророчеством.
— От кого, если не тайна?
— От Дария.
— Вы были с ним знакомы?
— Да. Вот он мне и рассказал о «найденыше с Нагорья». В отличие от Кассандры, он не связывал пророчество именно с Кантосом. Он сразу был уверен, что речь идет о чем-то более масштабном, чем стычка с одним из себе подобных, пусть и наделенным редкими способностями.
— И?
— Он считал, что у Дункана особая судьба и за ним стоит присмотреть, хотя бы на расстоянии, для начала. Я, если честно, вообще был настроен скептически. Но к тому времени я уже привык уважать его мнение. Иногда его посещали настоящие откровения. Ему пришлось впервые встретиться с МакЛаудом в битве при Ватерлоо.
— Ну да, об этом я слышала.
— Ну вот, а мне в его жизни места пока что не было. Да я к этому и не стремился.
Он вздохнул:
— Но позже, незадолго до своей смерти, Дарий попросил меня пообещать, что, если с ним что-нибудь случится, я позабочусь о МакЛауде. Я пообещал. Хотя не думал, что с ним может что-то случиться, и не считал, что МакЛауд нуждается в моей заботе. Я вообще не был склонен принимать все эти пророчества и предчувствия всерьез. А потом… Потом Дария убили.
— Ты как-то упоминал об этом, — напряженно проговорила Кедвин. — Тогда мне показалось, что ты знаешь больше, чем говоришь.
— Тогда я не мог говорить всего. Послушай, что случилось на самом деле…
*
— Итак, Наблюдатели, — произнесла Кедвин, когда он умолк. — Иногда они все-таки становятся чересчур назойливыми. А ты продолжаешь меня удивлять. Я была уверена, что у тебя есть знакомый Наблюдатель. Но чтобы ты сам был Наблюдателем! Значит, Джеймс Хортон был отщепенцем?
— Да. Позже и он, и его сподвижники официально были объявлены Отступниками.
— А этот Джо Доусон и есть сейчас твой человек в Ордене?
— «Мой человек» не совсем то слово. Мы друзья, были и остаемся.
— Вот как! Ты не познакомишь меня с ним?
— Почему бы нет? Он хозяин бара, здесь, в Париже. И уже привык, что вокруг его заведения постоянно ошиваются Бессмертные. Одним больше, одним меньше…
— Спасибо, — хихикнула Кедвин. — Ловлю тебя на слове. Так на чем мы там остановились?
— На Наблюдателях. Вот так оказалось, что мое обещание позаботиться о МакЛауде вступило в законную силу. Хотя я понятия не имел, что от меня требуется. Реально же встретиться и познакомиться с ним я смог только еще два года спустя. Я даже помню дату, шестое марта, — Митос улыбнулся мягко. — Тогда я только и понял по-настоящему, что «заботиться о Дункане МакЛауде» — занятие далеко не из одного ряда с развлечениями. Хотя я и не думал, что выполняю какое-то обещание. Просто мне хотелось быть с ним рядом, помогать ему, делить с ним часы отдыха. В нем было столько силы, столько чистоты, любви — к жизни, к людям! Я сам был очарован. Мне хотелось, чтобы у меня был такой друг.
— Понимаю, — улыбнулась Кедвин, — очень знакомое чувство.
— Вот именно. Так и было сначала. Но потом начало сбываться пророчество. Меня не было рядом, я был в путешествии с Алексой. Но мне сообщили…
Рассказ о явлении Темной Силы и о том, как МакЛауду удалось освободиться, Кедвин тоже выслушала молча, не прерывая вопросами. И заговорила, только сочтя повесть оконченной.
— Итак, первая часть, — сказала она. — Прошедший сквозь тьму к свету. Забавно, что пророчество никак не упоминает о том, с чьей помощью ему удалось пройти сквозь тьму… Кстати, ты-то откуда узнал об этом Священном Источнике?
— Да, в общем, случайно, — пожал плечами Митос. — Я был в этих краях чуть больше двух тысяч лет назад, после того, как оставил Всадников. Так вышло, что мне нужно было убежище, и я надеялся отсидеться в этой пещере. Там наткнулся на маленькое светящееся озерко, оступился в темноте и свалился в воду.
— С тобой было то же, что с МакЛаудом?
— Это у всех бывает по-разному.
Он помолчал, чувствуя, что она ждет более подробного объяснения. Потом сказал, глядя на свои сцепленные руки:
— Мне не пришлось сражаться с самим собой, если ты это имеешь в виду. Я получил возможность на себя посмотреть и подумать, чем я был, чем стал, и чем могу стать. Это купание основательно прибавило ясности моим мыслям и чувствам. Оно и подарило ту хворь, которую ты заметила. Как зарубку на памяти «помни, кто ты есть».
— Вот как, — задумчиво сказала Кедвин. — Ты хочешь сказать, что это было что-то вроде откровения, наставляющего на путь истинный?
— Что? — удивился он. — Нет, нет! Не было никаких откровений. Как бы сказать… Именно тогда я начал видеть цену того, что делаю. Оборотную сторону. Не когда захочется, а постоянно. Такое своеобразное дополнение к восприятию… Иногда помогает принимать решения, иногда мешает. Первое время я думал, что те кошмары — что-то вроде наказания за промахи.