Страница 35 из 36
— Это не имеет значения, Ребекка, — перебил он ее и поцеловал в нос. — Когда я узнал про Даниэля, то пришел в бешенство, но в то же время почувствовал себя счастливым.
Она вздохнула, ощущая на лице его горячее дыхание.
— Потому, что у тебя сын…
— Да, конечно… Но также и потому, что теперь я смогу уговорить тебя стать моей женой…
— Но если б не Даниэль, я бы, наверное, никогда тебя не увидела, — сказала она уныло, зная, что так оно и есть.
Бенедикт обнял ее за талию; он переместился таким образом, что она оказалась в плену его объятий, свободной рукой он отбросил кудри с ее лба. Его взгляд проникал в глубину ее глаз — нет, в ее душу.
— Почему ты так думаешь? Когда я увидел тебя во Франции на прошлой неделе, я решил, что боги улыбнулись мне. Я следил за тобой, когда ты была с детьми на берегу, и ты выглядела точно такой, какой представлялась мне все эти годы. Я сказал себе тогда: теперь она простит меня за все мои подлые выходки и даст мне еще один шанс… Два дня с детьми дали мне надежду, но ты была настороже. Я не виню тебя за это, к тому же ты охотно приняла мою дружбу, и потом, когда мы вместе обедали, я понял, что мое письмо до тебя не дошло, но все-таки ты выслушала меня. Мне казалось, что ты поверила мне, я был безгранично рад. У меня появилась уверенность, что я смогу вновь завоевать тебя. Я бы все равно на тебе женился, с Даниэлем или без него, не сомневайся, — горячо проговорил он и добавил, мрачно улыбнувшись:
— Разве ты забыла, как я набросился на тебя, словно сексуальный псих, в ту ночь на берегу?
— Нет, не забыла. — Она никогда этого не забудет; секунды отделяли ее от близости с ним; она вспомнила это с содроганием. А теперь его грудь прикасалась к ее груди, и она вновь чувствовала, как он возбужден.
— Я составил план, собирался встретиться с тобой на следующий день, взять адрес и посетить тебя в Лондоне. Я полагал, что если буду за тобой ухаживать как следует, то смогу заставить тебя забыть всех других, начиная с Джоша, которому ты покупала коньяк.
Ребекка заметила, как он напрягся и смотрит на нее вопросительно.
— Джош и Джоан — супружеская пара, я их знаю со студенческих лет. Они живут в Корбридже на Севере Англии, и мы с Даниэлем почти все школьные каникулы проводили с ними. У них есть дочка, Эми, и, когда я отправилась в поездку, они взялись приглядывать за Даниэлем. Вот почему я и купила им коньяк. — Ей следовало бы рассказать все это раньше, но не позволяла гордость.
— О Боже, моей дурости нет конца! — Бенедикт даже застонал. — Во время банкета я пришел в бешенство, когда Даниэль упомянул Джоша. Я притащил тебя сюда и фактически изнасиловал, я с ума сходил от ревности, — сказал он хриплым голосом. — Могу ли я надеяться, что ты простишь меня? Когда Долорес проболталась мне, что у тебя ребенок, я заставил тебя выйти замуж, решив, что упустить такую возможность было бы непростительно.
— Ты считал, что я получила твое письмо и сознательно не ответила, чтобы унизить тебя? Мне было больно при мысли, какого же ты обо мне мнения. — Она и теперь терзалась, когда думала об этом.
Его губы скривила усмешка.
— Я был чертовски зол; два дня слонялся у твоей квартиры и с ума сходил от ревности. Меня преследовали кошмарные видения — как ты проводишь выходные дни с Джошем или еще с каким-нибудь любовником. Наконец я застал тебя дома; я готов был тебя прикончить за то, что мне пришлось пережить. Но, лишь только увидел Даниэля и мы уложили его спать, тут уж мне стало очевидно, что мы должны быть вместе.
— Однако до дела не дошло, — сухо подсказала она. — Ты меня отверг. — Ей вспомнилось, как она тогда оскорбилась.
— Я был дураком. Хотел доказать сам себе, что твое физическое влечение ко мне столь же сильно, как и мое. Я лелеял глупую идею, что если ты будешь обманута в своих желаниях, то захочешь стать моей женой. А вышло так, что ты спала как убитая, а я всю ночь не спал и ворочался на узком и жестком диване.
Ребекка хихикнула:
— Откуда ты знаешь, что я спала как убитая?
— Потому что в четыре утра я решил перейти к тебе, но увидел, что ты сладко спишь, раскинувшись на своей кровати.
Встретившись с ним взглядом, Ребекка широко улыбнулась.
— А жаль, что ты не пришел, — пробормотала она и обняла его за шею. У них оставалось еще много непроясненных вопросов, но она уже больше в нем не сомневалась. Счастье наполняло ее; а сколько времени они потеряли даром! Но ничего, все равно впереди вся жизнь…
Бенедикт наклонился и, поцеловав ее в щеку, прошептал на ухо:
— Я люблю тебя, Ребекка; поверь хотя бы только в это, и я клянусь, что всю оставшуюся жизнь потрачу на то, чтобы завоевать твою любовь, если ты дашь мне такую возможность.
Его губы легко щекотали ее лицо, а слова доходили до самого сердца. Пальцы Ребекки ворошили его темные волосы.
— Тебе придется очень долго воевать. — Она поверила ему, не могла не поверить — просто потому, что любила его.
Бенедикт вскинул голову, его взгляд с болезненной настороженностью впился ей в лицо.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что уже люблю тебя… настолько, что большей любви тебе не завоевать… — Она глубоко вздохнула; теперь она раскрылась перед ним вся до конца. Ее губы потянулись к его губам, она еле справлялась со своими чувствами.
Бенедикт страстно поцеловал ее. В этом поцелуе было все: нежность, любовь, прощение и надежда.
Приподняв голову, она посмотрела на него.
— Ты ведь болен, Бенедикт, тебе вредно такое сейчас. — Да разве он ее послушает… — Будь же благоразумен… — Это было последнее, что она смогла сказать.
Бенедикт целовал ей шею, слегка покусывал грудь…
— Ребекка, возьми меня, — потребовал он, — докажи мне, что я нужен тебе… Пожалуйста…
Он передал инициативу в ее руки, она должна была доказать ему, что сама хочет его близости. И она доказала.
— Я люблю тебя, — наконец проговорил он хриплым, опустошенным от безмерного наслаждения голосом. Она улыбнулась и, тоже вся опустошенная, свернулась клубочком в его объятиях…
Звонок телефона вызвал недовольный возглас Бенедикта. Он протянул руку и взял трубку.
— Да? Бенедикт Максвелл, слушаю. Ребекка слушала тоже, прижавшись к нему. Звонил дядя, справлялся о его здоровье.
— Я хочу поговорить с Даниэлем, — прошептала Ребекка.
— Подожди своей очереди, — усмехнулся Бенедикт.
Она слушала улыбаясь, пока он говорил с сыном. В его голосе звучали любовь и гордость. Она стала поглаживать его живот и нарочно опустила руку ниже, так что он не выдержал и, передавая ей трубку, проворчал:
— Получай свою очередь.
Разговор с сыном был коротким, потому что Бенедикт проделал с ней то же самое, что и она с ним.
Уверившись в том, что Даниэлю хорошо, она передала трубку Бенедикту, так как дядя хотел поговорить с ним еще. На этот раз она отодвинулась от мужа, напомнив себе, что он все-таки болен.
Он взглянул на нее с удивлением, но продолжал разговор.
Они обсуждали дела. Вдруг Ребекка застыла, услышав имя Фионы Гривз. Находясь в объятиях Бенедикта, она совсем забыла об этой женщине.
— Да-да, хорошо. — Бенедикт положил трубку и, повернувшись к ней, проговорил:
— Итак, на чем мы остановились?
— На Фионе Гривз, — ответила Ребекка, придерживая его на расстоянии вытянутой руки.
— А она-то тут при чем? — спросил он, усмехнувшись.
— Почему она работает с тобой?
— Я надеюсь, ты не ревнуешь? — Самодовольная ухмылка озарила его красивое лицо.
— Нисколько, — пробормотала она, краснея. Он откинул голову назад и громко расхохотался:
— Ты страшная лгунья, Ребекка: твой румянец выдает тебя с головой.
— Я встаю, — сказала она обиженным тоном. Бенедикт сразу же посерьезнел и крепко прижал ее к себе.
— Фиона для меня ничего не значит. Три года тому назад она пришла ко мне и спросила, не могу ли я устроить ее на работу за границей. Она была в расстроенных чувствах: после десяти лет в роли любовницы ректора Фостера наконец поняла, что положение ее безнадежно. Он не собирался расходиться из-за нее с женой.