Страница 2 из 10
Блеск и нищета либеральной модели
Итак, демократия! Все или почти все говорят о демократии как о высшей ценности. Противники и сомневающиеся моментально записываются в ретрограды и враги всего человечества. Но как только ты пытаешься понять, что такое современная демократия, – сталкиваешься с казусами. Очевидно, что отцы – основатели термина, древние греки, пришли бы в ужас от того, как мы воплотили в жизнь их идеи.
Более того, сами греки были настроены к демократии крайне скептически, о чем свидетельствуют и их труды, и даже статья в Википедии:
«Платон в восьмой книге «Государства» утверждает, что избыточная демократия неминуемо влечет за собой тиранию. По Платону, демократия – это власть завистливых бедняков. Аристотель рассматривал демократию как правление большинства неимущих граждан в интересах исключительно данного большинства. Он считал демократию одним из трех искаженных политических режимов. Подобно тому, как тирания является искажением монархии, олигархия – искажением аристократии, так и демократия является искажением политии (республики, согласно переводу Цицерона)»[1].
Не будем также забывать, что демократия демократии рознь. Попытайся мы сейчас построить афинскую модель, где голосуют только мужчины и процветает рабовладение, на нас ополчился бы весь мир.
Так что же такое современная демократия? Власть народа? Да, но это определение довольно условно. В большинстве стран народ может непосредственно изъявить свою волю лишь путем голосования на выборах, которые не очень часты. Народ избирает власть – а уже дальше власть сама решает, что для народа благо, и поправить своих избранников избиратель сможет лишь через несколько лет ожидания.
Заметим, что голосование сегодня стало возможным и в странах, которые можно назвать демократическими лишь с большой долей условности. Поэтому в той части демократического процесса, которая касается власти и кандидатов во власть, появляются дополнительные вводные: сменяемость, прозрачность, конкурентность, равный доступ к СМИ.
В современных условиях практически ни в одной стране эти условия не выполняются. Так, цена участия в выборах президента США настолько высока, что этот де-факто имущественный ценз существенно ограничивает круг кандидатов, а скандалы выборной баталии Трамп-Клинтон помогли избавиться от иллюзии о равном доступе к СМИ, а заодно и об объективности изданий. Не случайно в одной из своих речей Дональд Трамп впрямую обвинил крупнейшие медиакорпорации в том, что они были членами избирательного штаба Клинтон. Несменяемость Ли Куан Ю не заставила никого усомниться в демократичности Сингапура, срок за сроком избирается на свой пост Ангела Меркель – список можно продолжать от страны к стране, от континента к континенту. Дикая фантазия современных политологов умудряется причислить к демократическим странам и Индию, и Египет, и Турцию.
Ну хорошо, скажет читатель. Возможности голосовать по каждому вопросу, конечно, нет, но если дела пойдут совсем уж не так, народ может выйти на улицы и снести власть. Это будет демократично. Так?
Не уверен.
Борьба за определение круга лиц, имеющих право голосовать, шла веками. Свободный гражданин? Мужчина? Способный пройти имущественный ценз? На сегодняшний день сложилось следующее общее понимание: гражданин конкретного государства (с определенными ограничениями по дееспособности, разнящимися от страны к стране) не моложе определенного возраста. Один из основных принципов современной демократии, практически ее святое правило, к которому с пиететом относятся во всех странах, называющих себя демократическими, звучит как «один человек – один голос».
Насколько в реальности свято это правило? Да, собственно, ни на сколько! Очевидно, что люди, выходящие на площадь, тут же его нарушают. Их ведь не волнует подсчет голосов. И вопрос сводится уже не к тому, сколько за кого проголосовало и как быть уверенным, что голос каждого учтен, а к тому, у кого больше активистов на улице.
Решение о том, что конкретно происходит на улицах – демократическая революция или попытка насильственного захвата власти, – находится в сфере внешнеполитических интересов «больших стран», которые и решают, кого и как величать, при полном отсутствии объективных критериев. Работает лишь один, главный, критерий, абсолютно субъективный: если флагман современной демократии признает бунт демократическим, то все страны-союзники выстраиваются в ряд и поют осанну новой демократии. Осуждают власть за применение силы против повстанцев и снимают вирусную рекламу. И не важно для страны-эталона – приходят после этого к власти «Братья-мусульмане», которые видели демократию в гробу в белых тапочках, как в Египте, или олигархи-бандеровцы, запрещающие компартию и СМИ и создающие списки врагов в лучших традициях своих гитлеровских предшественников, как на Украине.
Совсем иная картина, если недовольные выходят на улицах США или дружественных стран. Без малейших сомнений власть готова применить силу, и, конечно, никому и в голову не придет ее за это осудить, так как протестующие нарушили закон. И не надо пытаться проводить параллели и взывать к формальной логике. Бессмысленно.
Да и в самом-то деле – не надо все мешать в одну кучу! Есть страны демократические, к ним применяются одни стандарты. И есть многообразие иных, которых постоянно наставляют на путь истинный в духе телевизионных проповедников-миссионеров, используя для этого все возможные площадки и трибуны – от Госдепа до ООН. И подходить к ним с той же меркой, что и к настоящим, патентованным западным демократиям, просто глупо. Ну а как иначе?
Мир в американском представлении свелся к простейшей схеме. Есть великий учитель – Соединенные Штаты Америки, владеющий истиной в конечной инстанции, и есть все остальные, нуждающиеся в защите, наставлении или наказании за нежелание следовать указаниям учителя. Вся внешняя доктрина США свелась к постулату «что хорошо для США – хорошо для мира». Ни о каком равном диалоге речь не идет, любая попытка оспорить этот основополагающий постулат воспринимается как прямая угроза и вызов силам добра.
Вы спросите: «При чем здесь демократия?» И будете правы. Отчасти. Просто внешний фактор играет де-факто одну из главных ролей при переходе от демократии к следующей форме правления, а вот к какой «следующей» – вопрос совсем не праздный.
В современном мире концепция суверенного государства претерпела существенные изменения. Абсолютным суверенитетом обладают очень немногие страны. Само существование страны-ментора уже заставляет рассматривать наличие других суверенных стран как вызов современной концепции. В результате появляются такие трогательные пассажи, как, например, в этой статье Википедии:
«Международные организации (такие, как ООН, ОБСЕ, ЕС и др.) предполагают частичное ограничение суверенитета стран-участников, чтобы международное сообщество могло оказывать влияние на проводимую отдельными государствами политику, главным образом в сфере защиты прав человека»[2].
Бывший вице-президент США Джо Байден был гораздо честнее. 25 июня 2014 года он заявил, что защита прав сексуальных меньшинств является отличительной чертой цивилизованных стран и должна стоять выше национальных культур и социальных традиций.
Выступая перед группой поборников прав сексуальных меньшинств из США и других стран мира, Байден отметил, что президент Барак Обама поручил дипломатической службе США способствовать защите прав геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров во всем мире.
«Меня не интересует, какая у вас культура, – сказал Байден примерно ста гостям, собравшимся в его резиденции в Военно-морской обсерватории. – Бесчеловечность остается бесчеловечностью, а предрассудки – предрассудками».
В условиях, когда законы против геев приняты почти в 80 странах, Байден и другие высокопоставленные представители Белого дома провели ряд встреч с религиозными деятелями, правозащитниками и специалистами по работе с ВИЧ-инфицированными, которые собрались на форум, посвященный защите прав сексуальных меньшинств во всем мире.
1
Демократия // Википедия. [2005–2017]. Дата обновления: 11.05.2017. URL: http://ru.wikipedia.org/?oldid=85361350.
2
Демократия // Википедия. [2005–2017]. Дата обновления: 11.05.2017. URL: http://ru.wikipedia.org/?oldid=85361350.