Ростов Великий

Всю ночь провел Глеб Василькович в мучительных раздумьях. А на другой день подле его дубовых хором собралась разъяренная толпа горожан. Выкрики белозерцов были угрожающими:

— Останови, князь, разбой, иначе мы пойдем войной на татар!

— Коль будешь бездействовать, соберем вече и выдворим тебя из города!

— Встань на защиту народа, князь!

Впервые увидел таким ужасным свой народ Глеб Василькович, и его аж озноб охватил. Страшны в своем гневе белозерцы, чего доброго и в самом деле из города вышибут. Ишь, какие отчаянные лица! «Встань на защиту». Легко сказать: так защитишь, что и без головы останешься. Нет, уж лучше в Орду за невестой ехать. Матушка посерчает, посерчает да и отступится. И народ успокоится. Как только он сообщит баскаку, что собрался к хану Берке, тот прекратит все поборы.

Глеб Василькович, стоя на красном крыльце терема, утвердившись в своих мыслях, уверенным, окрепшим голосом, чего и сам не ожидал, произнес:

— Я встану на защиту народа. Уже завтра татары перестанут шарить по вашим домам.

— Аль дружину поднимешь? — неуверенно вопросил один из посадских людей.

— Войной татар не осилишь. Похитрей сотворю. Сами увидите. Расступись! Иду к баскаку.

Ранним утром Глеб Василькович, взяв с собой три десятка дружинников и обозных людей с харчами, двинулся санным путем в Орду. Сидя в возке, окутанный теплыми шубами, думал:

«Зимняя стезя по Шексне и Волге вдвое борзее, чем летняя поездка. Кони шустро бегут. Доберусь с Божьей помощью».

Баскак, памятуя о строгом приказе великого хана Берке, сдержал свое слово и, с выездом Белозерского князя, прекратил поборы. А когда Глеб Василькович вернулся из Золотой Орды с новой супругой, баскак и вовсе вывел свой отряд из древнего городка.

Глава 12

ИЗУВЕР

Нет, не смирилась княгиня Мария с новой женитьбой сына. Поступок Глеба ее настолько удивил, что она долго не находила себе места. Вот тебе и смирный сыночек. Не зря говорят: в тихом омуте черти водятся. Глеба будто бес подтолкнул. Впервые он не только не посоветовался с матерью, съездив в Орду, но и решился на прямое непослушание. Взял да и женился на магометанке. Правда, пришлось Зейнаб перейти в христианскую веру и, крестившись, принять православное имя Феодоры, но это ничего не меняет. Ныне вся Русь заговорит: сын княгини Марии ни за что ни про что упек свою законную супругу в монастырь, а сам взял в жены племянницу хана Берке, чьи злодеяния известны каждому русичу. Какой стыд!

Мария все свои годы вела достойный, глубоко порядочный образ жизни. Никто не мог ее упрекнуть в чем-то дурном, вероломном и корыстном. «Самая образованная женщина средневековья» все свои последние годы, особенно после гибели мужа на реке Сить, настойчиво, изо дня в день, вела кропотливую деятельность против княжеских междоусобиц, за единение уделов, возрождение Руси после чудовищного ордынского нашествия и скрытную подготовку дружин к войне против чужеземного ига. (Пройдет еще немного времени и историки назовут ее вдохновительницей грандиозного вечевого восстания, более чем за сто лет ставшего предтечей Куликовской битвы. Этот гражданский подвиг первой русской писательницы — летописицы не должен померкнуть и в грядущих столетиях).

И вот случилось непредвиденное. Сын польстился на ордынские посулы, тем самым, поставив Марию Михайловну в крайне неловкое положение. Хитрость хана Берке не ведает границ. Он, зная о роли ростовской княгини в делах Руси, прислал с Глебом свою грамоту, в коей, в учтивом и ласкательном тоне, поздравил Марию Михайловну с новым многообещающим родством, дал слово, что освободит Ростовскую и Белоозерскую земли от всяческой дани, и сделал довольно прозрачный намек на то, что княгиня Мария поможет великому князю Александру Невскому и другим князьям утихомирить русский народ, кой недоволен новым поголовным обложением.

Грамота хана окончательно всё прояснила. Так вот почему Берке затеял неожиданную свадьбу с малоизвестным и невлиятельным Белозерским князем. Всё дело в княгине Марии. Именно ее и надумал Берке ввести в свою тонкую и тщательно продуманную игру. Слово ростовской княгини дорого стоит. Став приверженцем Берке, она еще больше укрепит его не такую уж и твердую власть. В Орде всё больше разгорается грызня некоторых чингисидов во главе с ханом Хулагу. Дело уже доходит до военных столкновений, но пока еще большой перевес на стороне Берке, и он изо всех сил старается задобрить темников золотом, серебром, невольниками и другими богатыми дарами, кои сплошным потоком поступают с Руси.

Ростов Великий вот уже третий месяц не ведает ордынских численников. Берке всё еще ждет вестей от своих доглядчиков, надеясь, что княгиня Мария пошлет своих гонцов по всем уделам с грамотами, в коих попросит князей подавлять в зародыше народные выступления.

Не дождется! Мария Михайловна и пальцем не пошевелит, дабы потребовать от князей начать борьбу со своим народом… А как же Александр Невский, часто думалось ей. Он, именно он не дает мятежам разгореться. Господи, как же ему тяжело! Александр Ярославич принял на свои плечи такой неимоверный груз, какой не под силу ни одному князю. Невский вынужден делать то, что омерзительно его душе, понимая, что никто больше за него этого не сделает. Пожалуй, он сейчас единственный князь, кой, мучительно страдая от своих неприглядных действий, невольно защищает Русь, заглядывая далеко вперед и глубоко веря в ее будущее. На такое способен редкий, очень мудрый человек и большой государственный муж. Сейчас Александра Невского многие осуждают, но придет время и его имя, как и прежде, восславит вся святорусская земля. Крепись, Александр Ярославич! Стисни зубы — и крепись во имя Руси.

Миновало еще три недели, и покойная жизнь в Ростове Великом завершилась. В город ворвался татарский отряд с численниками и «сбродниками», под началом небезызвестного Агея Букана.

У княгини Марии похолодело на сердце. Букан выколачивал дань с такой беспощадностью, что уделы стоном исходили. Во многих местах народ не выдерживал и хватался за рогатины, дубины и топоры.

Букан расположил свой отряд в остроге баскака Туфана, что на Чудском конце города. Утром численники, разошлись по Ростову и принялись переписывать избы, дворы и хоромы, а вечером они вернулись к баскаку и Букану, и недовольно загалдели: у ростовцев, почитай, ничего нет, живут впроголодь, в ларях и сусеках бегают одни голодные мыши, на дворах всей живности — петух да куренка.

— Да быть того не может! — рявкнул Букан. — Ростов не был разрушен ханом Батыем. А в последние месяцы город жил, как у Христа за пазухой. Худо считали!

Один из сбродников, некогда промышлявший разбоем на торговые караваны, поддержал численников:

— Дотошно искали, Агей Ерофеич. У каждого ростовца всех богатств — вошь на аркане, да блоха на цепи. Даже у боярина Корзуна на конюшне две лошаденки. Где уж там десятину брать.

Букан вперил злые глаза на Туфана. (Он чувствовал себя хозяином и не боялся ростовского баскака, ибо тысяцким его назначил двоюродный брат императора Монголии Менгу, верховный баскак русских земель Китата).

— В чем дело, Туфан?

Туфан недоуменно повел плечами.

— Я собирал дань год назад. Не скрою, было трудно, но кое-как я десятину выбил.

— А что изменилось за год? Почему сусеки и конюшни стали пустыми?

— Князь Борис мне сказывал, что ростовцы беднеют с каждым месяцем, а некоторые убегают в заволжские леса. А если ты такой недоверчивый, то сам пройдись с численниками.

— И пройдусь! От меня-то уж и иголку в сене не спрячешь.

Но тщательный досмотр не принес желаемого результата. Букан не на шутку разъярился: он надеялся поживиться в Ростове богатой добычей.

Еще летом 1257 года произошла тайная встреча княгини Марии с человеком царевича Джабара, кой доставил ей ценную весть из Орды.

— В сентябре этого года, княгиня, хан Берке пришлет на Русь, для поголовной переписи, численников с большими татарскими отрядами. Будь готова, княгиня… Могу ли я свидеться с царевичем? У меня для него есть более добрые вести.