Белое безмолвие

«Что с тобой произошло? Раньше ты такие вещи проделывал с закрытыми глазами! – возмутился я и сам себе ответил: – То и произошло – падение». Кости срослись, но уверенность пошатнулась. Оглядываясь назад, я думаю, что мое стремление спуститься в Куум Пот частично опиралось на желание проверить, смогу ли я по-прежнему справляться с собой.

В перчатках для мытья посуды было на удивление просто держаться за металл, очень удобными оказались и резиновые сапоги, которые я купил в магазине дешевых товаров за день до этого. Чем дальше я спускался, тем комфортнее себя чувствовал. Но затем моя левая нога повисла в пустоте. Я нагнул голову и, посветив фонариком себе под ноги, увидел каменный пол внизу на расстоянии в два человеческих роста. Эда нигде видно не было. Напрягая мускулы и болтая в воздухе ногами, я повис всем весом на руках, досчитал до трех и разжал пальцы, стараясь при приземлении не удариться сломанной щиколоткой. Отсюда должен быть другой выход: я очень сомневался, что смогу дотянуться до срезанного края лестницы, даже встав на плечи Эда.

– Эд? И что теперь?

– В основании есть трещина. – Голос его звучал слабо, как будто он находился за несколько миль отсюда. – Садись на задницу и просунь туда сначала ноги.

И действительно, справа от меня в скале виднелась расщелина с острыми краями. Извернувшись, я протиснулся в короткий неровный проход, резко уходивший вниз, и, не сумев остановиться, шлепнулся на пол у ног Эда, приземлившись на копчик.

– Ой! Спасибо, что предупредил.

Эд хохотнул. Здесь не было эха; наоборот, воздух как будто впитывал в себя звуки.

Я встал и осмотрелся. Мы находились в зале размером с церковь, свод которого изящными волнами уходил вверх; некоторые стены украшали каскады каменных карнизов из известковых пород, окрашенных в приглушенные красные, бронзовые и золотистые тона. Я ожидал почуять тут запах сырости, застоявшейся протухшей воды, но не ощущал вообще ничего. С силой втянул носом воздух, внюхиваясь, как пес, – все равно ничего не чувствовал. Тут было немного теплее, чем снаружи. Где-то вдалеке раздавались шепчущие звуки падающей воды да время от времени слышался музыкальный плеск капель, срывавшихся сверху в неглубокие чаши в каменном полу.

– Впечатляет.

– Ее собирались открыть для всеобщего доступа еще в восьмидесятых, но потом тут погибли те ребята. И всё сорвалось. – Он повел меня в сторону туннеля, уходившего налево. – Время нам свернуть с проторенных путей, парень.

– Сколько уйдет времени на то, чтобы пройти весь маршрут?

– Примерно три часа до Крысиной тропы, если ты не будешь валять дурака, конечно. Потом еще где-то час, чтобы выбраться оттуда. Мы выйдем примерно в миле от того места, где зашли.

Вплоть до того момента, как он упомянул о Крысиной тропе, мне удавалось бороться со своей клаустрофобией, но теперь она начала доставать меня. «Куум Пот славится своей так называемой Крысиной тропой. Очень метко подмечено, потому что речь идет о пятистах метрах самых узких проходов в пещерах Великобритании» – приблизительно так высказался один садистски настроенный проводник-спелеолог, с которым я консультировался по этому поводу.

Туннель, потолок которого постепенно снижался, заставляя меня горбиться, заканчивался кучей булыжников среднего размера. Преодолев камни, мы оказались в еще более впечатляющем проходе, где стены вокруг нас терялись в бархатной темноте, а наклонный пол был усыпан щебнем. Журчание воды не прекращалось. Я еще раз проверил камеру, помня при этом, что батареи в ней хватит еще только на полтора часа. Мне придется быть разборчивым и придирчивым, особенно если у меня появится шанс отснять то, ради чего я на самом деле спустился сюда.

Туннель вновь расширился, так что мы смогли идти рядом.

– Откуда ты сам, Эд?

Иногда в его говоре угадывалось картавое йоркширское «р», хотя в другие моменты оно слышалось не так отчетливо.

– Я жил в разных местах.

– И обычно один?

– Да.

– А что привело тебя в пещеры?

– Я занимался этим всю жизнь, парень. – Он повернулся и постучал себя по носу сбоку. – Это одно из таких мест, где им тебя не достать.

– Как это? Кому тебя не достать?

– Им, парень. Им всем. Ты сам знаешь, кого я имею в виду. Блэра, и Буша, и прочих таких же отморозков. Здесь они не могут отследить тебя, парень, своими системами видеонаблюдения, и спутниками, и электромагнитными сигналами.

Он что, снова пытается заставить меня психовать? Я ждал его обычного гогота. Но его не последовало. «Черт!» – мысленно выругался я. И теперь внутри всё сжалось не только от мысли, что придется продираться сквозь узкие щели в сырой скале. Эд оказался не просто чудаковатым сварливым старикашкой с проблемами по питейной части, а еще и реальным психом. Но пока мы шли, я заметил, как он украдкой поглядывает на меня. Я не мог с уверенностью сказать, то ли он морочит мне голову по каким-то своим извращенным причинам, то ли искренне заблуждается.

«Вернись, вернись, придумай какую-нибудь отговорку», – твердил себе я.

Но сейчас меня заставляли идти вперед не только практические соображения, – мне не подняться самостоятельно на ту лестницу, – но и собственное эго. Помешался ли Эд на тайных заговорах или нет, я не знал, но почему-то мысль о том, как он будет надо мной насмехаться, если я дам задний ход, казалась невыносимой. Так что вместо этого я сменил тему.

– Выходит, они тоже должны были пройти этой дорогой? Ну, те парни, которые погибли здесь в восьмидесятых?

Парни. Я уже начал перенимать его обороты речи.

– Должны были. Сюда ведет только одна дорога, и еще одна – отсюда. Я тогда входил в состав спасательной команды.

– Правда?

– Правда. Кейверов могут спасти только другие кейверы. Посылать сюда кого-то еще смысла не имеет. Те просто не соображают, что делают, понимаешь?

– Наверное, это было ужасно.

– О да, это и вправду было будь здоров как ужасно, парень, – резко бросил он, еще больше напомнив мне этим Квинта. – Двое наших тогда тоже едва не утонули. Нам пришлось перекрыть ручей наверху, но запруда не выдержала.

Мы подошли к громадной груде булыжников – последствия старого обвала, – достигавшей потолка пещеры. Выглядела она непроходимой и непреодолимой, как декорация в кино.

– Завалило камешками, – спокойно, как ни в чем не бывало, констатировал Эд. – Держись поближе. Будет узко. – Он мельком глянул на мой живот. – Можешь пожалеть, что ел много мучного и сладкого, парень.

Он поднялся на ближайшие к нам валуны и, согнувшись, протиснул свое тело в крошечное отверстие в форме буквы V. Свет его фонаря был намного ярче моего, и в тот момент, когда он скрылся там, вокруг меня сомкнулись тени. Я заколебался, сомневаясь, что сумею пролезть туда. Эд смог, потому что он жилистый. У меня же были широкие плечи и приличный животик из-за пристрастия к «Гиннессу». Подражая ему, я втиснулся в щель, расцарапав спину и живот, стараясь не думать о тоннах неподатливых камней надо мной и вокруг. Пока моя одежда терлась об известняк, я ощутил слабый запах серы, и это было первое, что здесь уловил мой нос. Когда я преодолел узкий проем, на повороте мне пришлось выгнуться на сто восемьдесят градусов, подняться по короткому вертикальному проходу, а затем еще ползти через тесную нору. Эд проделал этот путь на четвереньках, я же был вынужден неизящно продвигаться на животе, отталкиваясь локтями и кончиками пальцев ног и при этом стараясь не задеть камерой разные выступы. И всё же это было не так трудно, как он меня пугал. «Ну и зараза ж ты, Эд», – подумал я.

В последующие полчаса двигаться тоже оказалось несложно: снова мы ползли на четвереньках, кое-где пришлось выгибаться и извиваться, а затем я вывалился в просторную полость. Если не считать самоедства и переживаний из-за того, что я нанял в качестве проводника психа, мне это даже начало нравиться. Я решил, что лучше не спрашивать его о телах, – особенно после того, как узнал, что он, возможно, один из тех ненормальных, которые носят на голове шапки из фольги, защищаясь от зомбирования. Вместо этого мне следовало сосредоточиться на съемках Крысиной тропы, а потом уговорить Тьерри подобрать к этим кадрам зловещую музыку и субтитры, намекающие на трагическую историю этого места: «Путешествие в глубины Куум Пот, Пещеры СМЕРТИ» или еще что-нибудь в том же духе.