Психология социальных явлений

Общеизвестно, что перманентное ощущение человеком безнравственности, враждебности и агрессивности окружающей социальной среды вызывает у него стресс, апатию, депрессию и т. п., в свою очередь порождающие психические расстройства, заболевания нервной системы, сердечно-сосудистые, желудочно-кишечные и прочие болезни. Опросы показывают, что, например, перманентный страх, тревогу, чувство незащищенности и т. п. испытывает бо́льшая часть россиян (Ежемесячный бюллетень…, 2009). По данным Всемирной организации здравоохранения, от 45 % до 70 % всех заболеваний связаны со стрессом, причем такие психосоматические заболевания, как неврозы, нарушения сердечно-сосудистой деятельности, язвенные поражения желудочно-кишечного тракта, иммунодефициты, эндокринопатии и опухолевые заболевания обнаруживают от него прямую зависимость (Судаков, 1998). В результате неудивительно, что, как отмечает Н. Н. Клюев, «у российской динамики смертности – „африканское лицо“, хотя ни вопиющей нищеты, ни эпидемии ВИЧ в нашей стране не наблюдается» (Клюев, 2009, с. 639). Именно вследствие сокращения ожидаемой продолжительности жизни российский Индекс развития человеческого потенциала за 1990–2005 гг. уменьшился[22], в то время как у подавляющего большинства стран он вырос, и сейчас «по темпам социального развития (вернее, неразвития и даже деградации) на рубеже веков Россия попадает в мировое захолустье» (там же, с. 640).

Постоянное чувство неблагополучия нашего социума играет важную роль среди мотивов самоубийств, а также имеет прямое отношение к удручающей статистике наркомании, алкоголизма, несчастных случаев и др. А. Ю. Мягков и С. В. Ерофеев отмечают, что «в теориях социальной интеграции рост самоубийств традиционно считается важным признаком усиления напряженности и самодеструктивности в обществе, являющихся, в свою очередь, следствием глубоких девиаций в социальных структурах и отсутствия ценностно-нормативного единства» (Мягков, Ерофеев, 2007, с. 54). Они констатируют, что «продолжающийся рост самоубийств – это та цена, которую мы до сих пор вынуждены платить за нецивилизованные формы перехода к рынку» (там же, с. 50).

Как отмечает Л. Д. Кудрявцев, «история дает немало примеров, начиная с гибели Римской империи, когда в целом экономически благополучные государства погибали в результате падения морального уровня населения» (Кудрявцев, 2000, с. 9). Б. Н. Кузык на материале важнейших исторических циклов эволюции российского государства показывает, что каждому его политическому и экономическому подъему и спаду всегда предшествовал соответственно подъем или спад духовной жизни и нравственности (Кузык, 2008).

Вопреки провозглашенному отечественными реформаторами тезису о «ненужности» морали для рыночной экономики, их связь более чем очевидна и показана еще в классических трудах М. Вебера и его последователей. Очевидна она и для наиболее прогрессивных представителей российского бизнеса, хотя, как показывают опросы, в ценностной иерархии российских бизнесменов такие ценности, как нравственность и чистая совесть, занимают одно из последних мест (Семенов, 2008). Президент группы компаний «Рольф» С. А. Петров подчеркивает, что «требования морали – это не какой-то привесок к бизнесу, навязываемый ему некими общественными силами, т. е. извне, а залог его успешного развития» (Петров, 2008, с. 422). Раздаются и призывы к разработке «морального кодекса российского предпринимателя» (цит. по: Семенов, 2008, с. 147). Они имеют давнюю традицию: две трети самых богатых купцов России были староверами, «то есть, – как отмечает Г. С. Лисичкин, – исповедовали в том числе и высокую мораль в предпринимательстве… вырабатывали свою систему нравственных стандартов, несовместимую с жульничеством» (цит. по: Ойзерман, 2009, с. 703). Симптоматично и то, что важным атрибутом брендов многих современных компаний, таких как, например, «Reebok», является их этическая составляющая (Шмигин, 2009). В целом же закономерность, состоящая в том, что «чем выше уровень духовно-нравственного развития основной массы населения, тем успешнее развивается экономическая и политическая система страны» (Богомолов, 2008а, с. 367), что «состояние экономики напрямую зависит от духовного, нравственного состояния личности» (Глазьев, 2008, с. 416), получает самые разнообразные и более чем убедительные подтверждения. Подтверждается она и полученными Институтом психологии РАН данными о высокой корреляции количественно оцененной степени нравственного неблагополучия нашего общества с объемом ВВП: корреляция между которыми (вычисленная на основе коэффициента корреляции Пирсона) составляет 0,517 (См. Юревич, Ушаков, Цапенко, 2007). Таким образом, вопреки заявлениям наших псевдолибералов, безнравственность отнюдь не «встроена» в рыночную экономику.

Нравственность оказывает существенное влияние и на социально-политическое устройство общества. В частности, трудно не согласиться с тем, что «этика и есть сердце демократии» (Оболенский, 2008, с. 394), поскольку последняя предполагает доверие граждан к ее институтам, которое невозможно без их следования базовым этическим принципам. По словам бывшего президента СССР М. С. Горбачева, «без нравственного компонента любая система будет обречена» (Горбачев, 2008, с. 14). А митрополит Кирилл (ныне Патриарх Всея Руси) выразился еще более категорично: «Нравственность есть условие выживания человеческой цивилизации, – не больше и не меньше» (Митрополит Кирилл, 2008, с. 372).

Все сказанное демонстрирует «материальность» нравственного неблагополучия социума и невозможность решения данной проблемы «по остаточному принципу».

Несмотря на некоторые позитивные сдвиги последних лет, российское общество по-прежнему «травмировано хаосом» (Федотова, 2000), а одной из его главных проблем является не дефицит свободы, в котором нас постоянно обвиняют с Запада (как всегда плохо понимающего, что происходит в России), а прямо противоположное – дефицит контроля, и прежде всего контроля внутреннего, нравственного. Данная ключевая потребность современного российского общества проявляется в массовом сознании. Как демонстрируют опросы, подавляющее большинство – около 80 % – наших сограждан выступает за ужесточение законов, за нравственную цензуру СМИ, за создание Общественного совета на ТВ и др. Опросы демонстрируют также, что большинство россиян видит необходимость «нравственной революции» в нашем обществе (Семенов, 2008). Аналогичные интенции наблюдаются в органах власти и в Общественной палате, члены которой заявляют, что главная проблема современной России – падение морально-нравственной культуры. Очень показательно также стремительное возрастание количества верующих, хотя, как показывают исследования, у многих из считающих себя таковыми вера носит поверхностный и противоречивый характер (Семенов, 2008). Симптоматичен и рост популярности радикального ислама, среди причин которой не последнее место занимает его нравственный ригоризм, противостоящий нарастающей безнравственности западной цивилизации.

Все это говорит о том, что в нашем обществе вызрела потребность в укреплении его духовно-нравственных основ, в том числе и в целях укрепления нашей национальной безопасности, для которой нравственная деградация общества не менее губительна, чем другие деструктивные социальные процессы. Ведь «хотим мы это признать или нет, но нравственность действительно лежит в основе всего» (Митрополит Кирилл, 2008, с. 375), «пора понять, что без нравственного и духовного обновления в стране не будет и повышения рождаемости и снижения смертности, а значит, и самого нашего будущего» (Семенов, 2008, с. 173), и «пора осознать, что в России нравственное воспитание, духовное возрождение – вопрос выживания нации и одна из необходимых предпосылок оздоровления экономики» (Богомолов, 2008б, с. 20).

Глава 4. Феномен свободы в современной России

Избыточная свобода

Свобода всегда считалась одной из главных ценностей человечества. Во имя нее начинались войны, совершались революции, люди шли на смерть, отказывались от привычных благ и спокойной жизни. Она же рассматривалась как основа оптимального устройства общества, эффективности экономики, справедливых отношений – как между государствами, так и между людьми, и мн. др. Вполне символично, что Д. А. Медведев в своих предвыборных выступлениях подчеркивал, что свобода всегда лучше, чем несвобода, и, казалось бы, это в порядке вещей. Правда, он не уточнил, какую именно свободу имеет в виду, но наверняка не свободу продажи наркотиков, создания финансовых «пирамид» или публичной матерщины. В таких уточнениях вроде бы нет нужды, поскольку для каждого разумного человека очевидно, что не любая свобода «лучше, чем несвобода», свобода предполагает ее неизбежные ограничения, в отсутствие которых она может перерасти в анархию, мрачный образ которой был прописан не одним социальным мыслителем.

22

В целом же современных россиян по Индексу развития человеческого потенциала характеризуют таким образом: «высокообразованные, среднеобеспеченные, мало живущие» (там же, с. 642), хотя первые две оценки выглядят слишком оптимистичными.