Страница 40 из 43
Из писем сенатора по имени Квинт Аврелий Симмах мы узнаем, какие проблемы стояли перед тем, кто хотел дать игры. Симмах хотел устроить недельные игры в честь своего сына, только что произведенного в офицеры в чванливой преторианской гвардии и добивавшегося должности претора в 401 году н. э. Симмах начал готовиться к играм за два года.
Симмах был не только сенатором, он был еще и очень богатым человеком. У него было три дворца, и он занимал почти все высшие государственные должности. Симмах, как многие римляне, с презрением относился к христианам и христианству. Он хотел устроить такие игры, которые бы своим великолепием напомнили римлянам о днях расцвета империи. Те примеры мужества и искусства, которые увидели бы на арене римляне, должны были вызвать у них отвращение к этой религии. Начальник игр пытался отговорить сенатора от этой затеи и советовал ему дать зрелище по принятым тогда образцам, но Симмах настаивал на выполнении своего замысла.
У бедного Симмаха не получилось ничего. Достать хорошо натренированных лошадей для колесниц Симмах смог только в Испании. Используемые в Риме клячи могли только объехать арену с весьма умеренной скоростью и в лучшем случае устроить аварию для развлечения толпы. 11 из 15 лошадей, которых достал Симмах, погибли во время перевозки из-за плохого обращения. Четыре оставшиеся лошади были настолько лучше лошадей, обычно использовавшихся в состязаниях на колесницах, что состязания были для них простой прогулкой. Поэтому упряжку пришлось расформировать. В результате уволился их возничий. Удалось найти четырех возничих и привезти еще лошадей. Но тут обнаружилось, что лучший возничий — христианин. Так как целью зрелищ было доказать, что слабые христиане не могут соревноваться с мужественными приверженцами старой римской религии, его пришлось уволить. Но он был членом союза возничих, и союз объявил забастовку. В ярости Симмах угрожал устроить состязания, используя собак вместо лошадей, поскольку, как он выразился, лошади в упряжке были ничем иным, как собаками. Это заявление Симмаха вызвало бунт, который пришлось подавлять преторианской гвардии.
Симмах очень старался достать для игр диких животных. Он послал письма в отдаленные провинции ловцам животных, чиновникам и своим друзьям. Он просил помочь ему в этом великом предприятии постановки настоящих игр для восстановления духа нации. В хлопотах у него прошли месяцы. Поскольку профессиональные ловцы животных стали редкостью, ему пришлось нанять для отлова животных непрофессионалов. Это означало, что Симмаху пришлось доставать специальные лицензии для отлова животных, так как слонов и львов можно было ловить только по специальному разрешению императора. Пришлось получать и специальное разрешение для проведения игр в Колизее. Чиновники взяли с него пошлину за ввоз животных, хотя, как Симмах объяснил в своих письмах, пошлина бралась только с профессиональных торговцев, которые продавали прибывших животных в розницу.
Несмотря на все усилия, Симмаху так и не удалось достать львов, тигров, слонов и даже антилоп. Прибыло лишь несколько слабых и умирающих с голоду медвежат и несколько крокодилов. Крокодилы не ели 50 дней, и большинство из них пришлось убить до начала игр. Единственными животными, которые прибыли в хорошем состоянии, были ирландские волкодавы.
Еще больше хлопот было у Симмаха, когда он доставал гладиаторов. Ему удалось выменять 29 саксонских пленных. Считалось, что они прекрасные бойцы, но ведь пленные не кончали гладиаторскую школу, поэтому они просто удавили друг друга, а последний оставшийся в живых разбил себе голову о стену.
Я не знаю, какие игры получились у Симмаха. У нас есть только его переписка по поводу организации игр. Мы знаем, что семидневные игры стоили 14 800 фунтов, но я готов спорить, что его сына не избрали претором.
В начале пятого столетия нашей эры Рим боролся с варварскими ордами, отстаивая свое существование. При огромных расходах на постоянные войны стало все труднее находить деньги для игр. Но они продолжались, а их организаторы все больше и больше ориентировались на вкусы черни. Императоры покинули свою ложу и демократично сидели среди зрителей. Патриции стали есть пищу, бросаемую черни, вместо того, чтобы уходить обедать домой или есть кушанья, которые им приносили рабы.
Состязания на колесницах стали фикцией. Чтобы помочь выиграть упряжке, за которую они болели, зрители бросали под копыта ее конкурентам винные кувшины, а зрительницы посылали своих детей перебегать им дорогу. Если ребенок при этом попадал под копыта, негодующие зрители подавали в судна соответствующую команду, обвиняя ее возничего в неосторожной езде. Толпа по-прежнему делилась на сторонников Голубых, Зеленых и так далее, хотя мало кто из них понимал что-нибудь в лошадях и возничих. Нечто подобное происходит сейчас в большой бейсбольной лиге. Когда-то каждый человек в команде был местным парнем. Зрители знали каждого игрока и поддерживали своих друзей. Сегодня команды комплектуются из спортсменов со всей страны. Их продают и покупают как товар, совершенно не считаясь с чувствами зрителей. Слова Плиния «Народ знает только цвет» справедливы и сегодня. Людей объединяла не принадлежность к политической партии или хотя бы просто к группе людей, связанных какими-то общими интересами, а слепая и фанатичная преданность Белым или Золотым. Люди, родившиеся в семье приверженцев Красных, поддерживали всегда только Красных, а на победу Зеленых смотрели как на национальное бедствие.
Когда экономическое и военное положение империи стало слишком сложным для понимания толпы, она обратилась к единственному, что могла понять, — к арене. Имя великого полководца или государственного деятеля значило для римской черни не больше, чем имя великого ученого для нас сегодня. Рядовой римлянин мог пересказать все подробности последних игр, точно так же, как сегодня обыватель может вам поведать о всех перипетиях жизни кинозвезды, но при этом он совершенно не представляет, что делает НАТО или какие шаги предпринимаются, чтобы обуздать инфляцию.
Каждому, кто хотел добиться положения в обществе, надо было обязательно как-то связать себя с играми. Император Вителлий был грумом у Голубых. Император Коммод пошел в школу гладиаторов и сам дрался на арене, чтобы завоевать популярность у римлян. Император Макрин вообще был профессиональным гладиатором. Даже поиски жертв для арены стали обременительными для империи. «Мы жертвуем живыми, чтобы накормить мертвых», — говорил Каракалла, имея в виду, что игры давались, чтобы умиротворить души умерших. Но игры продолжались. Чем еще можно было держать чернь в узде? Да и вся экономика империи была связана с играми. Прекращение игр вызвало бы в Римской империи такой же серьезный кризис, как если бы наше правительство перестало ремонтировать плотины, прекратило помощь крестьянам или отменило военные расходы.
Но это не могло продолжаться бесконечно. Варвары начали опустошать империю. Тысячи галлов, германцев и парфян жили в Риме, куда их привезли, чтобы поддержать слабеющую империю. Варваров не интересовали игры. Ведь чтобы получить от игр удовольствие, требовался довольно специфический вкус. Парфянский принц с отвращением покинул цирк, сказав: «Неинтересно смотреть на убийство беззащитных людей». Толпа орала: «Идиот! Проваливай в свою Парфию!», но сила была уже на стороне «дикарей». Императоры все больше зависели от поддержки варварских вспомогательных войск, а не от настроений римской черни.
Христианская церковь становилась все более могущественной и делала все возможное, чтобы прекратить игры. В 325 году н. э. Константин попытался положить конец играм, но ему это не удалось. В 365 году Валентиниан запретил бросать людей на растерзание диким зверям. Ему удалось обеспечить выполнение своего эдикта, но, как зрелище, игры сильно проиграли. В 399 году н. э. гладиаторские школы закрылись из-за нехватки учеников.
В 404 году н. э. монах по имени Телемах прыгнул на арену и призвал людей остановить гладиаторские бои. Разгневанная толпа забила Телемаха камнями, но его смерть положила играм конец. Император Гонорий был так разгневан гибелью Телемаха, что закрыл арены. И они никогда не открылись вновь. Последние состязания на колесницах были устроены готом Тотилой в 549 году н. э., то есть уже после падения Рима. Ему было просто интересно посмотреть, что представляли из себя эти состязания.