Страница 7 из 11
– Эк он сиганул! – воскликнула Ольга. – Ты что, его бил в детстве, а, Роман?
– Я-то нет, но песик страху натерпелся.
А следом за Лаки вышел его хозяин, молодой бандит Гендос, по паспорту Геннадий. Из всех бандитских примочек у него были только златая цепь средней тяжести на средней по мощности шее да бэушная тачка «Порше-Кайен».
Обычно Гендос меня не замечает, но тут подошел. Руку, правда, пожал только Леве, нам с Ольгой лишь кивнул важно.
– Как оно, братан? Ко мне? – спросил он у Левы. – Что «ПедиРос»? Разрулили вчера?
– Не вышло пока.
– Надавить надо, – веско сказал Гендос.
– Кто ж давить будет? Мы с батей?
– Лады, я перетру со Штангой.
«Если допустят к нему», – мысленно добавил я.
Гендос пошел, насвистывая, разыскивать пса. Лева завел мотоцикл и укатил, бросив мне на прощание:
– Посматривай там: вода шуток не любит.
Мы с Ольгой пошли по улице в сторону озера. Спутница моя оглянулась на кусты, возле которых Гендос поругивал свою собаку.
– Так как он страху натерпелся, песик этот?
– Ты про Лаки? Гендос раньше своего дога выпускал на улицу без всякого намордника и присмотра. Носился этот черт, как лось по кукурузе, народ пугал. А недалеко здесь старики живут, родители одного начальника коммунальных служб. Службы эти не только за трубы отвечают, но еще и собак бродячих отлавливают. Вот начальник по просьбе своих стариков приехал как-то и говорит Гендосу: типа намордник надо надевать, водить на поводке такое большое животное. Гендос, естественно, по понятиям: «Пошел ты!..» На том и разошлись. На следующий день Лаки опять носится по всей Набережной с клыками наперевес. И тут подъезжает спецмашина, вылезают два мужика с петлями на длинных палках. Захомутали Лаки и увезли. Гена два дня не мог собаку сыскать, потом кто-то сжалился, подсказал. Сначала Гендос прикатил к начальнику весь на понтах. А начальник бумагу под нос: все по закону, собака опасная, без присмотра. Собака в приюте. Сначала штраф, потом свобода. Пришлось Гене платить. А Лаки как поночевал с дворнягами и прочими бездомными приблудами, как погрызли его там – совсем сломался, даже за кошками не бегает. Получилось, как в человеческой тюрьме. Уже полгода прошло, а пес никак не оклемается.
– Жалко собачку!
– Да плевать! Какой хозяин, такая и собака.
– Похоже, хозяина ты тоже недолюбливаешь, – проницательно заметила Ольга. – Он ведь тебе родственник?
– Это ничего не значит! Гендос мог быть мне трижды родным братом, но он теперь та же «бригада», что у любимого твоего Безрукова. Только не киношная, а настоящая. Да и вражда у нас давняя…
– А почему ты сегодня такой злой?
– Я?!
– Не якай! Что я, не вижу.
– Мне пока не на кого злиться.
– Почему – пока?
Вот же любопытная!
– Просто так. А что?
– А мне кажется, что тебя вчерашняя история задела.
– А тебя?
– Меня нет. Потом даже смешно было. А вечером думала, что и мне ремнем достанется.
– У нас мальчики девочек не бьют!
– Ну-ну! Куда мы идем?
– Нырять.
– А магазин?
– Потом, – отмахнулся я.
Я уже прикидывал, как построю первый урок ныряния для Ольги. Сначала, конечно, надо проверить воду, поэтому мы окунемся на пологом участке нашего пляжа. Это нужно еще и для того, чтобы охладить тело перед нырянием на глубину, где может схватить судорога. Потом я, как настоящий внимательный учитель, поднимусь с ней вместе на вышку и, наверное, разок-другой прыгну с ней вместе.
Фиг там! Не прыгну…
Мог бы заметить и раньше, что возле нашей вышки толпа нарисовалась сегодня непривычно большая: столько ныряльщиков на нашей вышке никогда не было со дня основания. И еще. Если кто и приходил сюда, то в соответствующем месту виде – майки, шорты, но главное – плавки или трусы для купания. Здесь ныряют и плавают. И больше ничего.
Десять ребят, встретившие нас в преддверии вышки, пришли сюда не прыгать и не плавать. У меня заныло где-то возле сердца от неприятных предчувствий. Скоро предчувствия сменились уверенностью: неприятности будут. Вот они, в лице прислонившегося к стволу сосны дружка моего Сереги. Он спросил, типа улыбнувшись:
– Что, амфибия, не ждал?
– Привет, Серый.
– Не серее тебя!
– Ты о чем?
– По черепу кирпичом! Вечер хорошо помнишь?
– Нормально.
Так я и думал: Лева вчера развлекался, а отдуваться сегодня мне.
– Натравил своих псов на меня, да? – заводил себя Серега.
– Послушай, сперва ты ушился с дискача, а меня не предупредил…
– А потом ты нашел мордоворотов!
– Ты знаешь, что у меня нет знакомых мордоворотов.
– Откуда? Может, завел за лето.
– Короче, что ты хочешь предъявить?
Ненавижу этот поганый бандитский лексикон, но все чаще понимаю: добрая половина моих сверстников другого наречия просто не просекает.
– Ого, какой крутой!
Вот и Серега уже не знает, что и как говорить в соответствии с выбранным стилем. Поэтому переключил внимание на единственную девочку в этой недоброй мальчишеской тусе.
– Привет, Оля!
– И тебе не кашлять.
– Не испугалась вчера?
– Кого? Извини, Серенький, у меня с юмором туго. Я так понимаю, ты из-за вчерашнего с равновесия съехал?
Серега дернул плечом.
– Никуда я не съезжал! А Роман сдал меня своим дружкам! Сам побоялся со мной драться.
– О чем ты шепчешь?! Или заводился базар о драке?
– Оля, я хочу потолковать с Романом. Чо ты лезешь?
– Если тебе не фиг делать, нырни и охладись!
Серега насмешливо взглянул на меня и взял «на слабо»:
– Что, под юбку спрятался? И как? Сухо и комфортно?
– У меня, между прочим, платье, – встряла Ольга. – И между прочим, итальянское!
Но Сергей ее не слушал. Он желал разобраться со мной.
– Серый, я не прячусь, иначе ты бы меня здесь не увидел. Если ты из-за вчерашнего, как друг говорю: не моя идея так с тобой сделать.
– Как друг?
– А ты по-дружески поступил, когда увел Ольгу?
– Я не уводил. Мы просто пошли.
Тут наконец меня взяло зло, и я сказал то, чего говорить не следовало:
– Да, просто пошли, и ты просто получил.
– Верно, Рома. А теперь будет справедливо и тебе получить. Только я никого науськивать не буду. Я с тобой честно – раз на раз. Идешь?
Я догадался: вовсе не обида мучает его, а стыд. Мучительно вспоминать, как раскорячили его на глазах у Ольги и охаживали ремнем, как послушно побежал он, когда Левины друзья приказали ему валить. И толпой они пришли, скорее всего, для того, чтоб тупо меня отбуцкать. Не ожидали, что я приду с девчонкой. И все потому, что он считает меня виноватым в своем позоре. А тут Ольга. И ему пришлось изменить план и назначить поединок. Но почему, почему где-то там, в глубине души, я сам чувствую вину перед одноклассником?!
– Ладно, – говорю, – идем, если тебе от этого полегчает.
– Еще как полегчает!
Я взглянул на Ольгу. Она подмигнула, может, хотела подбодрить. А я кое-что придумал.
– Прямо здесь, что ли, будем? – грубовато и небрежно, как очень храбрый боец, спросил у Сергея.
Кажется, мне не было страшно, хотя по серьезке я дрался последний раз классе в третьем или четвертом.
– Можно и здесь, на песочке, – выбрал Серега ринг. – По знакомству бьемся не на убой, а до тех пор, пока один из нас откажется вставать с пятой точки.
И то хорошо.
Мы, как древние дуэлянты, разошлись по краям небольшого участка прибрежной суши.
Сергей весело сказал Ольге:
– Наблюдай, чтоб все было по честняку!
– Да уж посмотрю!
Сергей принял боксерскую стойку, но двигался какими-то каратистскими припрыжками, выставляя вперед то правую, то левую ногу. Сделал прыжок ко мне. Вероятно, ожидал, что я тоже двинусь с места и мы схлестнемся, к радости зрителей, но я остался у кромки воды. Он прыгнул еще раз. Я лишь поднял руки к груди, прикрывая локтями ребра.