Страница 34 из 93
Восточная и Юго-Восточная Азия
В Восточной и Юго-Восточной Азии климатические изменения имели менее резкий характер, чем в более северных областях. Тем не менее они привели к весьма существенной перестройке экологических систем во многих районах. Детальная картина этих изменений еще далеко не ясна. Однако в целом можно считать установленным, что в плейстоцене среднегодовая температура была на 4–6° (или на 5–7°) ниже современной, а климат отличался большей сухостью [479, с. 2; 870, с. 67–79]. В конце плейстоцена, раннем и среднем голоцене отмечалась тенденция к росту температуры, которая в период климатического оптимума VI–IV (V–III) тысячелетий до н. э. на 2–3° превышала современный уровень [479, с. 3]. Одновременно происходил подъем уровня Мирового океана и, как следствие, бурное формирование островной части Юго-Восточной Азии. В этот период многие области прежде единой суши превратились в географические изоляты [697, с. 4—10; 547, с. 1044]. Отступление ледника привело также к завершению образования обширного лессового района в Северном Китае, ставшего колыбелью древнекитайской цивилизации [939, с. 225–239; 663, с. 21–35]. Такова самая общая картина климатических колебаний и их последствий. Более детально реконструировать ее сейчас не представляется возможным из-за малочисленности и противоречивости данных. Так, до сих пор ведутся споры о палеоклимати-ческих условиях в среднем течении р. Хуанхэ. По мнению Хэ Пинди, здесь начиная с конца плейстоцена преобладала полу-аридная степь, кое-где перемежавшаяся с мелкими островками леса, тяготевшими к водным источникам. Напротив, Р. Пирсон считает, что значительные районы лесса были в неолите заняты открытыми широколиственными лесами, соседствовавшими со степью [860, с. 226–228] Некоторые данные позволяют предполагать, что периоды неолита и ранней бронзы в Северном Китае определялись субтропическими условиями, несколько более теплыми и влажными, чем сейчас [485, с. 228–230]. Решить этот спор станет возможным лишь с получением новых, более полных данных. Как бы то ни было, ясно, что климатическая картина в Восточной и Юго-Восточной Азии не была неизменной. Она отличалась и во времени и в пространстве (в разных районах климатические колебания проявлялись по-разному).
Области обитания гаура и бантенга и археологические культуры в Восточной и Южной Азии:
1 — ареал гаура; 2 — ареал бантенга; 3 — яншао; 4 — цинляньган; 5 — лян-чжу; 6 — луншань; 7 — цюйцзялин; 8 — осиноозерская культура; 9 — хаобинь; 10 — банчиенг
Возможности населения Восточной и Юго-Восточной Азии в одомашнивании животных были весьма ограниченны, так как лишь немногие местные дикие виды поддаются доместикации. К древнейшим местным домашним животным относятся собаки и свиньи, которых в раннеземледельческий период разводили практически везде. Гораздо хуже известны обстоятельства доместикации местных быков? Ясно лишь, что такие домашние виды, как балийский скот и гаял, произошли соответственно от диких бантенга и гаура [573, с. 52–56]. История скотоводства в Восточной и Юго-Восточной Азии была тесно связана с историей земледелия, поэтому нехватка данных о первом отчасти компенсируется материалами о развитии последнего. Современные ботаники вслед за Н. И. Вавиловым выделяют два района происхождения культурных растений: Северный Китай с прилегающими к нему районами, с одной стороны, и Южный Китай и Юго-Восточную Азию — с другой [55, с. 353–360, 365–368; 478, с. 179]. При этом наиболее вероятным центром доместикации проса считается Северный и Северо-Восточный Китай, а также горные районы Монголии [57, с. 124–127; 123, с. 9, 204–206; 663, с. 57–61], а риса — Восточные Гималаи от Бенгалии до Южного Китая [27, с. 17, 18; 362, с. 3]. Такие культуры, как таро и ямс были одомашнены скорее всего где-то в Южном Китае и Юго-Восточной Азии [478, табл. 1; 634, с. 187].
С конца плейстоцена в Юго-Восточной Азии широко распространилась хоабиньская культура [44, с. 72—107; 783, с. 89–94; 615, с. 300–316], носители которой вели правильный сезонный образ жизни, чередуя обитание в пещерах и на открытых прибрежных стоянках. Главным объектом охоты хоабиньцев были дикие свиньи, на втором месте шли олени. В меньшей степени охотились на других животных, из которых следует особо отметить диких буйволов (Bubalus bubalis) и гауров (Bibos frontalis). [615, с. 307–310]. Хоабиньцы занимались также рыболовством, особенно в прибрежных районах, однако главной сферой их деятельности было собирательство, о чем говорит как своеобразный облик их материальной культуры, так и отсутствие зооморфных изображений в искусстве [44, с. 94]. Не так давно ученым удалось обнаружить остатки растений, которые они собирали. Факт этот первоначально был расценен как указание на земледелие [614, с. 102], что встретило вполне обоснованные возражения со стороны ряда специалистов [1045, с. 4; 578, с. 284–286; 632, с. 52; 991, с. 19]. Сейчас нет оснований видеть в хозяйстве хоабиньцев конца плейстоцена — начала голоцена нечто большее, чем собирательство, охоту и рыболовство. Столь же осторожно надо оценивать единичную находку кости «домашней свиньи» в «Пещере духов» в Таиланде, тем более что костный материал более позднего времени как будто не подтверждает наличия здесь скотоводства [614, с. 95, 98]. Не менее ошибочно отрицание потенциальных возможностей хоабиньцев, которые, несомненно, заложили основы доместикации растений и животных. К сожалению, о степени реализации этих возможностей в настоящий момент судить трудно, так как поздний период развития хоабиньской культуры плохо изучен и плохо датирован. В целом эта культура относится к XI–VII (X–VI) тысячелетиям до н. э., но в отдельных местах ее носители дожили, видимо, до IV (III) тысячелетия до н. э. [614, с. 98, табл. 1; 615; с. 303; 950, с. 166].
Несомненно, одной из древнейших земледельческо-скотоводческих культур Юго-ВОсточной Азии является открытая недавно в северной части плато Корат в Таиланде культура банчиенГ. Сейчас помимо уже известного с конца 60-х годов поселения Нонноктха зафиксировано еще несколько памятников, часть из которых (и в первую очередь Банчиенг) подверглась более или менее систематическим раскопкам. Серия радиоуглеродных и термолюминесцентных дат позволяет датировать ранний этап этой культуры IV (серединой IV — началом III) тысячелетием до н. э. [616, с. 15–17; 660, с. 3]. К сожалению, этот этап изучен пока что недостаточно. Относящиеся к нему нижние слои изученных памятников представлены исключительно погребениями; остатки поселений, также прорезанных многочисленными погребениями, появляются позже. Как бы то ни было, самые ранние памятники уже бесспорно связаны с земледельческо-скотоводческим населением. Об этом говорит развитой характер культуры, топография памятников и самое главное — многочисленные отпечатки риса на сосудах. Более того, уже самые ранние слои Банчиенга дали многочисленные находки бронзовых изделий. Костный материал весьма детально изучен на поселении Нонноктха [660], где, как выяснилось, главным источником мяса являлись быковые, свиньи и в несколько меньшей степени олени. Любопытно, что из погребений происходили в основном кости быковых и свиней, тогда как основная масса костей оленей и других животных встречена вне погребений. Население Нонноктха уже имело домашних животных. Это прежде всего собаки и свиньи, доместикация которых надежно установлена по морфологическим показателям [660, с. 72 сл.]. Сложнее оказалось идентифицировать кости быковых. Первоначально исследователи сочли их мелкие кости принадлежащими зебу [661, с. 54–56]. Однако в самой Юго-Восточной Азии местной основы для доместикации зебу не было и, коль скоро определения оказались бы верными, следовало бы говорить, о контактах с Индией, свидетельств которых ни в Нонноктха, ни в других местах обнаружить не удалось. Кроме того, сами авторы этих определений (Ч. Хаем и Б. Лич) не были в них полностью уверены. Поэтому пересмотр первоначальных выводов Ч. Хаемом, детально изучившим коллекцию из Нонноктха, не оказался неожиданным. Ч. Хаем пришел к заключению, что останки быковых принадлежали преимущественно гауру и бантенгу; кости буйвола встречались крайне редко, а зебу не было вовсе. При этом вне погребений кости принадлежали крупным особям, сходным с дикими, а в погребениях — более мелким. По предположениям Ч. Хаема, жители Нонноктха клали с умершим мясо исключительно домашних животных [660, с. 44–69, 134–139]. Таким образом, население культуры Банчиенг представлено рисоводами, разводившими свиней и одомашненных гаура и бан-тента (гаяла и балийский скот).