Страница 43 из 66
--Это не я Саша. --она стояла на месте. Она не собиралась убираться из моего дома. Она не могла. Мы оба ничего не могли сделать в этой игре двух братьев.--Уходи. --крикнул я.- Пожалуйста. "До встречи. Я принимаю правила игры"
--Скоро я перестану это контролировать.--дрогнувшим голосом сказала она. "До встречи, брат"
--Уходи!
*****
Я попытался уснуть. Хотя вряд ли эту полудрему можно назвать сном. Мне снилось 1 апреля. Странная девушка в пальто цвета асфальта сидящая на скамейки и сначала медленно и неохотно рассказывающая свою историю, а потом все быстрее и красочнее...
У каждого курса были свои хохмы. Знаешь такие которые можно выполнить а потом рассказывать друзьям на студенческих вечеринках. Мы, я и мои соседки по комнате, которую мы снимали, пытаясь уйти от родительской опеки, решили придумать одну такую. Обыкновенная невинная шутка, нам на филфаке рассказывали и пострашнее. Правда, тогда же предупреждали что нельзя шутить с тем чего не знаешь даже не веришь в это до конца. Не имеет значения кто ты. Если ты приступил черту твоя личность теряется, подавляется увиденным услышанным. У Галины, самой старшей из нас был домик рядом с одной из глухих деревушек под Новгородом. Знаешь такие где стоят два дома и те покосившиеся. Где дожили свои последние дни старушки, или старики, и может быть последний оставшийся из них превратился в скелет прямо на деревянном полу и до сих пор там лежит. Было лето. Пасмурное. Скорее похоже на затянувшуюся весну. После сессии все наши разъехались кто на море, кто по знакомым на дачи, пятеро ухали в Питер. Мы же собрались туда. В деревню под Новгород. Где примерно в часе ходьбы была полуразваленная деревня, куда местные почему-то не рисковали соваться. Предрассудки, подумали мы, старые люди часто придумывают для себя оправдание в своей неподвижности, не заинтересованности. Родители Галины дали нам ключи. Мы собрали все необходимое, но не слишком много, самое нужное и только Алька вторая моя подруга зачем-то запихнула в рюкзак пистолет. Газовый. Она всегда боялась, что на нее кто-нибудь нападет. Глупая. Не других надо бояться. Только себя. --Лана в моем сне замолчала чуть покачивая головой, словно с чем-то не соглашаясь в своем рассказе.-- мы сели на поезд и утром были уже на месте. Солнце грело не слишком тепло и мы одели ветровки, Алька что-то сказала на счет секретных материалов и то что лето будет у нас веселее чем у других. Что мы, мол, не видели на Кипре, или Сочи, а на Васильевском самое оно будет в августе и мы еще успеем. Мы шли за Галиной, ее строгая фигура была для нас маяком в незнакомом лесу переполасованом тонкими линиями тропинок. Алька с каждой минутой все больше серьезнела, но когда мы, наконец, вышли на поляну и увидели деревню, чуть возвышающуюся на холме. Маленькую но какую-то цветную и со стороны очень жилую, лицо ее расслабилось. Галина остановилась, показала рукой на дома и сказала:
Здесь мы будем жить, а вот там... она показала чуть вправо, туда, где учащался темный кустарник, там заброшенная деревня, сказала она. Алька вздрогнула и я улыбнулась. Она была младшей, младше меня на целых два года. Вундеркинд местного масштаба, окончившая школу в 15 лет. Казалось, мы увеличили скорость, даже перешли на бег. Галинина деревня тоже была маленькой шесть жилых домов, правда по дороге бродили мамаши с детьми и общее количество жителей явно превышало 50. Мы свернули к тропинке ведущей к пустому дому на окраине. Галина приказала нам растапливать печку и обустраиваться в крайней комнате, пока она переговорит с соседями по поводу молока и каких-нибудь продуктов, деньги нам дала Алькина мать, считающая, что худеть девочке совсем не зачем. Дом был вполне сносным. Двухэтажным, хотя второй этаж использовался родителями Галины как склад ненужных вещей. На первом этаже было три комнаты для гостей, кухня с переделанной деревенской печью и огромным столом за которым могло уместиться человек 10. Так же на первом этаже была гостиная, в которой стоял стол с черно-белым телевизором, показывающим три работающие программы и широкий, но продавленный диван. Галина вернулась когда мы решили немного поспать. Мы поели и сговорились что пойдем в деревню завтра с утра. Этот день мы полностью проспали, наверное, сказался свежий воздух, так опьяняющий после душной Москвы.
На следующий день в девять утра мы уже шли разгребая кусты с маленькими рюкзаками на перевес. На шее у Галины висел фотоаппарат, на поясе у Альки нелепый газовый пистолет, у меня нож, приватизированный у отца пока он этого не заметил.
Все шло хорошо. Пели птицы, мы смотрели на покрывающееся редкими облачками утреннее небо. Галина вела нас вперед. Мы поцарапались, изгваздались в мокрой земле, вперемешку с травой, джинсы промокли, но мы радостно вышли из леса через два часа увидев широкую дорогу, покрытую сухим песком, будто свет маяка или флаг на каком-то замке. Галька облегченно выдохнула. Повернулась к нам: Верите девчонки думала что заблудились Алька нервно хохотнула: Тоже мне Сусанин. Я тоже позволила себе расслабленно улыбнуться. За дорогой виднелись покосившиеся заборы, заросшие когда-то плодовыми деревьями дома.
--Ты уверена что это именно та деревня?-- спросила я глядя на особо изуродованный дом, из его крыши выглядывали ветки ели, размашистой, огромной елки, чем-то внушающей опасение, словно выставленный пробитый пикой скелет на границе варварского государства.
--Ну...-- Галина задумалась.-- Примерно на 70 процентов. Но даже если это не та деревня, по-моему, это ничего не меняет, она же заброшенная, а нам это и нужно было. -- она подняла фотоаппарат, стянула чехол и сделала несколько быстрых кадров.
--Пошли?-- подтолкнула меня Алька. Я посмотрела на нее, страх совсем прошел, глаза блестели словно она нашла клад.
Я не хотела туда идти. Я чувствовала что что-то не так. В воздухе пахло чужим, непонятным и неизбежно надвигающимся с каждым нашим шагом по сухому песку.
Сначала была Алька. Я услышала три частых выстрела и все поняла. Прижалась к стене и быстро выбежала к тому дому где в последний раз видела подругу. Пятнадцать метров по каменистой дороге, я остановилась около раскрытой двери напоминавшей дверь дома в котором была только что я, даже с тем же символом двумя глазами, пересекающимися под прямым углом и два меча по бокам. Я вытащила нож. Не надеясь что он мне поможет, не помог же Альке газовый пистолет. Перешагнула порог. Вгляделась во вдруг наступившую темноту. Видимо здесь были забиты ставни. Пахло плесенью и сырым деревом. Сделав три нерешительных шага я наткнулась ногой на что-то мягкое и почувствовала как мурашки потекли волнами по всему телу. Медленно боясь увидеть но уже зная что там будет я опустила голову. В свете зажигалки которую я прихватила из дома лежала на спине Алька если это можно было назвать Алькой. Пистолет она все еще сжимала рукой. Это единственное что осталось целым, не засыпанным серой трухой под которой не было тела. Я оглянулась. Мне было страшно, но я знала что надо бороться несмотря ни на что, адреналин растекался по моей крови. Мне надо было найти Галину. Нам нужно было бежать. В доме не было никого. Ничего. Только монотонно дул ветер в щели и пахло гнильем. Неужели было еще в этом доме чему гнить.
Потом я услышала что-то не человеческое это был не крик, это был вой, прерывающийся человеческими нотками. Ноги мои стали ватными я боялась выходить из дома, так же как и боялась находиться в нем. Через две минуты я была там где, по моему мнению, осталась Галина. Это было как раз тот дом с елью в центре, только теперь он уже не был таким старым и серая крыша покрылась рыжей дымкой. В окна светил свет, то есть, нет, не в окна а из окон, не электрический, а такой что бывает от солнца, живой свет. Я подошла к окну. И тоже чуть не закричала. Рыжий свет окутал Галину, разрывая ее одежду, обнажая и сжигая беспомощную плоть. Я почему-то вдруг поняла что он не просто ее сжигает, он ее ест, этот свет так питается и за много лет он очень соскучился по такой пище. Я отступила на шаг и вдруг поняла что теперь осталась одна, что в моей руке сейчас обыкновенный нож, который против этих неуловимых существ, все равно что стрела с присоской против танка. Сознание, правда, сразу приняло все происходящие за истину, неопровержимую, которую нельзя будет обыграть. Я стояла около дома, уже прислонившись к его нагретым стенам и молча плакала, ждала пока оно не пришло...