Взросление

- Не нужно конкурса, мне это не нужно, все, что я написал, это правда! Сережка смотрел на них и во взгляде его читалось, что он уже все решил и будет твердо стоять на своем.

Женщины до этого что-то бурно обсуждавшие, затихли и с недоверием смотрели на него. Первой в себя пришла Людмила Сергеевна.

- Как ты сказал? Правда, все это правда?! Она была так удивлена и ее глаза потихоньку округлялись, от осознания того, что она заварила всю эту кашу.

- Да, это правда. Сережка уже уверенно смотрел ей в глаза, от робкого, краснеющего мальчишки не осталось и следа. - И я не хочу никаких конкурсов, я всего лишь выполнял домашнее задание.

Ада Захаровна, нервно сглотнула, посмотрела на Людмилу Сергеевну, а затем на Сережку.

- Сергей, даже если это и так, если все это правда, мы не можем отрицать, что написано это талантливо и было бы большой глупостью не участвовать. Она посмотрела на него в упор.

- Зачем тогда, вы пригласили меня, если уже все решили? Он не боялся отвечать, не боялся быть грубым, потому что знал, он прав.

Людмила Сергеевна хотела что-то сказать, но осеклась. Директриса злобно сощурила глаза и откинулась на спинку стула.

- Мельников, вы можете идти, завтра жду ваших родителей! - Сережка медленно встал со стула и пошел к выходу, но у самой двери развернулся и посмотрел прямо в глаза Аде Захаровне, у нее от этого взгляда по спине прошел озноб. - Идите, идите Мельников, нечего на меня смотреть! Все так же сурово, но уже не настолько уверенно проговорила директриса.

Вернувшись домой, Сережка рассказал домочадцам о произошедшем, о требовании "Адольфовны" явиться родителям в школу и получить нагоняй, за плохое и неразумное поведение сына.

****

Ясным, солнечным днем, он помнил эту дату особенно отчетливо, первого июня, она навсегда отложилась в его памяти, как новая точка отсчета его жизни, они с бабушкой Серафимой Захаровной и старшим братом Вовкой прибыли в курортный городок на побережье черного моря. Вокруг была куча народу, деловито сновали мамаши-куротницы с уставшими от долгого пребывания в поезде детьми, тут и там раздавались крики уличных торговок, нестерпимо ярко светило солнце и не было места где можно было бы укрыться от палящего зноя. Сережка и сам утомился ехать в железном чудовище, от жары не спасали даже открытые окна. Еще дома, мама сетовала, что не получилось раздобыть билетов в купе, а бабушка в свою очередь высказала ей, свои соображения о пользе таких путешествий, мол, нечего пацанов баловать, пусть посмотрят на людей и поймут, как им повезло с родителями. Мама только махнула рукой, Серафиме Захаровне, доказать что-то было невозможно, а поскольку спорить было бесполезно, оставалось лишь одно промолчать и не обращать внимания.

К слову сказать Серафима Захаровна Скворцова (в девичестве Железнова), полностью эту фамилию оправдывала. Родилась она в семье полковника и воспитание получила соответственно строгое. Так как отец ее хотел мальчика, он всевозможными способами закалял девчонку и физически и духовно. Серафима никогда не жаловалась, очень любила отца и долго страдала, когда он скончался. Ей тогда едва стукнуло пятнадцать. И пошла у нее совсем другая жизнь, когда отца не стало, быстро разбежались и его так называемые друзья, которые в день похорон обещали безутешной вдове, всегда быть рядом и помогать всем, чем смогут. Выживали благодаря маме, она была замечательной портнихой, но так как надобности в этом не было, шила лишь для дочери. Но теперь, шила день и ночь, сначала для подруг, потом круг заказчиков расширился. Видя как маме приходится тяжело, Сима, так звали бабушку дома, решила, что надо с этим что-то делать, но таланта к шитью или к любому другому женскому делу, она в себе не чувствовала, хоть и честно пыталась научиться. Поэтому было решено попробовать наняться в помощники маляра на стройку, на период летних каникул. Сначала брать не хотели, но потом над ней сжалился бригадир, потому что как он потом говорил, увидел, что ей очень нужна эта работа. Хотя, как потом говорила сама Серафима Захаровна, она взяла бригадира измором, приходила с самого раннего утра на стройку и до позднего вечера сидела рядом с вагончиком, где располагался временный кабинет начальства, три дня ходила и на четвертый добилась своего.

Помог выбраться из всего этого, счастливый случай, как бы сейчас сказали, оказалась Сима в нужном месте в нужное время или не бывает худа без добра.

Было это перед выпускными экзаменами, зачитавшись учебником по физике, Серафима переходила улицу и не заметила вывернувшую из-за угла машину, итог сломанная рука и встреча с бывшим папиным сослуживцем, контакты с которым были утеряны из-за его частых командировок.

В последствии Аркадий Борисович, помог Симе с поступлением на кафедру судебной медицины МГМУ имени Сеченова, а потом и с работой. Хотя тут вопрос был спорный, Сима, закончила обучение одной из лучших. Одним словом, жизнь налаживалась, а Аркадий Борисович стал бывать в их доме все чаще и чаще и в итоге сделал предложение маме. Спустя пару лет, к Серафиме Захаровне выстраивалась очередь из жаждущих получить ее экспертное заключение, до сих пор, ее телефон не умолкает, хотя она давно на пенсии.

Закаленная такой нелегкой и не совсем женской работой Сережкина бабушка была женщиной, решительной, с железной волей и суровым характером, насмотрелась многого за годы работы. Так что, поездка в плацкартном, душном вагоне никакого дискомфорта у нее не вызывала, в свои годы она была крепкой и практически здоровой женщиной, как она любила говорить. Потому что считала, что в ее то годы уже пора было бы обзавестись хотя бы парочкой безобидных старческих болячек. Да, надо сказать, ровесников она жутко не любила, считала их скучными и неинтересными, у нее было множество подруг и друзей младше нее на десять, а то и на двадцать лет. Она лихо владела компьютером и разбиралась в технических новинках, а на досуге писала автобиографию. Личность она была незаурядна и интересная, а что самое главное всесторонне развитая.

Сережка оглядывал их временное пристанище на ближайшие три месяца, ему определенно все нравилось, домик находился в поселке, недалеко от моря. Он был не большой всего две комнаты и кухня, совмещенная с залом. Но самым замечательным, было наличие большого зеленого сада и не такого как на даче у бабушки, а совсем уж экзотического с красивыми, яркими цветами, названий которых Сережка не знал. Часть дома и открытой веранды обвивал дикий виноград, тем самым он создавал желанную тень. Вовка сначала вредничал, он думал, что они остановятся у бабушкиного знакомого в городе, где по его мнению, было интереснее. Но после того как через пару дней выяснилось, что в дом напротив, въехала симпатичная соседка, он успокоился и ходил с довольной и по мнению Сережи дурацкой улыбкой. Бабушка смеялась над ним и по доброму подтрунивала, Вовка по началу обижался, а потом просто перестал замечать всех и вся. По вечерам, когда Вовка уходил на очередное свидание с соседкой, а звали ее Любочка, Серафима Захаровна провожая внука, после подолгу сидела на веранде, вздыхала, думала о чем-то своем, потаенном и с грустной улыбкой смотрела на уходящее за горизонт солнце.

Прошла неделя, Сережка освоился в поселке и даже подружился с отдыхающими детьми, которых здесь оказалось очень много. Но чаще всего, он любил бывать один, сидел подолгу в саду, любовался цветами, пытался их рисовать, выходило не очень, но бабушка его хвалила.

Вовка почти все дни пропадал у Любочки и Сережка его почти не видел.

Серафима Захаровна вставала в шесть часов утра и пока все спали, спускалась к морю и делала оздоровительную гимнастику, после чего подолгу плавала. Потом она готовила завтрак и будила мальчишек, позавтракав, они отправлялись к морю, Серафима Захаровна, читала книгу под тенью большого пляжного зонтика, а ребята плескались в море. В один из таких походов, Сережка и познакомился с Сашкой. Или вернее будет сказать с Александрой, с Шурочкой, с девочкой, которая изменила его жизнь, разделила ее на до и после.