Страница 3 из 22
Когда душа открыта всем тропинкам,
Всем лучикам закатного огня,
Сокровищам, что бережет глубинка
Для Бога, для тебя и для меня?
И, может быть, найду я для России,
По деревенской просеке идя,
Свои слова, простые и живые,
И тёплые, как лужи от дождя.
Глина
За городом я видел в летний час:
В лесу, где солнцем пронзены берёзы,
Старинной глины обнажился пласт
В глубокой, темной яме для отбросов.
Была та глина средь камней мягка.
И банки здесь консервные лежали,
Иголки ели, лепестки цветка,
И все, что здесь туристы оставляли--
Бутылки из-под пива и вина,
Окурки и объедки, горы пыли...
Но, вопреки всему, это она--
Та глина, из которой нас лепили.
* * *
Озеро... Вода ещё тепла,
В ней мерцают небо, месяц, звезды...
Вот, едва колебля сладкий воздух,
По Вселенной лодка поплыла.
В воду погружается весло,
И летят с весла, как капли, звезды...
Может быть, сейчас ещё не поздно
Позабыть, что есть на свете зло?
Взмах весла. Касание воды.
Взлет, паденье... Вот тот ритм чудесный,
Что руководит огнем небесным,
Всплеском волн и пламенем звезды.
Борт дощатый... Ветер не суров,
И в руках ещё хватает силы.
И плывет ладья, - она возила
Миллиарды радостных гребцов.
Утренний голос Матери
Так иногда бывает: в летний зной
Меня всего охватит вдруг дремота,
И кажется, со мною рядом кто-то,
Ещё мне неизвестный, но родной...
Тебя я слышу, Мать-земля. За лето
Твоё дыханье в сердце мне вошло,
И в голосе твоём, простом, рассветном,
Я слышу бесконечное тепло...
Я тихо сплю, я словно бы ослеп...
Но звонко льются за моим оконцем
Твои слова, шершавые, как хлеб,
И тёплые, как дерево на солнце...
Я их рукой обветренной возьму,
Посыплю ими хлеб, как крупной солью,
И голод утолю, расстанусь с болью,
И верен буду слову твоё му.
А воздух чист, подобно хрусталю.
Как ласков свет! Он льётся с неба робко...
Как пиво, небо в бочку я налью,
Оно забродит, выбивая пробки.
И сладко понимаю я сквозь сон:
Мой старший брат, что не сумел родиться--
Он жив в тебе, ему так сладко спится,
Каким большим, красивым вырос он...
Я чувствую, растаяли тревоги,
Везде Господь, куда ни бросишь взгляд,
И в будущем - все трудные дороги,
Ведущие паломника назад...
* * *
...И снится, что листва в садах давно опала,
Что жизнь давно прошла, лишь плещется волна
Вдали, вдали, вдали... А сердцу всё же мало
И жизни, и любви, и звёздного вина.
А сердце всё болит, когда глядит на небо,
Где солнце-абрикос средь сливок-облаков,
И хочется туда, где ты ни разу не был,
И хочется идти, идти сквозь глубь веков...
Душа, живи, живи! Наутро мир проснется,
И радостный июнь коснется глаз твоих...
...А в сердце всё живёт та осень, лучик солнца,
Край неба, край земли, любви последний миг...
В траве
Лежу в траве. Как стебли высоки!
Вечерний свет сквозь зелень их сочится...
Здесь нет земной бессмысленной тоски,
Лишь сквозь зеленый мрак я вижу лица...
Набрасывая лес себе на плечи,
Как мантию, блуждаю в темноте,
И кажется, что живы здесь все те,
Кто сохранился лишь в созвучьях речи...
И слышен голос, белый и густой,
Как молоко, согретое, парное:
"Я жду тебя. Иди, иди за мной,
Иди ко мне, дитя моё земное..."
И звонко, чистым альтом, как дитя,
Я отвечаю: "Нет! Ещё не время!"
Но дни пройдут, листву в пыли крутя,
Мечты растают, искренне грустя,
И я приду... приду, отбросив бремя...
* * *
Порой бывает так: идешь, идешь, идешь
По узкой тропке вверх, на холм, покрытый лесом,
И мелко моросит над тропкой летний дождь,
И занят небосвод покровом туч белесым.
Все просто и светло. Всё знаешь ты давно:
Здесь тропка повернёт, здесь можешь ты споткнуться...
И жизнь скучна, пуста. И жить так суждено,
Пока не даст Господь от жизни нам проснуться.
За шагом - новый шаг. Зачем, зачем идти?
Но надо жить, терпеть, шагать вперёд по склону...
Вот под ногами холм. И все видны пути
С открывшихся высот, и ты под небосклоном
Стоишь, царя над всем... И разум твой высок.
Но что это за смесь? Усталость и восторг,
Уродство, красота, и свет, и верх, и низ...
И этому всему мы дали имя - Жизнь.
Ночь на озере
Небо чёрно, словно шкурка крота,
Звёзды подобны росинкам на шерстке.
Озеро тихо. Кругом - темнота,
Только в воде звёзд рассыпана горстка.
Слышно, как где-то протяжно и тонко
Песню последнюю спел соловей.
Ветер, как мягкая лапа котёнка,
Нежно касается кожи моей...
Тлеет луна закоптелым огарком,
Веет покоем от стынущих вод...
Грудью малиновки, алой и яркой,
Солнце над озером завтра блеснёт!
* * *
Взгляну в колодец: мрак и глубина...
Бадья ушла куда-то в глубь столетий,
Туда, туда, где, скрыта и темна,
Живёт любовь - одна, одна на свете...
А рядом - свет, дощатые дома,
Собака где-то лает, дети плачут...
И кажется, что выдумана тьма,
Что воду жизни от прохожих прячет.
Но этот мир развеется и канет,
Когда, войдя в подземные ручьи,
Из глубины веков бадья достанет
Мне горсть прозрачной, ключевой любви.
Последнее тепло
Разноцветна листва над аллеей,
Небосвод бесконечно высок.
Солнце в небе, как персик, алеет,
И течёт нежный солнечный сок.
Осень царствует в неба расцветке,
По-осеннему плачут ручьи,
И державное яблоко с ветки
Упадает в ладони мои.
Скоро счастье, уставшее плакать,
Отразится, как в речке, в судьбе,
И мелькнет чьё-то белое платье
Меж теней на осенней тропе.
И, небес вековой собеседник,
Я забуду всё прежнее зло.
Я пойму: просто Август-наследник
Нам последнее дарит тепло.
Просто солнце на небе устало
И решило в пути отдохнуть.