Страница 3 из 4
Моника слушала врача с разинутым ртом. Это просто невероятно! Она поражалась тому, какой идиоткой оказалась. Возможно, она действительно видела в пещере нечто. И могла рассказать об этом и остальной группе археологов. Но какой нужно быть кретинкой, чтобы устроить истерику в дурдоме! Да один неверный жест и для здешних врачей, ты будешь ценным пациентом в палате под номером шесть. И что хуже всего, что ее будут держать тут еще месяц. Это в лучшем случае, а в худшем, то Моника останется здесь на ПМЖ. Да и с работой медсестры, можно попрощаться навсегда. Никто не допустит девушку со справкой, работать с пациентами. Хорошо если ее вообще примут на какую-нибудь работу.
— Капец какой-то! — еле выдавила она из себя.
— Мне интересно другое. Как вы попали на раскопки?
— С Джастином за компанию отправилась. Он мой молодой человек. А теперь уже бывший! — зло выплюнула Моника.
— Да. Ваш молодой человек действительно неприятный тип. Как мужчина это говорю. Вместо того чтобы доставить любимую девушку домой и вызвать врача отдельно, он практически избавился от вас. Возможно, вы обнаружили нечто ценное. Поэтому он и запер вас здесь. Врачам скорой помощи, он сказал: «Уберите от меня эту чокнутую!». Конечно, я врач и не должен вам это все говорить. Но я хочу убедиться в том, что вы адекватно отреагируете на шокирующее известие.
— Это правда? — тихо спросила Моника, — ну, про чокнутую?
Врач кивнул.
- Да.
— Козел он! Хорошо, что я не успела выйти замуж за эту тухлятину, — вполне нормально ответила Пэриш. Но внутри бушевала настоящая буря.
***
Валефору понадобилась целая неделя на восстановление своей прежней формы. Сначала, он хотел остаться в пещере до завершения процесса. Но услышал голоса людей. Один из них даже осмелился спуститься и джин решил, что незнакомец беспокоиться о девушке. И ошибся. Археолога интересовали лишь предметы.
— Verbero![2] — выругался он на латыни.
Валефор собирался обрушить стены на жадного археолога. Но сначала нужно обезопасить свою спасительницу. Джинн со свистом пронесся по пещере, сотрясая стены. Груда камней тут же засыпала место, где находилась основная часть находок. Мужчина испуганно огляделся вокруг, поднял с земли бутыль. После чего с полным разочарованием все же соизволил вытащить бессознательную девушку из пещеры. Бутыль археолог не преминул прихватить с собой.
— Merda![3] — снова выругался джинн уже на итальянском. Валефору совсем не нравилось, что его сосуд в чужих руках. Он конечно уже бесполезен, но три желания еще не загаданы. А значит, есть вероятность возвращения в «клетку». Чего ему абсолютно не хочется.
Когда его спасительница оказалась в безопасности, Валефор засыпал пещеру полностью, сровняв ее с землей. Джинн проводил всю группу взглядом и растворился в ночном воздухе.
***
Спустя долгий и казалось нескончаемый месяц пребывания в лечебнице, Моника, наконец, покинула ее.
Она стояла на оживленной улице Нью-Йорка и с наслаждением вслушивалась в звуки города.
У пешеходного перехода попискивал светофор, торопя людей перейти дорогу. По тротуару шла толпа спешащих по своим делам. А у витрины игрушечного магазина, хныкал мальчишка лет пяти. Ребенок теребил тучную женщину за подол и требовал: «Ну, купи! Ты же обещала!»
Моника села на скамейку в ожидании автобуса. И невольно стала свидетелем разговора непослушного дитя и весьма терпеливой матери.
— Я хочу того робота! — не отставала капризный ребенок.
— А я уже устала повторять, что этот робот, стоит как моя зарплата! Кушать и жить мы на что будем?
— Ты же обещала купить мне робота, — хныкал мальчишка, не отрываясь от витрины.
— Я обещала и купила... — ответила мать.
Ребенок заревел в голос.
— Тот робот не ходит, не разговаривает и руками не шевелит! Просто дурацкая железяка...
— Знаешь что?! — не выдержала дама, — я тебя здесь оставлю с этим роботом. Раз он дороже матери. Я и так на двух работах пашу, чтобы тебя обуть, одеть, накормить и образование дать! А ты истерики из-за игрушки устраиваешь!
Женщина подошла к остановке и плюхнулась на скамейку рядом с Моникой. Следом прибежал и ревущий малыш. Пэриш думала, что неугомонный мальчишка снова закатит истерику. Но он обнял мать и почти по-мужски произнес:
— Мамочка, когда я вырасту, то заработаю много денег и обязательно куплю тебе робота!
Моника улыбнулась детской непосредственности.
— И вот так, каждый раз! Когда идем мимо этого магазина, — сказала дама, обращаясь уже к Монике.
— Да уж... —только и ответила Пэриш, — удачи вам...
К остановке подъехал нужный автобус, и она попрощалась с женщиной. Моника села на свободное место и задумчиво уставилась в окно.
Она много раз видела, как лечат психически больных людей. Но благо ее такой метод обошел стороной. То ли она была слишком тихим пациентом, то ли ее жалели. Факт оставался фактом. Монику просто наблюдали. Делали всякие анализы, томографии. И не какой инсулиновой терапии и изоляторов. Соседка по палате оказалась настоящей блаженной. Таких, обычно не держат в психушках. Девушка вечно ходила с глупой улыбкой и утверждала, что она цветочный горшок, а цветок, который в ней посажен, необычный. Стоит о чем-то попросить, и он исполнит.
Естественно девушка была самой обычной. По крайней мере, физически. И никакого цветка в помине не было.
Голос из динамика объявил нужную остановку, и Моника поспешила выйти.
За проведенный месяц в больнице, ее никто ни разу не навестил. Группа археологов, которых она считала друзьями, оказали вовсе не ее друзьями. А Джастин, тот вообще настоящий мерзавец. Мало того, что сдал ее в психушку, так еще и бутыль прихватил с собой. Видать, колба ценной оказалась. Наверняка, сосуд принадлежал какому-нибудь графу, который лично наливал из него вино. Или же бутыль являлась старинным графином, для древних обрядов. В любом случае, это уже неважно.
Что касалось родных Моники, то их у нее практически не было. Ее мать жила в Калифорнии своей жизнью. А судьбой дочери, особо не интересовалась. Подруги у Пэриш тоже отсутствовали. Она все время проводила у коек пациентов, когда другие жили совершенно другой и ненужной ей жизнью. Единственным развлечением Моники были книги и редкие свидания с Джастином. О последнем, Пэриш хотела забыть как можно скорее.
[1] Название придумано автором. Любые совпадения, случайны.
[2] Мерзавец (лат.)
[3] Дерьмо (итал.)
Глава 3
Валефор сидел на скамейке в Центральном парке, возле озера. Он рассеянно отщипывал куски батона и кормил уток. Джинн понятия не имел, как искать девушку, которая его спасла. Валефор слишком долго восстанавливался и запах незнакомки, давно рассеялся. Он знал лишь имя, Моника. Но в Нью-Йорке полно девушек с таким именем.
Одна из уток, воспользовалась рассеянностью джинна и утащила остатки хлеба. Валефор щелкнул пальцами и в руках у него материализовался еще один батон. Скормив еще несколько булок, он открыл крышку карманных часов и тяжело вздохнул. Ну, сколько можно валять дурака? Столько времени потерял, а ведь желания сами себя не загадают…
Валефор сунул часы в карман брюк и решил прогуляться вдоль дороги, окаймляющую Центральный парк. Мимо него, на роликах проезжали парни, девушки и даже старики. Сначала он удивлялся всему вокруг. И не удивительно. Он провел в бутылке тысячу сто двадцать три года. И за это время, мир кардинально изменился. В то время, когда он был на свободе в городе Антарадус[1]. Тогда при императоре Константине Валефора и заточили в бутылке. Казалось бы за маленькую шалость. Он всего-то устроил небольшое землетрясение, тем самым показывая, Константину, что человек не властен над джинном. Но совет самых первых из его рода, решили наказать Валефора и заточили в бутылке.