Страница 6 из 16
Захлопав ресницами, я попыталась переварить полученную информация, но получалось у меня это с трудом. Наверно еще из-за того, что у моей собеседницы была странная речь: необычная постановка слов и тянущая интонация.
- Кстати, осторожней с вопросами будь ты, - опять заговорила крыса. - За ночь только на шесть вопросов ответить могу я. Четыре осталось у тебя.
- Четыре? - нахмурилась я, и крыса уж было собралась ответить, но я успела ее остановить. - Это был не вопрос, а выражение моего удивления.
- На первый принимается раз, - неожиданно согласилась живность и поудобней уселась на столе на свою пятую точку. Хвост хаотично извивался по столу, я следила за ним, нахмурив нос от отвратительного для меня зрелища. Ну вот почему? Почему дух дома Веда заточила в крысу? Почему не в птичку какую-нибудь? Так, ладно. Надо абстрагироваться и подумать. У меня столько вопросов, а задать сегодня могу только четыре.
- А что ты имела в виду, когда говорила, что перо тайну прошлого открыть может? - вдруг озарило меня.
Крыса остановила движение своего хвоста, покосилась на чашку с кофейной гущей, а потом ответила:
- Особенность у ведьм воздушных есть одна. Информацию любую на перо могут записать они.
Как только крыса это произнесла, я сразу вспомнила о своей находке в сундуке - лестница ведьм, в которую были вплетены несколько разных перьев. Я тут же шагнула к чемодану и достала из него бархатный мешочек. Осторожно вытащила нить и посмотрела на завязанные на ней предметы. Самое первое перо, которое я приняла за петушиное, практически развязалось с лестницы. Остальные перья тоже заметно хуже держались. Потянув за черно-красное перо, я с легкостью сняла его с ниточки
- И как по перу читают информацию? - поинтересовалась я у духа дома.
Серая живность тут же спрыгнула со стола и с воздушной легкостью запрыгнула на шкаф с травками. Открыла хвостом дверцу и так же легко переместились на полку. Погремев там тарой, крыса пододвинула к краю несколько стеклянных баночек с засушенными растениями.
- В котел воды наливаешь ты, - сказала лысохвостая и кивнула в сторону плиты, на которой стоял сей предмет. - Когда вскипит, ждешь. Поочередно горстями своими травки бросаешь эти, - тут она ткнула маленьким пальчиком на пододвинутые ей банки, указывая последовательность.- Руками голыми листиков пару срываешь крапивы. Тоже бросаешь. Запах мяты пряной почувствуешь - перу пришло время. В кипящее варево опускаешь его. Аккуратно над паром густым наклоняешься ты. Что на перо записано, покажет он. Но помни: для пера одного - ночь одна.
Недолго думая, я тут же помчалась на улицу. Сначала к колодцу за водой, а потом сорвала несколько листочков крапивы. Пальцы жгло, но я старалась об этом не думать. Вернулась в дом с полным ведром и обжигающими листочками, крапиву положила на стол и сразу налила воды в котел. Включила огонь и села рядом на стул в ожидании закипания. Минут через шесть жидкость в котле начала бурлить. Достав с полки банки с травками, я начала послушно бросать горсти в том порядке, в котором мне указала крыса... Черт! Ну надо же! Я слушаю крысу. Надеюсь, не напрасно. Серая живность, кстати, пристроилась рядом, на открытой полочке буфета, и пристально наблюдала за моими действиями, периодически одобрительно кивая. Я взяла свежесорванные листики и тоже отправила их в котел. Спустя пару минут действительно послышался сладкий запах пряной мяты - пришло время опускать главный ингредиент и, возможно, узнать что-то новое о старом. Когда петушиное перо коснулось кипящей поверхности, из котла резко поднялся густой дым, заполняя белыми клубами пространство. Вот это пар, так пар. Густой, дурманящий... Я даже и не поняла, в какой именно момент он проник в мое сознание...
Яркий костер, всполохи которого поднимаются до самого неба. Красиво, завораживает. Опасно. Повсюду разбросаны глиняные кувшины и черные перья с красными кончикам. Вокруг костра стоят и сидят на срубленных бревнах люди. Близко к огню. Очень. Мужчины и женщины, юные и старые - все как один одетые в черную одежду. И все, словно одурманенные чем-то: кто-то без музыки танцует, кто-то стоит, не шевелясь, кто-то с ужасом в глазах озирается по сторонам... Кто-то стоит в сторонке и наблюдает.
В центре внимания последнего белокурая девушка. Красивая, молодая. Она словно выбивается из всей этой черной безрассудной толпы. Сидит терпеливо и скромно в стороне от всех. Не по своей воле пришла, но и уходить не собирается, хотя все происходящее ей совсем не нравится. Она так до конца и не поняла, куда именно попала.
Вдруг откуда-то сверху раздался свистящий звук. Все присутствующие одновременно подняли головы. В небе, прямо над костром, сидя на метле, парила девушка. Голова ее покрыта темным капюшоном от длинного струящегося балахона. Сделав круг, девушка заливисто засмеялась и начала плавно опускаться на землю. Белокурая ошарашенно следит за ней, не веря своим глазам. Она ее узнала. Испугалась. Но тут начало твориться еще что-то более невообразимое - все люди издали ответный, неестественный смех и, словно ниоткуда достав метла и ухваты, оседлали их. И тоже поднялись в воздух. Хаотично закружили над полянкой, продолжая хохотать.. Девушка испугалась еще больше, вся сжалась и с непониманием смотрела на ту, которую узнала, которая, держа в руках метлу, восторженно у нее спросила:
- Как тебе?
- Ты, ты... Как?
- А вот так. Говорю тебе, что и ты можешь. Ведь ты хочешь так же?
Белокурая замотала головой.
- Почему не хочешь?
Белокурая опять замотала головой:
- Пойдем домой.
- Ты что, мы же только что пришли! Все веселье только начинается!
- Я хочу домой...
Девушка, продолжая держать метлу в руках, наклонилась и подняла с земли кувшин, протянула его сидящей на бревне собеседнице:
- Выпей и расслабься.
Белокурая бездумно взяла емкость, с сомнением посмотрела на девушку, но все-таки сделала глоток. Горькая, крепкая жидкость густо скатилась по пересохшему горлу. Девушка закашлялась. Но тут же все происходящее неожиданно перестало ее так сильно пугать.
- Вот умница.
Люди между тем уже опустились на землю. Выпили по глотку из похожих кувшинов. Некоторые принялись танцевать вокруг костра, а некоторые разошлись по парам и начали бесстыдно откровенно целоваться на глазах у остальных. Девушка, заботливо устроив метлу у бревна, присоединилась к танцующим. Они ритмично и синхронно двигались, напевая что-то непонятное на два голоса... А целующиеся парочки начали нетерпеливо сбрасывать с себя одежду. А, обнажившись полностью, принялись поглаживать и поливать друг друга напитком из кувшинов, при этом жадно слизывая стекающие капли с нагих тел. Белокурая понимала, надо срочно уходить отсюда. Бежать, чем скорее, тем лучше. Но она словно приросла к месту и со странным чувством наблюдала за происходящим... А кто-то, кто стоял в сторонке, так и наблюдал за ней. Периодически поглядывая на уже страстное переплетение голых тел. Ему это нравилось. Его это заводило: дыхание участилось, а кровь, закипая, наполняла все мышцы и органы. Он был возбужден, даже перевозбужден. Глаза застелила пелена жгучей страсти, а тело, содрогаясь, рвалось на встречу к этому белокурому созданию. Юноша сделал один неуверенный шаг к сидящей девушке, а потом перевел дух и зашагал уверенней. Подошел, коснулся рукой ее плеча. Белокурая обернулась, секунда испуга на ее красивом лице, а потом нежная улыбка. Юноша был симпатичным: темные волосы, большие черные глаза. Он тяжело дышал и неотрывно смотрел в глаза девушки. Секунду, десять, двадцать... В слегка хмельное сознание девушки постепенно проникал дурманящий туман. Она не видела ничего вокруг, кроме этих пленительных черных глаз. Юноша протянул ей руку, и она покорно, словно под гипнозом, подала свою в ответ. Стараясь не терять с девушкой зрительного контакта, молодой человек вывел ее с полянки и повел в чащу леса. Но вдруг, остановившись у старой березы, прижал белокурую к стволу дерева и, наклонившись, поцеловал сочные девичьи губы. Такие сладкие и податливые... Положив вспотевшие руки ей на плечи, он спустил с девушки кофту, та невесомо упала на землю. А руки черноглазого переместились на тонкую, белокожую шею, затем ниже, на манящие холмики груди. Девушка приоткрыла рот и издала приглушенный стон. Она мало что понимала, в голове был туман, и белокурая чувствовала лишь то, что ей позволяли чувствовать. Его желание наполняло ее.