Страница 32 из 53
- Ты теперь понял меня? - произнес мастер.
- Да, - ответил Иржи. Но как же ему сейчас хотелось разузнать про синее пламя!
- Бой! - улыбнулся тот.
А вот теперь клинок Иштвана замелькал, как непрерывно бьющие с небес молнии во время грозы. Пламя над его головой выросло в два раза, подавляя своей мощью. Иржи старался не то что нападать, а хотя бы блокировать этот стальной вихрь. Но даже с этой его новой способностью тело стало уставать. Мастер внезапно остановился и отсалютовал клинком.
- Неплохо для начала! Отдыхай. Фаркаш - к бою.
Иржи, накинув на мокрую спину большое полотенце, разминал руки и внимательно следил за тренировкой охранника. И так как оранжевое пламя все еще бегало по венам, он наблюдал за ними еще и с этого ракурса. Мастер почти притушил свое сияние, а Йожеф... он не светился вообще. И лишь крошечная искорка блестела в том месте, где билось сердце его защитника.
"Вот она какая, оказывается, искра Божья, душа человеческая!" - подумалось неожиданно художнику. - "Кто же тогда я? И мастер Иштван? Может, мы - не люди, а какая-то другая сущность, созданная Господом? Только дано ей в разы больше. Но тогда почему мы здесь? Опять одни вопросы..."
Иржи грустно вздохнул. Мастер, не выходя из боя, остро глянул на затухающий огонь Иржи.
- Достаточно. - Он остановил бой. - Йожеф, в отличие от тебя, Иржи, сосредоточен не на дивном художественном полотне, а на тактике боя. Молодец. Отдыхай. Теперь с тобой, художник. То, что у тебя есть, гаснуть не должно никогда. Это первое. Тебе надо медитативно учиться управлять его увеличением или уменьшением. Тренируйся. Это твое задание на дом. И вам обоим - дыхательная гимнастика. Кстати. - Иштван сурово посмотрел на Иржи. - Бросай курить. Тому, у кого силен внутренний огонь, внешний совершенно не нужен.
- Хорошо мастер.
- Спасибо, увидимся завтра.
- Я принесу деньги!
Фаркаш пошел в душ, а Иржи принес флорины.
- Скажите, мастер, что означает огонь?
- Медитируй. Познавай. Спрашивай свою суть. Верь себе. Думаю, ты все скоро узнаешь.
- До свидания, мастер.
Иржи развернулся ко входу в раздевалку, а потом резко повернулся обратно. Иштвана в зале уже не было.
- Пи..ец! - Емко выразил свое отношение к происходящему граф Измирский.
А затем, немного притушив растекшееся по телу пламя, посмотрел на свою ладонь. Веселый оранжевый язычок тут же выбился наружу.
- Не балуйся! - строго сказал Иржи и пошел в душ.
Обед, как всегда, радовал отменным вкусом и изысканностью. Суп из свежих овощей с маленькими мясными ежиками и парой воздушных булочек голодным организмом потребился просто на ура. Телячье рагу в грибном соусе с рассыпчатой вареной картошкой жевалось уже медленней, продлевая удовольствие от самого процесса. А красное сладковатое вино прошлогоднего урожая было просто восхитительным.
- Никогда еще так вкусно не ел! - Мечтательно щуря слипающиеся очи, поведал охранник. - Спасибо, вам, Иржи!
- Это не ко мне, а к Бернату. - Иржи потянулся за пачкой сигарет, но, вспомнив про мастера Иштвана, передумал. Прикрыв на секунду глаза, внутренним взором посмотрел на свой огонь. Тот, видимо после сытного обеда, несколько притих, свернувшись в уютный клубок в солнечном сплетении. Но из вен не ушел, только лишь несколько замедлил бег.
- Вот и славненько. Йожеф, а ведь мы с тобой этой ночью почти не спали. Может, пойдем, попробуем подремать?
Клюющий носом охранник поднялся, с трудом расклеивая слипающиеся веки.
- Отлично, господин Иржи. Пойдемте.
Поблагодарив через величественного метра поваров, они медленно пошли по коридорам отеля к лифту. После купания, тренировки и плотного обеда пешком идти совсем не хотелось.
Когда кабина открылась, Иржи увидел Эстер, стоящую у окна напротив их номера. Охранник хмыкнул:
- Вот тебе и поспали!
- Здравствуйте, несравненная песня моей души! - Очаровательно улыбаясь, Иржи подошел к ней и, взяв ее ручку, поцеловал пальчики. - Я в отчаянии, что Вам пришлось так долго рассматривать этот пейзаж. Прошу к нам в гости!
И он распахнул входную дверь.
Женщина обвела взглядом гостиную, виденную ею прошлой ночью. Вот на этом диване, пятками вверх, валялся почти обнаженный художник... Сейчас все было аккуратно прибрано. Ни чашек, ни сыра с булочками. Горничные здесь работают добросовестно. И безликость номера нарушают только этюды, расставленные там и сям для просушки, да большой мольберт с начатой картиной.
Эстер медленно подошла к ней.
- Это ведь прудик под ивами? Как искрится на солнце вода! Вы действительно талантливый художник, господин Измирский!
- Спасибо, госпожа Эстер. Хотите кофе? - он отошел к маленькому бару с кофеваркой.
- Нет, спасибо. И фруктов тоже не хочу. Могу я Вас ненадолго пригласить на прогулку без Вашего друга?
Иржи и Йожеф посмотрели друг на друга. Граф медленно опустил ресницы: "Не волнуйся!"
- Отдыхай, Йожеф, я скоро приду.
Тот кивнул головой. А Иржи, извинившись, вышел в гардеробную, надел куртку и вернулся, с улыбкой глядя на Эстер.
- Я готов Вас сопровождать! - Он предложил ей руку, и они вышли в коридор.
Охранник упал на диван, терзаемый муками совести и страхом потерять работу, поскольку обещал старшему Измирскому при его брате находиться неотлучно.
- И чего этим бабам надо? - задал он сам себе вопрос, над которым бьются все поколения мужчин, начиная с Адама.
Тем временем, мужчина и женщина вышли к тому самому пруду.
- Знаете, я часто здесь бываю в свободное время.
- Вот как?
- Да. Это место вдохновляет меня на написание новых баллад и песен. Только сегодня что-то ничего не получилось. - Словно извиняясь, улыбнулась она.
- Почему же?
- Нет настроения.
- Ну что Вы! Смотрите, какая теплая, почти летняя погода на дворе! Время зимних дождей осталось в прошлом, также как мокрые носы и зонты. Улыбнитесь! Все хорошее только начинается!
- Вы так считаете? - внезапно спросила она.
- Ну конечно! Давайте присядем на скамейку рядом с этим кустом. Посмотрите, какие милые розовые цветочки выпустил он из тоненьких веточек. Вроде уже не молод, а все равно хочет жить и получать свою порцию солнечных ласк. Разве можно его осуждать за это?
- А меня Вы станете осуждать?
- Помилуй Бог, за что? - Иржи взял ее руки в свои и поцеловал. - Вы скрашиваете своими песнями нашу серую и монотонную жизнь, и мы, очарованные слушатели, бесконечно Вам благодарны!
- А Вам, господин Измирский, мои песни нравятся?
- Несомненно. - Кивнул он головой.
- Тогда не сочтите за труд, выслушайте меня!
- Я весь внимание!
- Моя юность, господин Измирский, давно отцвела. Но я всю жизнь дышала полной грудью и наслаждалась бытием, придумывая свои песни. И вот здесь я встречаюсь с Вами. Раньше, слушая великосветские новости, или видя Вас по телевизору, я просто не представляла, насколько Вы обаятельны, умны... безупречны. Помолчите, пожалуйста! Встретив и узнав Вас ближе, моя душа раскрыла все свои лепестки нежности и запоздалого счастья. Мир заблистал для меня своей не будничной, а праздничной, карнавальной красотой. Хочется смеяться и плакать одновременно. Я... я хочу сказать, что ...люблю Вас. Простите и не насмехайтесь надо мной.
Она опустила голову, занавесивши глаза длинной челкой. А потом продолжила:
- Вероятно, многие говорили Вам эти слова. И я в-общем, от Вас ничего не хочу. Просто иногда быть рядом, касаться Вашей руки, гулять по парковым аллеям. Иногда. Я знаю, чувствую, что, скорее всего, Вы меня не любите. Может, я просто Вам нравлюсь? Но я хочу сказать, что бы ни случилось в Вашей жизни, у меня Вы всегда найдете тепло и понимание.
Она вздохнула.
- Спасибо за откровенность. - Иржи снова поцеловал ее пальчики. - Теперь настала моя очередь. Хотите послушать, что я думаю о любви вообще?
- Да, конечно! - она вытерла платочком уголки глаз.