Страница 29 из 53
Художник босиком прошлепал к окну в спальне, с силой отдернув мешавшую штору. Подставив медальон под холодный лунный свет, он приблизил лупу, выстраивая четкость изображения.
- Что за ерунда? - воскликнул он, обнаружив, что, надпись, похожая на арабскую вязь, наливается серебром и как бы движется, заходя за плоское изображение короны и выплывая обратно. - Не может быть!
И он стал старательно приглядываться к узору, пытаясь понять, кажется ему, или на самом деле буковки меняются местами.
И не сразу понял, вглядываясь в строку, что в его голове начинают складываться какие-то слова. Иржи, боясь потерять ускользающую суть, схватил лист бумаги, карандаш и стал быстро записывать. Наконец, отложив карандаш в сторону и выпустив медальон из пальцев, он смог прочитать: "Ушедшее время вернется, и сердце дракона проснется". Снова взяв лупу, художник внимательно пригляделся к переплетенным на рисунке веточкам. Теперь он ясно видел, как два дракона словно бы обнимают друг друга крыльями и лапами.
- Господи! - простонал он, встав перед окном в лунных серебристых лучах. - Я-то тут при чем?!
За окном, в ночной тишине, дружно заливались соловьи. А внизу, на праздничном приеме, гремела музыка.
У входной двери кто-то шуршал и толкался. Иржи сходил в спальню и надел халат. Потом подумал, взял кочергу от камина и встал напротив. Наконец, дверь распахнулась, и в гостиную спокойно вошел охранник Йожеф Фаркаш. Протянув руку, он включил свет. На него смотрел господин Измирский в халате с металлическим прутом в руке. У Фаркаша широко распахнулись глаза:
- Я же вас только что оставил в зале вместе с господином Бернатом Измирским! Как Вы успели попасть сюда вперед меня и уже даже раздеться?
Иржи усмехнулся и бросил в угол кочергу.
- Это все дом! Заходи, Йожеф, переодевайся. Спать еще не хочешь? Нет? Тогда давай смотреть телевизор!
На высокой правой башне стояли, глядя на луну, черноволосый молодой человек и худенькая девушка с серебристыми волосами. Они держались за руки.
- Милый, как ты думаешь, он не сбежит?
- Нет. Но сегодня в нем проснулась наследная магия. Он это понял и принял.
Удивительно, но ни в одном из наших потомков она так и не проявилась, кроме наших воплощений.
- Но мы так и не смогли ни разу использовать свой шанс, снова влюбляясь друг в друга и снова забывая о проклятии. Как ты думаешь, может, Боги смилостивились и решили через него нам помочь?
- Но он ничего не умеет и тратит слишком много сил на всякую ерунду!
- Придется провести обряд инициации. Я не думал, что спящее во многих поколениях наших потомков волшебство проснется в столь разбавленной крови. Но мне, по своей глупости застрявшему в этом затерянном мирке, его жизнь и сила просто необходима!
- А я, милый?
- Прости. - Он нежно поцеловал ее в подставленные губки. - Нам без него не освободиться. И он - последний. Наш последний шанс.
Молодой человек поднял голову и посмотрел в ночное небо.
- Там, между двух маленьких звездочек, спрятан наш светлый мир. Высокие крутые пики и зеленые, отлогие склоны. Фиолетовое небо и два солнца: голубое и оранжевое. Зеленые быстрые реки. Помнишь, как красиво цветут лилии на горных уступах? Когда мы с братьями были маленькими, то лазили за ними для мамы.
- Упасть не боялись? - улыбнулась девушка.
- Ну крылья -то у нас с рождения!
И он обнял призрачной рукой ее прозрачное плечо.
В гостиной, подсвеченной торшером, за столом друг напротив друга, сидели двое людей. На столе, в ведерке со льдом, стояла бутылка шампанского и разнообразные фрукты. И у мужчины, и у женщины в руках были бокалы с покалывающим нос напитком.
- Ваше здоровье, Эстер! - мужчина приподнял бокал, глядя женщине в глаза.
Она мягко усмехнулась:
- И ваше, Бернат!
Они отпили вино.
- Ваш брат не будет Вас искать?
Бернат проницательно посмотрел на женщину и ответил, наблюдая за ее реакцией:
- Нет, думаю, он обрадовался, что мы ушли вместе, и сразу побежал к своей долголетней страсти.
Эстер вопросительно приподняла бровь. Мужчина прикрыл глаза, растягивая паузу и смакуя напиток.
- Великолепное шампанское! - наконец, изрек он. - Приятный, терпкий аромат. А Вам песни кто-то пишет?
- Хотите предложить свои услуги в роли сочинителя баллад? - усмехнулась женщина. - Я пишу их сама. Так, как нравится мне. Иногда заказываю тексты у одного столичного стихотворца.
- И кому же были посвящены две последние песни?
- Как? Вы разве не догадались? - Эстер тоже умела держать паузы и не отвечать на каверзные вопросы.
Бернат покряхтел, догадавшись, что его обыграли.
- Вероятно, дочери нашего уважаемого мэра?
- Именно.
- Но тогда почему "ты нужен мне" и "вернись, любовь"? Согласитесь, странное обращение женщины к женщине.
- Есть такой художественный прием, как обращение от чужого имени.
- И от чьего имени Вы обращались?
Женщина поморщилась:
- Вы как-то чересчур дотошно выспрашиваете, словно в моих словах услышали личную заинтересованность.
- У Вас было такое лицо, словно Вы потеряли близкого друга.
- Это всего лишь театр, игра. Если я буду петь без вдохновения, меня не станут слушать. А у Линды наверняка был роман, и не один. Поэтому песни о разбитом сердце - беспроигрышный вариант.
- А может, ей неведомо безнадежное чувство потери? - Спросил Бернат, знавший мэрскую семью весьма хорошо.
И они постепенно перемыли косточки многим знакомым, не касаясь лишь единственного человека, об отношении к которому противоположной стороны хотелось знать им обоим.
Когда глаза начали слипаться, а госпожа Эстер пожаловалась на усталость, Бернат поднялся и, извинившись за позднее вторжение, поцеловал женщине кончики пальцев:
- Спасибо за приятный вечер. Пойду-ка я, поищу младшего. Что-то сердце не на месте.
- А что с ним могло случиться? - тут же встрепенулась еще недавно засыпавшая на глазах женщина. - Он плохо себя чувствует?
- Боюсь, что слишком хорошо.
- Тогда чего Вы боитесь?
- Есть кое-что... Но это - дела семейные. Ложитесь спать, милая госпожа Эстер. Спокойной ночи!
Женщина решительно набросила на плечи шаль.
- Пойдемте! Мне не нравятся Ваши интонации. И чтобы не вертеться в постели, представляя себе всякие ужасы, я пойду с Вами. Хочу убедиться, что с вами обоими полный порядок, и Вы тоже спокойно ляжете отдыхать!
Она решительно открыла дверь, выпуская его из комнаты. И также решительно взяла под руку, пока они шли коридором.
"Интересно, за кого она переживает, за Иржика или за меня?" - подумал Бернат. Потом представил образ брата рядом с собой. "За него, паршивца!"
- Куда мы идем? - спросила Эстер.
- На четвертый этаж. Хочу посмотреть сначала его номер.
Поднявшись на лифте и пройдя немного вперед по мягкой ковровой дорожке, они остановились перед дверью.
- Стучите! - Кивнула Эстер, кутаясь в шаль.
Бернат постучал. Дверь открыл охранник с голым торсом, босиком, но в пижамных штанах.
- Ой! - Сказал он и, протянув куда-то руку, вытащил халат, тут же накинув его сверху.
- Где Иржи? - сдвинув брови, грозно спросил Бернат.
- На диване... - пролепетал Йожеф. - Смотрит телевизор.
Бернат отодвинул охранника и зашел в гостиную.
На полу, перед диваном, стоял низкий стол, на котором лежали сыр, хлеб, нож. Дымились две чашки. Громко работал телевизор, показывая развлекательную программу. Иржи, тоже в одних пижамных штанах, лежал на животе и, поедая сыр, громко смеялся над глупыми шутками. Обернувшись на шум, он увидел брата и Эстер. Сзади стоял разводящий руками охранник.
- А вы чего не в постели? - удивленно спросил он, закладывая остаток сыра за щеку.
Вопрос прозвучал двусмысленно. Эстер покраснела, не отводя жаркого взгляда от прекрасного лица и тела Иржи.