Страница 7 из 8
Все в кожаных ошейниках-полосках, все прикованы цепями, у каждого на шее табличка.
Алаис пригляделась.
Ближе всего к ней оказалась девушка лет семнадцати.
'Девственна. Умеет готовить, ходить за скотиной. Хорошо шьет.'
Мужчина рядом с ней...
'Сильный. Хороший пастух и конюх. Покорный'.
'Ученый и лекарь. Ест мало.'
'Винодел. Плохо видит.'
Хотелось рухнуть на колени и взвыть в голос.
Люди же...
И вот эти выражения лиц, глаза... боги! Глаза!
У тех, кто стоит на помостах - покорное у тех, кто ходит внизу - жадное, приценивающееся.
Вот какая-то тетка с лицом бордель-маман щупает девушку на помосте, хватает за грудь, за живот, требует показать зубы.
Рядом мужчина средних лет приценивается к молодому парню, но уже иначе. Рассматривает мышцы, требует поднять что-нибудь тяжелое...
- Прикажи ей повернуться, я осмотрю задницу. У меня клиенты любят по-разному...
- Гляди, каков гигант! Долго прослужит!
Алаис шагнула назад - и резко согнулась вдвое.
Комок все-таки не удержался внутри. Женщину рвало долго и мучительно. По счастью, рядом с работорговческой площадью домов не ставили, а угол склада послужил неплохим прикрытием.
Наконец Алаис сплюнула на землю остатки желчи, и сделала пару шагов вперед.
Надо бы найти хоть кого - и спросить дорогу. Но... даже дотронуться до продавцов или покупателей она не могла. Было так мерзко, что она боялась не сдержаться.
Токсикоз?
Или простое человеческое отвращение?
- Да пошла ты в ... и ... старая ... по... к...!!!
Звонкий мальчишеский голос так изобретательно ругался, что Алаис невольно встрепенулась. Сделала шаг вперед, второй, третий...
На помосте стоял мальчишка лет пятнадцати.
Тощий, весь в синяках и ссадинах, серые глаза горят злым огнем из-под русой челки, ребра видно напросвет, но...
Никто из рабов не решался спорить с судьбой.
Они уже сломлены. Уже забиты. Уже превращены в домашнюю скотину.
А вот мальчишка считает, что лучше умереть. И, кажется, этот момент близко.
Одного взгляда Алаис хватило с лихвой. И на мальчишку, и на стоящую перед ним толстую тетку с водянисто-голубыми, блеклыми какими-то глазами, и на надсмотрщика, который занес кнут...
- Стойте!
Голос она натренировала. По крайней мере, на нее обернулись. И продавец, и тетка в жутковатом красном платье с черными кружевами, которое смотрелось на ней, как комбинация на хрюшке, и надсмотрщик, и даже сам мальчишка.
Алаис выпрямилась. Черт возьми, в этом мире она - герцогиня Карнавон! И если назовет свой титул, эти твари обязаны будут склониться перед ней.
Но называть ничего нельзя. А значит...
- Сколько ты хочешь за этого щенка?
И надменности в голосе побольше, побольше...
- А тебе что, парень?
- Раз спрашиваю - значит, есть и дело и деньги, - лениво пояснила Алаис, удостоившись еще одного потока ругательств от паренька. Смерила мальчишку насмешливым взглядом и пожала плечами. - вряд ли ты его еще кому продашь.
- Ну, почему же. В моем деле он точно пригодится, - усмехнулась тетка. - Есть у меня любители зады повторять.
Алаис даже не удостоила ту взглядом.
- Так сколько стоит паренек?
- Пятьдесят золотых, господин, - недолго думая, обнаглел продавец. - вы не смотрите что тощий. Зато сильный, выносливый...
- Ага. И чтобы проявить эту выносливость, требуется забить его до полусмерти? - ехидно уточнила Алаис.
- Найдутся любители, - прищурилась тетка.
Таких Алаис тоже просчитывала в минуту. Начни она сейчас торговаться, спорить, ругаться - и парню не поможет, и свои капиталы засветит, и...
- Пятьдесят монет? Ну, за торговца я бы столько еще заплатил... по весу. А за мальчишку - нет. Берите его, уважаемая.
Тетка разинула рот. Торговец поперхнулся, мальчишка, наоборот, рот закрыл и уставился на Алаис с нехорошим прищуром.
- Ты ...
- Вот. Еще и матерится постоянно. Изобретательно, конечно, а все ж надоедает. Вам как, любезнейшая, соловьи для клиентов сгодятся?
Алаис была сама вежливость. Но бордельного вида тетка поморщилась и сплюнула.
- За десять монет отдашь?
Торговец замялся.
- Сорок? Только для вас?
Алаис сделала вид, что ей уже неинтересно, и повернулась к соседнему помосту. Там как раз выставлялся роскошный экземпляр мужской породы. Настолько роскошный, что с него и набедренную повязку сняли. И правильно - прятать самое главное в человеке не стоило.
А глаза потухшие.
И этот уже - раб...
Торговец скрипнул зубами, видя утрату интереса к мальчишке. Парень тоже помог, снова обложив толстуху в три этажа с чердачком. Сейчас он, правда, по ее возрасту не проходился, а вот с дохлым тюленем сравнение вышло красочным.
- Да пес с ним, об него больше палок обломаешь, - махнула рукой женщина. И отошла. А вот Алаис приценилась пару раз к другим рабам, сделала круг по площади, преодолевая отвращение, и вернулась обратно.
- Так сколько?
- Я ж сказал - пятьдесят монет.
- Пятерка золотом - и мальчишка уходит со мной.
- Сорок пять. Вы посмотрите, господин, какой он ловкий?
- Где? Это ж щепка, а не мальчишка! Его еще год кормить, чтобы на человека стал похож!
- А вам-то он зачем?
- Не мне, матери.
Мальчишка высказался в том смысле, что таких подонков только гадюки рожают - и огреб справедливый подзатыльник. Оскорблять свою мать Алаис бы никому не позволила, так что и останавливать надсмотрщика не стала.
- Характер гадкий, воспитания нет, неграмотен, способен только к черной работе - и за это пятьдесят монет? Он того не стоит!
- Не хочешь - не покупай. Без тебя любители найдутся, - огрызнулся купец.
Алаис почувствовала, как подкатывает к горлу еще один комок тошноты. Нет, надо бежать, или...
- Удачных поисков, - выдавила она, и осторожно, стараясь не расплескать то, что внутри, двинулась с площади.
***
Второй раз ее рвало уже под причалом.
Как она туда забралась, Алаис и сама не знала. Ноги привели. Но тошно было до ужаса.
Во рту прочно поселился привкус желчи, голова кружилась, ноги подкашивались.
Как люди могут такое делать с другими людьми?
Маританцы считают себя наследниками воинов... и как?! Как те, кто должен был охранять, беречь и защищать, превратились вот в это?
Если бы короли остались на троне, такого никогда бы не было. Работорговли при Морских королях не существовало. Было единое королевство, и нарушать его законы было чревато.
А сейчас...
Все рассыпалось, все развалилось.
Алаис кое-как умылась соленой морской водой. Кожу на лице стянуло.
- Да что б ваш рынок до основания срыло!
В этот момент она всей душой желала исполнения своих слов. Прямо-таки видела, как налетает на берег громадная волна, как она захлестывает площадь, как ломаются под ее напором помосты, выворачиваются из земли камни...
Руки по-прежнему оставались в морской воде. Море мягко обволакивало пальцы, ласкалось, гладило, утешало...
Алаис вздохнула.
Да уж, помечтать-то можно, но результат? Сколько ни тверди: 'халва', но во рту слаще не станет. Вот если бы изобрести динамит и заложить его в нужном месте, чтобы волна нахлынула...
Женщина выпрямилась, окинула взглядом причал - и едва не сверзилась в воду. Помогло то, что рядом оказался покрытый водорослями и какой-то слизью столб. Был он не слишком приятным на ощупь, но Алаис вцепилась в него, как в лучшего друга.
По трапу корабля на пристань спускался не кто иной, как тьер Маркус Эфрон.
***
Маркус был откровенно недоволен. Увы, блестящий тьер сильно страдал от морской болезни, так что путешествие ему удовольствия не доставило. Почти всю дорогу он провалялся на койке в душной каюте.
Да и маританцы были весьма непочтительны.
Что такое уважение и восхищение благородным тьером, они даже не представляли. Могли и окликнуть запросто, и посмеяться за спиной (Маркус точно знал, что это над ним), и смотреть так, что крестьянина повесили бы за подобный взгляд.