Возвращение

Давно известно, что осень – пора увядания.  Но так получилось, что для Бэль именно эти три месяца стали временем возвращения. В свою жизнь и в свою семью. Именно осень стала для нее временем осознания давно известных, но от этого не менее ценных истин: каждый наш день неповторим, а жизнь прекрасна. Перед вами история женщины, осени и любви.

Возвращение

А где-то осень, золотая и красная, как в лесах у Фонтенбло...

Из письма Э.М. Ремарка Марлен Дитрих, 1939 г.

Они были повсюду, эти узкие бумажные полоски. Бэль растерянно осмотрелась вокруг, а потом неожиданно для себя подняла одну и прочитала: "И как это может быть, что наша жизнь проходит?"

Интересный вопрос. Правда, как? Но ведь проходит же. Детство, юность, молодость... незаметно подступила зрелость, первые морщины в уголках глаз и лекарства.

Дни напоминали песчинки в часах, которые равнодушно и размеренно сыпались из верхней колбы в нижнюю. Безвозвратно.

Наверное, надо было положить бумажную полоску на место, но вместо этого Бэль аккуратно ее сложила и сунула в карман плаща.

Стоял сентябрь, такой, который она всегда любила - бабье лето. Солнце припекало, на еще зеленую траву осыпались первые желтые листья, воздух был прогретым, но все вокруг уже пахло прощаньем. Вот и Бэль прощалась. Она бродила у самой кромки пруда в заброшенном уголке городского парка и хоронила свою прошлую жизнь, а как жить дальше - не знала.

Ничего страшного не произошло. Были дом, любимый муж, дети, работа, друзья... просто однажды она заболела. На смену привычным дням пришли визиты к врачам, консультации, бесчисленные анализы и, как логическое завершение истории, операция. Не рядовая, не стандартная, а такая, которую может сделать только врач с золотыми руками, и когда через несколько дней Бэль сумела впервые совершить несколько шагов без поддержки - она заплакала. Заплакала от того, что ходит, что видит солнце, деревья за окном, мир, живет.

Август щедро засыпал палату душистыми яблоками и поздней малиной, и тогда Бэль решила во что бы то ни стало поправиться.

А потом вдруг радость ушла. Врачи говорили, что она перенесла тяжелейшую операцию и нужно время, друзья утверждали, что она герой, но как-то сочувственно качали головой, родители сходили с ума, звонили по несколько раз в день, интересовались, что болит и строили предположения о том, каким еще врачам необходимо показаться.

Но Бэль точно знала, что у нее ничего не болит, во всем виноваты зеркало и таблетки. Однажды это происходит в жизни каждой женщины. Ты просыпаешься утром, встаешь перед зеркалом и вдруг видишь себя во всей неприглядности, понимая, что юность прошла, кожа начала увядать, и даже если объявить войну возрасту, уставив полочку в ванной батареей из самых хитрых нано-баночек, время не обмануть. Оно стремительно несется вперед. Отражение смотрит уставшими глазами, и надо как-то учиться принимать свой возраст, чтобы нести его достойно и красиво.

И, может быть, Бэль удалось бы улыбнуться зеркалу, взять телефон, чтобы бодрым голосом записаться на консультацию к дорогому и модному косметологу, только в решающий момент ее взгляд случайно упал на пузырек с таблетками, которые предстояло принимать пожизненно. Все будущее существование зависело теперь от четких дозировок и часов приемов маленьких горьких пилюль. Это было уже не просто противостояние возрасту, Бэль чувствовала себя инвалидом, которому искусственно поддерживают жизнь.

Все чаще стали посещать воспоминания, все страшнее становилось заглядывать вперед. Будущее казалось совсем беспросветным.

... и как это может быть, что наша жизнь проходит?

Только Олег по привычке продолжал звать ее Бэль – красавица*. Он был единственным, кто никак не отреагировал на произошедшее. Вернее, отреагировал, но по-деловому. Исправно навещал в больнице, целовал и помогал делать первые шаги, купил эти самые таблетки, отправил детей к своей маме, потому что в первое время Бэль едва ли могла управиться с двумя. Она очень быстро уставала. Муж даже старался готовить ужины. Но не жалел. Он был спокоен и невозмутим, словно ничего и не произошло, словно жизнь шла своим обычным чередом.

Правда, Олег хотел нанять сиделку, которая присматривала бы за женой на время его работы, и сказал об этом как-то... буднично, но тут взбунтовалась Бэль. Она терпеть не могла, когда сидели над душой, участливо заглядывали в глаза и надоедали сладким голосом, поэтому твердо сказала, что вполне может проводить дни одна, тем более, что за руль садиться пока не в состоянии. Максимум, куда она будет выходить из дома - это в магазин неподалеку и в парк, который почти соседствует с магазином. Бэль обязалась всегда держать телефон под рукой и исправно отвечать на каждое смс.

На том и порешили.

В парке было тихо и безлюдно - понедельник, первая половина, рабочий день, учебный год, и везде разбросаны узкие полоски текста. Как они здесь оказались? Может, кто-то потерял? Или незадачливый писатель решил таким образом распроститься со своим произведением? Бэль поймала себя на том, что переходит от листа к листу, читая напечатанные на них предложения. Определенно, это был литературный текст. Очень хороший. Изумительный. Ветер время от времени приподнимал загадочные фразы над землей и нес их по направлению к пруду, туда, где они сначала лежали, покачиваясь на холодной водной поверхности, а затем шли ко дну.

Не отдавая себе отчета, Бэль вдруг начала собирать уцелевшие кусочки - было бы неправильно подарить их воде. Эти слова должны были остаться. Порой все, что у нас остается - слова.

Когда она возвратилась домой, то внимательно перечитала и пересчитала все спасенные фрагменты. Их оказалось пятнадцать.

Пятнадцать фраз - посланий этой осени. Для начала полоски надо было высушить и выровнять. С помощью кусочка марли и утюга Бэль отлично справилась с поставленной задачей, после чего села на пол в гостиной, разложив перед собой отрывки.

Она старалась разгадать заключенную в словах тайну, меняла местами фразы, пыталась соединить их в текст. Но ничего не получалось. Это были всего лишь разрозненные обрывки.

Когда в пустом доме послышался звук открывающейся двери, Бэль поспешно собрала бумажки и сунула их в папку для хранения счетов.

Сегодняшняя находка была ее маленьким секретом, которым почему-то не хотелось делиться ни с кем. Даже с мужем.

- Как прошел день? - спросил Олег, войдя в комнату и привычно целуя жену в висок.

- Гуляла.

- Понятно. Ты уже ела?

- Нет.

Бэль подумала, что шпион из нее получился бы никудышный, она отчетливо чувствовала проступавшие на щеках красные пятна, совсем как в детстве, когда прятала от мамы тайком купленную губную помаду.

Муж переоделся и уже деловито гремел в кухне посудой.

- Я разогрею вчерашний ужин. Ты не забыла выпить таблетки?

- Ах да... таблетки, - пробормотала Бэль и направилась в ванную за пузырьком.

Бог только помахал мне рукой. Он не грозит. Я ведь из его любимейших детей. (вставка 1)

На следующий день она снова пошла в парк, надеясь найти новые зацепки к разгадке своей тайны, но не увидела ни одной бумажной полоски. Пруд равнодушно отражал холодное осеннее небо, трава за ночь стала чуть более усыпана опавшими листьями, сизые голуби спешно клевали кем-то разбросанные на дорожке семечки. Вскоре негостеприимно начал накрапывать дождик, и Бэль, которая забыла прихватить с собой зонт, поспешила домой.

Поставив диск с медленной музыкой, она открыла папку и вновь перечитала все сохранившиеся фрагменты, а затем выбрала один: "Бог только помахал мне рукой. Он не грозит. Я ведь из его любимейших детей".