Дорога на Царьград

– Мики, ты что? – тихо расхохоталась попадья. Вера понадеялась, что муж после долгого времени заметил-таки, что она – женщина, да не какая-нибудь, а очень даже породистая.

Мики приближался к ней на коленях. «Бомбардировка ведь… и…» – скорее порядка ради Вера хотела добавить «пост, Мики». Хотя Пасха прошла, ощущение поста у попадьи из-за бомбардировок растянулось, а владыка в отношении таких вещей был строг и неумолим. Сколько раз случалось, что упрямый старик, пока все остальные в священнических семьях радовались новорожденным, проверял по календарю, как бы дети случайно не оказались зачаты во время поста. Бывали даже случаи, что у некоторых священников возникали серьезные проблемы.

Вообще, владыка придавал большое значение посту. Очень маленький и худой, он в плане соблюдения постов резонно не доверял своим священникам: вес многих из них переваливал за сто килограммов. Более пожилые священники рассказывали, что в самом начале управления епархией владыка завел странный обычай – измерять вес священников из своего окружения в начале и в конце Великого поста. Таким способом он надеялся определить, кто и как именно постился. И когда бедные священники оставались одни, без верующих, они вовсю брюзжали на владыку и нахваливали других, нормальных архиереев, имевших более понятные пристрастия – роскошно обустроенные епископальные подворья, дорогие автомобили, итальянские ботинки или, на худой счет, рыболовные снасти.

Несмотря на то что постился он регулярно, Мики все же радовался тому, что ему никогда не придется вставать на епископские весы. Такая проверка казалась ему немного оскорбительной. Касаемо всего остального он не вызывал у владыки сомнений. Мики не был ни чересчур худым, ни слишком толстым. Да и вообще, он относился к числу людей, не имеющих характерных особенностей. Таких другие люди едва замечают. К примеру, если Мики ехал в автобусе не облаченным в рясу, ему обязательно кто-нибудь наступал на ногу. Даже если автобус был полупустой.

Хотя пост прошел, Мики не приходило в голову изведать благодать скоромной пищи. Он нашел дощечку – на полу под столиком. Разломанную пополам! «Наверное, она разломилась, когда я ее после взрыва бросил на пол!» – подумал Мики. Он медленно поднялся на софу, держа в руках две половинки ценной вещицы, которую не сумел сохранить.

– Ой! – искренне обеспокоилась попадья. – Что, разломалась?

Если бы Мики был один, его бы охватила грусть из-за бренности мира в целом и ценной вещицы в частности. А так его начала одолевать злоба.

– Старый угрюмец может опасно рассердиться. Сам знаешь, каковы старики. И из-за мелочи… – продолжила Вера.

– И что мне прикажешь делать? – неожиданно сорвался на крик Мики. – Повеситься? Ну так вышло! И что?

Вера растерянно посмотрела на мужа.

– Да ничего, Мики. Что ты орешь из-за пустяка?

– Я вовсе не ору, – откликнулся покрасневший священник, тем не менее, не понизив тона.

Он нервно вернул половинки дощечки в коробку, бросив поверх них те самые листы с высоким каролингским письмом, что читал непосредственно перед взрывом. А пока он накрывал коробку крышкой, Вера взяла пульт дистанционного управления и повысила звук телевизора.

– Помолчи, вот говорят о бомбежке!

Усталый и немного нетрезвый диктор, обычно сообщающий самые печальные вести, подтвердил, что под обстрел попала больница на холме и имеются жертвы. Сколько – на тот момент еще точно известно не было. Группы спасателей уже работали на территории больницы.

И поп, и попадья заметили, что из пиджака диктора с явно заплетающимся языком так и норовил вылезти бордовый галстук. Извиваясь, как змея.

Отец Михаило не был суеверен, как и приличествует образованному православному священнику. Однако известие о том, что в десяток жертв ракетного удара по сердечному отделению больницы попал и Драги Джавол, кроме грусти вызвало в нем настоящий вихрь различных вопросов и сомнений. Многие моменты из разговора с теперь уже покойным стариком приобрели совершенно иной смысл.

Весь вечер накануне похорон Дорогого Дьявола Мики размышлял над тем, что покойный сосед в действительности знал, что погибнет во время бомбежки. На это он и намекал священнику, потому-то и принес ему коробку, попросив Мики отнести ее в церковь, чтобы не пострадали все люди в здании. А Мики заподозрил соседа в старческом слабоумии. И не отнес коробку. К счастью, похоже было на то, что одна из так называемых «умных» ракет, как бы это чудно ни звучало, отслеживала не коробку, а Дорогого Дьявола.

«А ведь загадочная дощечка с надписью времен императора Траяна разломалась как раз в момент смерти старика», – раздумывал смятенный священник.

Для любого, кто верит в случай – такое совпадение многое значит. А тем более – для человека, который открыт для духовного роста.

В больнице старик, который кроме сына, давно потерявшегося где-то за границей, похоже, не имел никого близкого, указал имя и адрес отца Михаила. О смерти соседа сообщили по телефону Вере, пока Мики ходил в магазин. Драги Джавол был его прихожанином, так что и отпевание надлежало отправить Мики.

Похоронив свыше десятка людей, человек перестает быть слишком чувствительным. Православному священнику – хоть со слабой, хоть с крепкой верой в воскресение – бывает тяжело погребать ребенка или человека, умершего в расцвете лет, того, кто своим уходом сделал несчастными своих родителей, родных и друзей. Но похороны стариков, тем более таких, кому под девяносто, легко превращаются в рутину.

Обычно священников в таких случаях волнуют только чисто технические, профессиональные детали – как бы не позабыть имя покойника, как бы не вышло путаницы при заказе отпевания, как бы взять оплату после прочитанных молитв как можно безболезненней для убитых горем людей.

Однако в этот раз отца Михаила обуяли предчувствия, что при погребении Дорогого Дьявола произойдет нечто необычное, а может, и страшное.

Хотя его первым порывом было отделаться от опасной коробки, священник, еще недавно словно пребывавший в летаргическом сне, ощутил сильное желание продолжить ознакомление с ее необычным содержимым. Он призвал на помощь всю свою логику, чтобы убедить себя в одном: даже если кто и убил Дорогого Дьявола намеренно, то ему – человеку, который действительно ничего не знает – настоящая опасность угрожать не может. Жене он еще так ничего и не рассказал ни о вероятной огромной ценности документов, собранных стариком, ни о возможной опасности, которую несла близость коробки из-под рубашки загребской фирмы ДТР. Несмотря на то что у Мики тайн от Веры почти не было, сейчас он совсем не желал нагружать ее своими преждевременными выводами. Священник хотел пока просмотреть всё один. С нетерпением ожидал он прихода ночи. Чтобы все улеглись спать и в доме воцарилась тишина.

Вечером по телевизору был новый поток пиратских фильмов, шел даже хороший голливудский фильм с известным актером. Что-то вроде «Идиота», только в американской версии. Но Мики никак не мог сосредоточиться на действии фильма. Он все время помышлял о продолжении своего исследования. Точно как в детстве – когда он ждал, когда заснут родители, чтобы под стеганым одеялом включить фонарик на батарейке и с увлечением почитать пятую или шестую книгу приключений вора-джентльмена Фантомаса.

Когда, наконец, подошел час укладываться спать, Мики, как обычно, пробурчал себе под нос, что пободрствует еще немного. Ведь это снобизм чистой воды – не проследить за самыми интересными событиями в мире, которые на этот раз происходят с сербами.

А уже сонная Вера, как обычно, пробормотала, что рано утром ее разбудят дети. Она встала и нагнулась, чтобы поцеловать мужа. Платье, запахнутое на полных грудях, чуть разошлось. Мики губами едва скользнул по жениным губам и покосился на телевизор. Не отказываясь от попытки его соблазнить, довольно крупная Вера медленно и пленительно томно, покачивая бедрами, проследовала в ванную. Точь-в-точь, как это делали женщины в фильмах, которые они с мужем вместе смотрели из ночи в ночь.