Страница 3 из 8
-- Ангела? -- едва разобрал синтоним.
В следующий миг мужчина подбежал к парню и смотрел на него сверху вниз.
-- Ну, здравствуй, сынок, -- на лице папы появилась растерянная улыбка.
Никто из них не ждал подобной встречи.
-- Сколько лет уже прошло? -- спросил Ангела, не обращая внимания на то, как капли тарабанят по его лицу, а из-за водяной пелены перед глазами расплывается образ мужчины.
-- Ангела, прости, -- отец оглянулся на своих товарищей, -- Давай под навес?
Они оказались под навесом в нескольких метрах от товарищей отца.
А папа не изменился. Рыжие, немного кудрявые, волосы слиплись от влаги и потемнели на лбу. Веснушки, ямочка при улыбке, серые глаза, верхняя губа больше нижней. Тело облегала белая рубашка, строгая жилетка и брюки, лакированные ботинки как никогда шли этому образу.
-- Разве ты не должен быть в Нидерландах? -- спросил Ангела.
-- Я закончил тот проект и получил новый в Сноудонии. Понимаешь ли, архитектура -- штука сложная. Порой рабочие и не понимают твоих планов и...
-- Портят весь план, и приходится устраивать с ними разборки, -- Ангела назубок выучил эту фразу. -- Каждый раз, когда приезжал, ты говорил мне только это, типа, как отмазку.
На секунду отец потупился, не зная, что и ответить. Да, он был виноват в нечастых приездах, звонках и даже сообщениях.
Ангела не был зол на него, но чувствовал себя рядом с ним неуютно. Так, словно это не его отец. Отец и мать -- это, прежде всего, статус. А статус такой нужно получить. Папа Ангелы на полпути к этому.
-- Мистер Джинджер! -- позвали его. -- Намечается сильный дождь, завтра будет только моросить. Предлагаю закончить обсуждение завтра.
-- Я не против, -- мистер Джинджер обернулся к сыну. -- Давай зайдём куда-нибудь? Тут неподалёку есть кафе, я частенько там бываю. Заедем?
Ангела ничего не ответил. Он уже продрог от холода и влаги. Они добежали до машины. Джинджер тут же включил обогреватель, и машина тронулась. Синтоним не мог вспомнить, когда такое было последний раз. Когда отец возил его куда-то, когда говорил с ним по душам, когда интересовался им? В памяти парня не всплыл ни один эпизод. Наверное, такого никогда не было.
В кафе Ангела тут же заказал чашку горячего шоколада, как и Джинджер. Они сели на диванчики подальше от окна в дальнем теплом уголке помещения под копией картины венецианской эпохи.
-- Я... -- начал Джинджер, -- слышал о Мелле...
-- Ты даже не приехал на её похороны! -- пусть Ангела и всем видом демонстрировал злость, внутри себя он её пробудить не мог. Его отец выглядел открытым и понимающим. Ангела знал, что он прекрасно осознаёт все свои недостатки.
-- Прости, я не мог этого сделать, правда.
-- Ваш заказ, -- официантка поставила на стол две порции горячего шоколада и круассаны с молочной начинкой.
Ангела тут же обхватил чашку холодными пальцами, ощущая, как пар согревает его лицо.
-- А ты... что здесь делаешь? -- продолжил разговор мистер Джинджер. -- Приехал на каникулы?
-- Можно и так сказать, -- Ангела не поднял взгляд на отца, продолжая завороженно смотреть на вспененный шоколад и рисунок с улыбающейся мордашкой, нарисованный сливками. Но это не подбодрило синтонима. В последние дни его ничто не могло привести в чувство. От прежнего Ангелы либо не осталось и следа, либо он уснул надолго. Депрессия одолевала парня. Он чувствовал на себе пристальный взгляд смерти, её дыхание и даже шепот над ухом:
"Скоро ты умрёшь".
От безысходности Ангела старался даже в этом найти плюсы. Но их не было. Какие плюсы в смерти? В принципе, они есть, но звучат абсурдно и незначительно. Плюсов в жизни гораздо больше, и значение их велико. Именно поэтому Ангеле хотелось жить. Хотелось и не хотелось одновременно. "Хотение" и "нехотение" боролись на чашах весов. И порой перевешивало второе.
-- Ты что-то ищешь? -- неожиданно спросил Джинджер, размешивая ложкой шоколад. Легкий звон ложки о фарфор привлек внимание Ангелы, и он ответил:
-- С чего ты решил?
-- У тебя такой потерянный вид, словно ты чего-то лишился, а теперь пытаешься найти.
Чёрт подери, он был прав. Ангела отвык от проницательности папы.
А, может, мистер Джинджер -- естественно рожденный синтоним? Эта мысль навела Ангелу на череду следующих мыслей: мама, которую он никогда не видел, отец, хранящий молчание о ней, способности Ангелы, взявшиеся из ниоткуда, Святая Мелани...
-- Расскажи о маме, -- не глядя на отца, попросил синтоним.
-- Что? -- Джинджер оторвал взгляд от перемешанного шоколада.
-- Расскажи. Мне. О. Маме, -- четко повторил сын.
Архитектор отложил ложку в сторону и уперся ладонью в лоб.
-- Ты всегда говорил мне, что она оставила нас по каким-то важным причинам, а каким именно -- не сказал.
Джинджер бегло взглянул на Ангелу и принялся разбирать салфетки, тем самым он старался унять стресс.
-- В Сноудонии я не в первый раз. Когда-то мне поручили вести проект комплекса зданий -- самый сложный проект из всех, что я планировал. Директор предприятия тогда ухлестывал за твоей мамой по пятам, и это -- несмотря на жену, которой оставалось только смириться. Мне очень нравилась твоя мама. Она работала на этого директора, была его секретарём. Обычно у нас ассоциации такие, что директор, так или иначе, должен иметь роман с секретаршей, тем более такой красивой, как твоя мама. Но это был не тот случай. Она была недоступной для всех, отвергала всех мужчин, что её окружали. Они предлагали ей деньги и любовь, но твоя мама их даже не замечала, отмахивалась, как от назойливых мух. И тут я такой: "Здрасте!" Ты даже представить не можешь, сколько раз я пытался с ней поговорить! Целый год она просто игнорировала меня!
-- Но потом?
-- Как-то раз я встретил её на фестивале. Приезжали из соседних регионов, привозили, кто что имел. И так, бродя между палаток ярмарки, я встретил её. Впервые за год я видел такую светлую улыбку, такие глаза, искрящиеся от восторга. А знаешь, почему? Она увидела аммониты. Смотрела на них так заворожённо, что даже не заметила, как я подошел, -- на лице Джинджера отобразилась милая улыбка. -- Она сразу помрачнела, когда увидела меня. Я пытался завязать с ней разговор, но тщетно. И тогда я купил один из аммонитов и подарил ей. У нее было такое удивленное лицо! Я делал это не для того, чтобы привлечь ее к себе, а чтобы сделать приятно. И в тот момент, когда она улыбнулась мне, принимая подарок, я понял, что влюбился.
Ангела слушал отца, словно под гипнозом. Внимал каждому его слову, обращал внимание на любое изменение в мимике лица папы и понимал, что тот говорит искренне. Для этого не требовался даже Аварос.
-- Ты никогда мне об этом не рассказывал, -- отметил Ангела.
Мистер Джинджер пожал плечами.
-- Твоя мама была очень красивой девушкой. Она очень тебя любила и хотела, чтобы ты был свободен и независим от мнения других. Она хотела, чтобы у тебя было своё видение жизни, и никто не вершил твою судьбу. Только ты, -- Джинджер отпил остывшего шоколада и сжал губы, точно сдерживал слова. -- Она ушла неожиданно. Я хотел бы, чтобы ты...
-- Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? И что значит "ушла неожиданно"? -- по телу Ангелы пробежал холодок.
Нет, ведь все эти годы отец говорил ему, что мать ведет свою жизнь и не хочет возвращаться в старую. Фактически, не желает видеть своего, возможно, единственного сына.
Ангела почувствовал, как кружится голова, как подкашиваются ноги и сердце бьётся чаще. В нём пробуждался Аварос. Он сокращал его жизнь, отрезал несчастные десятки дней, что ему остались. Ангела не мог остановить поток мыслей, влившихся в его голову. Он не различал их, он не мог озвучить ни одну.
"Больно... быть... с тем... кто..." -- пронеслось в его голове.
-- ... еще упаковку с пончиками, слойками и... круассанами. Думаю, хватит.
Этот голос оборвал связь Ангелы с Аваросом. Он был до жути ему знаком, но синтоним отказывался верить самому себе.