Ледяной Ирис

- И что же ты собрался делать? – откровенно усмехнулся владыка Юга. Понять его мысли оказалось легче, чем обыкновенно полагают обыватели: читалось в лице недоверчивого старика, что не хочет он отпускать Сибори безо всякого подтверждения: хитрый лис вернётся, а не оставит на произвол судьбы его солдат. Пара мгновений – и молодой лекарь нашёл достойное решение:

- Коли пожелаете, можете отправить кого-нибудь сопроводить меня.

- Ты, никак, надеешься, будто больны все мои солдаты, и отпущу я тебя восвояси? Нет. Пойдёт с тобой мой сын: его ты точно не околдуешь, да не сбежишь, испугавшись казни.

Сибори, уже давно решивший, как именно лечить солдат и каким образом обставить это исцеление, нимало не смутился. Он находил странное удовольствие в искусной лжи: в чём-то это сродни плетению затейливых кружев. Но сейчас ему не требовалось и выдумывать новую ложь. Что в том толку, если и так избранный им метод лечения будет походить на странное колдовство?

Выступил вперёд до того скрывавшийся за спиною отца Йошимару – и чуть слышно звякнула тяжёлая серьга в ухе молодого воина. Сибори чуть прищурился: а вот это уже намного, намного интереснее…

Шелестели кругом зелёные листья, ещё не тронутые осенней желтизной; а ведь скоро, скоро уже должна была вступить в свои права дождливая, но радующая глаз множеством ярких оттенков пора. Сибори смотрел по сторонам, выискивая нужное ему растение: то должен был быть высокий кустарник с колючими, безлиственными ветвями, в зарослях которого можно отыскать небольшие ягоды. Сейчас ещё рано для того, чтобы они дозрели, но вряд ли согласится господин Курокава ждать ещё половину месяца до требуемого срока. Этих ягод требовалась лишь пара горстей: должно было хватить на целебный отвар, что позволит больным на ноги встать.

- Быть может, признаешься, что не способен ни на что? – проговорил Йошимару, останавливаясь близ своего спутника. – Обещаю попросить отца, чтобы он не казнил тебя за ложь. Остановись, пока не поздно: я ведь вижу, что нет в тебе способности к колдовству.

А теперь предстояло сыграть – и усмехнулся Сибори:

- Столь уверено говоришь ты, а ведь понятия не имеешь, что я могу видеть чужие судьбы.

Теперь уже Йошимару смеялся над ним, так, как прежде смеялся его отец: этот мальчик не желал доверять самозваному колдуну. И тогда Сибори продолжил, играя свою роль всеведущего духа:

- Ты красив, но разве найдётся среди жён та, что сможет затронуть твоё сердце? Я вижу, что не ищешь ты общества женщин, и бежишь от них, будто они пожрать тебя способны, подобно злым духам. Но есть в твоём сердце и след любви…

Лицо Йошимару стало бледнее, но он нашёл в себе силы вновь одарить Сибори лёгкою ухмылкой:

- Не противоречишь ли ты сам себе, «дух»? Сперва говоришь, будто я бегу от женщин, а после утверждаешь о моей любви… Так и я могу сказать, будто знаю всё о тебе. Да только разве стану я от этого причастным к тайнам сего мира?

- Я сказал о любви, но разве говорил я о любви к женщине? В сердце твоём человек, что равен тебе по силе – или даже сильнее. Желаешь ты не хрупкую деву, а сильного воина, закалённого во многих боях. Ему ты готов дарить свои ласки, и не раз вы делили друг с другом ложе…

Цветом сравнялось лицо Йошимару с облаками, скользящими по небесному своду. Теперь ни слова не говорил сын владыки Юга: он пытался понять, дух ли его собеседник или же обыкновенный лжец. Сибори про себя рассмеялся очередной удачной лжи. Осталось лишь найти искомое растение, да набрать ягод и наломать ветвей: и то, и другое понадобится в готовящемся действе…

========== Глава XI: Мнимое колдовство ==========

Лишь к вечеру Сибори и Йошимару вернулись в резиденцию владыки Юга. Не верил господин Курокава, что вернулся наглый лис, и потому несколько обескуражен был спокойным лицом предполагаемого лжеца. Но более всего удивило могучего владыку Юга то, что с собою Сибори принёс горсть ягод, а следом Йошимару волок обломанные колючие ветви.

- Есть ли у вас где-нибудь ровная площадка, на которой не растёт травы и деревьев, и где сумели бы встать все, кто пожелает исцелиться от хвори? – сразу же спросил молодой «колдун». – Мне нужно будет подготовиться к ритуалу.

Такео Курокава лишь сопроводил Сибори на задний двор резиденции. Там и впрямь нашёлся участок земли, не покрытый травой: наверное, здесь тренировались воины из числа тех, что охраняли лично господина. Лекарь легко забрал у Йошимару ветви и, стараясь не обращать внимания на то, как колют руки мелкие зелёные иголки, разложил по углам площадки четыре кучки ветвей и одну в центре. Все эти кучки он обложил камнями: не хватало ещё, чтобы сильнее, чем следует, разгорелось яркое пламя. Поглядев по сторонам, лис отрывисто попросил:

- Принесите мне также котёл, наполненный водой, и две чаши: одну из глины, другую – из металла.

Вскоре готово было место для изготовления нужного «зелья». Покуда слуги управлялись с водой и котлом, Сибори для виду чертил на земле странные знаки, да водил над ними руками, бормоча что-то на незнакомом большинству заморском языке. Тем временем прибывали больные воины, не менее пары десятков: кто-то из них еле держался на ногах, а кто-то ещё мог стоять ровно. Объединял их лишь тот же судорожный кашель, да лихорадочный румянец на лицах. Сибори тщательно всыпал ягоды в котёл посреди площадки, после чего велел:

- Встаньте вокруг костров. Не заступайте за начерченные линии: я зову на помощь сильных духов, и могут они забавы ради утянуть вас за собою.

А требовалось ли пугать этих людей, и без того готовых поверить во что угодно? Знал Сибори: ещё немного – и действительно они поверят в то, что колдун или дух перед ними, а не простое человеческое существо. Сейчас требовалось лишь завершить приготовления: и, взяв в руки глиняную чашу, устроил он внутри неё металлическую. Теперь требовалось действовать аккуратно, дабы не обжечь свои руки: ему предстояло развести небольшой костерок прямо в чаше, после – затушить его, так, чтобы повалили клубы дыма, и заставить всякого из собравшихся вдохнуть его. Не так просты кажущиеся безобидными колючие кустарники: дым от их ветвей на время заставляет помутиться разум, увидеть то, чего нет и не может быть в настоящем мире. Как лекарь, Сибори отлично знал о таком их эффекте – и не преминул в час нужды воспользоваться им для усиления веры окружающих в мнимое колдовство.

- Вдохните этот дым; он защитит вас от проникновения злых духов в ваши тела и очистит вас от того проклятия, что на вас наложили, - приказал Сибори, стараясь глубоко не дышать и одновременно знаком повелев слугам господина Курокавы разжечь остальные костры. Сейчас этот дым повалит со всех сторон, но вряд ли кто-то обратит внимание, что мнимый колдун закрыл своё лицо плотной тканью: Сибори требовалось до конца «ритуала» сохранять ясный рассудок.

Кое-кто из воинов с суеверным страхом глядел на Сибори: из-за того, что в руках он держал дымящуюся чашу, лицо его будто бы расплывалось и становилось неразличимым. Постепенно начинал действовать на умы людей ароматный дым – и являлись им странные видения. Один из воинов, вдохнув дым, едва не обратился в бегство: виделось ему, что вкруг костра собрались танцующие духи. Были там и женщины, чьи шеи длиной своей походили более на гибких, извивающихся змей, и маленькие светящиеся существа, терявшиеся в траве и говорящие на разные голоса, и множество других, ещё более странных существ, каких только мог вообразить никогда не видавший ничего подобного человек.

Сибори медленно шёл по ту сторону очерченной линии, торжественно поднося к лицам больных солдат дымящуюся чашу. В рядах их он быстро увидел господина Курокаву и его сына – скорее всего, они просто явились посмотреть на странный ритуал.

Естественно, Сибори не мог оставить их без внимания: покуда чаша не нагрелась ещё сильнее, он устремился к владыке Юга и молодого, стройного воина. Йошимару тотчас вздрогнул: ещё помнил он о том, как легко прочёл Сибори в его сердце любовь к воину-мужчине. Видя смятение его, Сибори поднёс чашу поближе к его лицу – и юнец послушно вдохнул, подчиняясь воле мнимого колдуна. Шелестели вдали ветви деревьев, и в опускающейся темноте стрекотали цикады. Во всём мире словно бы остался лишь этот сияющий круг, очерченный по краям четырьмя кострами и одним – в самом его центре. Сибори, обойдя кругом всех воинов, опустил чашу на землю: более не требовалось ему продолжать своеобразное действо. Теперь следовало убедить наблюдающих людей, что воистину он говорит с духами, а не лишь только притворяется. Легко поддавались эти люди торжественному, напряжённо звенящему голосу Сибори, доносящемуся откуда-то из светящегося круга. Молодой лекарь пел – и песня его, лишённая смысла и составленная лишь из набора звуков, виделась иным людям чудным заклинанием, что могли понять только духи, явившиеся, вне всякого сомнения, на зов.