Страница 4 из 9
Ринмир не заболел, но сердце его, несмотря на это, было полно тревоги. Уже год, как он потерял своих родителей, но в том не было вины ныне бушующей хвори: их убили разбойники по дороге в город. И сейчас он, четырнадцатилетний подросток, со страхом в тёмных глазах бродил вокруг дома деревенского старосты, заглядывая в слюдяные окна.
Там, за каменной стеной, давилась кашлем Мэрайя. Эта сильная юная девушка держалась, как могла, но всё же болезнь поразила и её. Сейчас Ринмир никак не мог заставить себя войти: ему больно было видеть умирающую подругу даже издали. От одной мысли, что Мэрайи может не стать, как не стало родителей, ему становилось страшно. Но всё же нельзя было ходить вокруг дома старосты бесконечно, и Ринмир неуверенно шагнул за порог.
- Если бы только я мог помочь… - причитал Кристоф, уже сидящий у постели их подруги детства. Староста, также находящийся близ ложа дочери, только вздохнул:
- Кабы ты мог помочь, беды бы не было! Да только что ты можешь…
Заметив Ринмира, отец Мэрайи смерил его далёким от восхищения взглядом. Ещё бы: этот мужчина с неаккуратной светлой бородой никак не мог привыкнуть к тому, что вместо сына деревенского кузнеца, Кристофа, Мэрайя предпочитала общество осиротевшего мальчишки. Видимо, заглядывая вперёд, он видел Мэрайю супругой Кристофа. Но сейчас привычно злобный взгляд сменился усталостью, и Ринмир понял: всё серьёзнее, чем казалось раньше. Деревенский староста уже даже не надеется, что дочь выживет, и оттого ему всё равно, кто посещает её в последние дни перед гибелью.
Ринмир посмотрел на подругу – и вздрогнул. Напугало его не то, что она лежала неподвижно, будто мёртвая. Нет, на мгновение он увидел, как от её головы, словно вонзаясь в глаза, рот, уши и ноздри, тянутся чёрные пульсирующие нити. Эти нити забивались внутрь, не давали ей двигаться и дышать.
Тогда почти сразу же наступила ясность – и он сделал шаг вперёд, приближаясь к Мэрайе и протягивая руку к чёрным нитям.
- Что это ты делаешь?! – заволновался староста, намереваясь отогнать странного подростка от своей дочери. Но почему-то Ринмиру хватило одного взгляда, чтобы мужчина остановился. Будто бы перед старостой мгновенно выросла незримая стена, не дававшая ему остановить начатое.
Ринмир сжал нити в руках, пытаясь разорвать их, но те оказались на удивление прочными. Зато послышался странный треск – будто рвались не нити, а то, за что они были зацеплены. Нечто по ту сторону реальности, что-то мрачное, тёмное и злое… Лишь нахмурившись, Ринмир вновь потянул нити на себя – и часть реального мира откололась, словно плохая декорация. Теперь прямо над головой Мэрайи клубилась чёрно-фиолетовая пустота, в которую Ринмир, недолго думая, запустил руку. Там, в пустоте, он нащупал нечто, похожее на паука – и выдернул этого паука на эту сторону, тотчас принимаясь давить его меж ладоней. Паук, похожий на ощупь на упругий жёсткий ком, не желал давиться. Ринмир приложил ещё немного усилий – и «паук» лопнул, а вслед за ним опали и чёрные нити. Затем всё исчезло, будто ничего и не было. Лишь огорошил старосту вопрос резко севшей на кровати дочери:
- Отец, что это было? Ничего больше не болит…
Ринмир улыбнулся девушке, не зная, видел ли произошедшее кто-то, кроме него. Если и не видел – то какая разница?! Мэрайя никогда не подчинялась отцу, и, если она пожелает оставаться с ним, ему не нужна будет и слава великого героя. Но староста неожиданно уставился на Ринмира не с прежней злобой, а… с одобрением?
- Это ведь ты помог ей, так?
Ринмир неуверенно кивнул, чувствуя странную слабость. Мэрайя схватила друга за плечи, весёлая и живая, будто не она только что лежала без чувств в своей постели. Даже Кристоф, кажется, не мог не удивляться такой перемене – лишь смотрел на происходящее, приоткрыв рот.
- Надо помочь остальным больным! Ты же сможешь, правильно? – с мольбой смотрела на друга Мэрайя.
Разве он мог отказать? Он устал считать тех мерзких паукоподобных тварей, что раздавил всего за один день. Силы иссякали, но почему-то с каждой новой спасённой жизнью острее становилась гордость: он сделал это. Он спас кого-то из жителей Арги…
В конце концов, что дурного в том, чтобы помогать другим? Именно так Ринмир некогда стал целителем. Он свято поклялся не использовать никакую другую магию, и не делал этого. До определённого времени…
========== Глава VII: Когда-нибудь ты справишься ==========
Лайонелл усмехнулся, скрещивая руки на груди. Теперь-то ему казалось, что он раскусил своего странного собеседника.
- Значит, ты решил убедить меня, что пользовался магией лишь во благо близких людей? Не смеши меня, колдун. Думаешь, это оправдание? Любая магия обращается к миру, что лежит за Искажением – пространством, разделяющим наш мир и загробный. А значит, прорывает Искажение, делает его слабее. Нужно справляться силами этого мира, а не гнаться за силами, не подвластными нам.
Ринмир устало прикрыл глаза, и потрескавшиеся губы мужчины тронула лёгкая полуулыбка:
- Скажи, мальчик, почему ты так уверен в том, что мне нужно тебя в чём-то убеждать?
- Ты наверняка хочешь выжить, маг. Многие надеялись, что я пощажу их, если они сумеют разжалобить меня и моих собратьев своими россказнями.
- А кто сказал тебе, что я хочу жить?
На сей раз Лайонелл предпочёл молчать. Что толку в словах, если его каждый раз умудряются обескуражить подобными заявлениями?
Колдун же, вздохнув, продолжал:
- Жизнь – хрупкая вещь, прямо как те механизмы, которые вы так любите. Сломай одну деталь – и машина перестанет работать. Но ещё легче сломать человека – достаточно лишь слегка повредить одну из его деталей. Механизмы можно после этого починить, если повреждения не слишком серьёзные. Я решил проверить, можно ли «починить» мёртвое существо. Пусть и не человека: это пришло позже, намного позже…
На окраине деревни Арга, у самого берега реки, теперь был новый дом Ринмира: он не считал дурным поселиться на том месте, где некогда жил его предшественник, колдун, подаривший ему свои знания. Порой посмеивались в деревне люди, знавшие, сколь часто наведывается в уединённую хижину дочь деревенского старосты. Сам староста на эти пересуды никак не реагировал: он прекрасно знал, что его дочь не станет позорить семью, да и Ринмир уже успел за те четыре года, что прошли со времён эпидемии, стать уважаемым в деревне человеком.
Но сейчас Ринмир вовсе не ожидал прихода Мэрайи. Его занимало куда более важное занятие, чем разговоры с подругой детства: в одной из книг, оставшихся от прежнего колдуна, он вычитал, каким образом можно на время даровать жизнь мёртвому объекту.
Ринмир сосредоточенно проводил рукой по странице, словно это могло помочь ему лучше запомнить нужные сведения. Частица жизни всегда остаётся даже в мёртвом существе. Главное – нащупать эту частицу и не отпустить её, чтобы после по крупицам восстановить прежнее состояние оживляемого объекта. Разумеется, Ринмир не собирался проводить эксперименты на мёртвых телах, да и кто бы ему позволил?
Сейчас перед ним лежал засохший лесной цветок с пожелтевшими и высохшими светлыми лепестками. Погрузиться в привычное состояние, когда видимой становилась изнанка мира, для молодого колдуна не составило ни малейшего труда: за эти годы он успел вдоволь напрактиковаться. Он смотрел на цветок – и видел в нём крохотную, дрожащую ниточку с растрёпанными краями. Нить была оборвана и не тянулась, как у живых существ, за изнанку мироздания. Ринмир коснулся этой нити и потянул за неё, словно пытаясь прошить реальность невидимой иглой. С тихим хлопком нить лопнула, и вместо цветка на ладонях молодого колдуна оказался пепел.
- Что ты делаешь? – послышался неподалёку женский голос, и Ринмир увидел в окне знакомую копну жёстких светлых кудрей. Стараясь не думать о неудачном результате, он улыбнулся и произнёс:
- Не ожидал, что ты придёшь сегодня, Мэрайя. Заходи.
Девушка мигом шмыгнула к незапертой двери и оказалась в хижине. Присев рядом с Ринмиром, она недоумённо посмотрела на кучку пепла в его ладонях, затем – на засушенные цветы, сваленные в углу. Видя интерес в её взгляде, Ринмир объяснил: