Страница 4 из 11
В фургоне Хоуги горел свет. Когда я припарковался, оттуда вышел дядюшка Эм. Он открыл дверцу автомобиля и произнес:
– Здорово, детки! Как луна?
– Ярко светит, – ответил я.
– Мне уже лучше, – сказала Рита. – Все хорошо, Эм?
– Чудесно. Приехала полиция и взяла ситуацию под контроль, если можно так выразиться. Они устроились в шатре шоу уродов. Просили тебя зайти к ним, но только для того, чтобы ты ответила на несколько стандартных вопросов.
– Может, мне пойти с ней, дядя Эм? – спросил я.
– Не лезь в это дело, Эд. Я объяснил им, что мы отправили Риту покататься по городу, но не стал говорить, с кем. Так что ты можешь просто по-тихому скрыться у себя в палатке.
Эта идея мне понравилось, потому что я промок до нитки. Внутри дождевик был таким же мокрым, как и снаружи, да еще и противно прилипал к телу.
– Большое тебе спасибо, Эд, – промолвила Рита. – До завтра.
Она подала мне руку, и я улыбнулся:
– Не за что. До завтра. – И проводил ее взглядом до шатра шоу уродов.
Я немного постоял, дрожа от холода, а затем ушел в нашу палатку, где вытерся полотенцем, бросил на койку пару одеял и забрался под них.
Очень хотелось спать, но когда вошел дядя Эм и начал раздеваться, я сказал: «Привет», – чтобы дать ему знать, что не сплю.
– Тебе понравилась Рита? – спросил он.
– Ну… она ничего…
– Что-то не слышу энтузиазма. Или я ошибаюсь? В любом случае не влюбляйся в нее слишком сильно. Она из тех, кто охотится за деньгами.
– Рита мне так и сказала. Говорит, будь я богат, она бы за меня взялась.
Дядя Эм медленно покачал головой:
– Это опасно, малыш. Когда с тобой говорят честно, это опасно.
По его голосу трудно было понять, серьезно он говорит или шутит.
– Значит, не опасны только те девушки, которые врут?
– Опасны, но по-другому.
Дядя Эм встал и погасил карбидную лампу. Койка скрипнула под тяжестью его тела.
– А кем был тот мальчишка? – спросил я.
– Какой мальчишка?
– Которого убили, разумеется. Он из цирка?
– Черт возьми! – воскликнул дядя Эм. – Я и забыл, что тебя тут не было. Это не ребенок, Эд. Убили лилипута.
Я резко сел на постели. Лилипут! Это могло означать лишь одно. В цирке работал только один лилипут.
– То есть это Майор? – уточнил я.
– Нет. Убитого никто не знает. Этот лилипут не из цирка, Эд. Никто здесь его прежде не видел.
Сначала я подумал, что дядя шутит. Это казалось абсурдным. Лилипута, который не работал в цирке, нашли с ножом в спине и без одежды в шатре шоу уродов! И никто из циркачей даже не знал, что этот лилипут здесь. Безумие! Но я понял, что дядя Эм не стал бы шутить на подобную тему.
– А где его одежда? – спросил я. – Ее нашли?
– Нет.
– Но что, черт возьми…
– Нас с тобой это не касается, Эд! Пусть копы об этом беспокоятся.
– Ладно, – кивнул я, снова улегся и вскоре заснул.
На следующее утро я встал рано. Не знаю, что заставило меня проснуться, а потом я начал размышлять о разных проблемах и больше не смог заснуть. Дядя Эм всегда говорит, что думать вредно, это одно из его любимых изречений. Мысли опаснее, чем выпивка, но безобиднее, чем марихуана. Где-то посередине. Конечно, это он не всерьез.
Я надел свой лучший костюм, сам не знаю зачем. Дядя Эм еще спал.
Снаружи небо было затянуто серыми облаками, но дождь закончился. Несмотря на раннее утро, было жарко и душно. Ни малейшего дуновения ветерка. Полотно шатров висело неподвижно, словно было выточено из серого камня того же цвета, что и небо. Я стоял на влажной траве перед палаткой и недоумевал, какого черта вылез из постели в такую рань. Наверное, чтобы не думать.
Я подвернул брюки, чтобы не вывалять их в грязи, и вышел на аллею. Возле карусели несколько человек сбрасывали в грязь опилки с грузовика. Кроме них, никого не было.
Я добрался до конца аллеи, где стоял фургон Хоуги. Я знал, что обычно Мардж встает рано. Самому себе я мог честно признаться, что хотел увидеться с ней только для того, чтобы поговорить о Рите.
Однако в фургоне Хоуги было темно – никаких признаков жизни. За поворотом в трейлере Уолтера и Дарлин дело обстояло так же. Но я не рассчитывал, что Рита уже проснулась. Наверное, она легла гораздо позднее меня.
Я вышел обратно на аллею. Хотелось пошлепать по лужам, но я не стал этого делать. Я обогнул бассейн с вышкой для прыжков в воду. Задрав голову, посмотрел вверх и содрогнулся при одной мысли, что можно подняться туда и прыгнуть с такой высоты в резервуар глубиной четыре с половиной фута. Сам-то я, конечно, никогда и не помышлял оттуда прыгать, но иногда мне это снилось.
На аллее я увидел незнакомого человека перед шатром шоу уродов. Он сидел на краю рекламной сцены и курил сигарету. Это был здоровяк с глуповатым выражением лица. Он был похож на копа. Подойдя достаточно близко, чтобы рассмотреть его ботинки, я решил, что, скорее всего, он действительно полицейский. Но я подумал, что поговорить даже с тупым копом все-таки лучше, чем вообще ни с кем; разумеется, если он захочет разговаривать.
– Привет, – произнес я.
– Привет, – ответил он.
Мне понравилось, как он это сказал: в его тоне не было ни чрезмерного интереса, ни особого энтузиазма, просто обычное дружелюбие, поэтому я остановился.
– Полицейский? – уточнил я.
– Как видишь, – кивнул он. – Стараюсь одеваться так, чтобы соответствовать образу. Порадовать дураков.
Все пошло даже лучше, чем я ожидал. Я присел на рекламную сцену и спросил:
– Как дела?
– Паршиво, – вздохнул он. – Помощи от этих чертовых циркачей не дождешься. Ты что, тоже циркач?
– Да. Говорят, убитый был лилипутом. Кто он такой?
– Мы не знаем. Пораскинь мозгами. Его никто не знает. Никто никогда его раньше не видел и даже не слышал о нем. Черт подери! У нас на руках мертвый урод в чем мать родила, а о нем никто и слыхом не слыхивал. Так, во всяком случае, они утверждают.
Он бросил сигарету в мокрую траву, достал смятую пачку, вытащил новую сигарету и щелкнул зажигалкой, пламя которой подскочило вверх на четыре дюйма.
– Звучит, конечно, глупо, – заметил я. – Но я проработал в цирке весь сезон. У нас здесь только один лилипут.
– Вот-вот, все так говорят. А ты где находился, когда началась эта катавасия? Что-то не припомню, чтобы я видел тебя прошлой ночью. Или все-таки видел?
– Я спал, – ответил я. – Рано лег. Даже выстрела не слышал, но дядя разбудил меня, когда зашел в палатку, чтобы…
– Подожди! Сделаем все официально, сэкономим время. – Он достал из кармана блокнот и карандаш и приготовился задавать вопросы. – Имя?
– Эд Хантер, – произнес я. – Девятнадцать… почти двадцать лет. Работаю в цирке чуть менее года. Живу с дядей, Эмброузом Хантером. У него свой киоск с призовой игрой.
– Да-да, помню его. Невысокого роста, полноватый?
– И умный. Это он.
– То есть вы оба ночуете прямо в цирке, в палатке за киоском?
– Ага, – ответил я и рассказал ему, как проснулся и отправился в шатер сайд-шоу вслед за дядей Эмом прямо в дождевике поверх трусов и как увидел труп.
Потом пришлось немного приврать, потому что если дядя Эм не сообщил полиции, что я возил Риту кататься, то и я не мог в этом признаться. Я сказал, что вернулся в палатку и лег спать до приезда полиции.
Мне показалось, будто он посмотрел на меня как-то странно.
– И ты спал всю ночь?
– Естественно.
– Давно проснулся?
– Не очень. Минут пятнадцать-двадцать назад.
– С кем ты говорил с тех пор, как проснулся?
– Ни с одной живой душой, – заверил я.
Полицейский положил блокнот обратно в карман и окинул меня долгим взглядом, который мне не понравился. Затем опустил голову и сказал, ни к кому не обращаясь:
– Черт возьми! – И снова посмотрел на меня. – Вы, циркачи, не любите копов, правда?
Вопрос застал меня врасплох.
– Многие, наверное, не любят, – пробормотал я.