Страница 26 из 27
До наших дней сохранился прекрасный письменный стол Генриха, который, по-видимому, стоял в его кабинете. Стол из темного каштана и позолоченной кожи расписывал Лукас Хоренбоут, фламандский мастер миниатюры. Он изобразил герб короля и королевы, поддерживаемый путти, а также фигуры Марса и Венеры в окружении множества труб, медальонов, античных мотивов. Повсюду мы видим фигуры святого Георгия и головы Христа, Париса и Елены. Стол отделан красным бархатом и имеет множество ящиков и потайных отделений[142]. В придворной описи числится множество других личных вещей короля: футляры для гребней, полотенца для бритья, носовые платки и обложки молитвенников. Все они были выполнены из лучших материалов, но, к сожалению, ничего из этой роскоши не сохранилось.
Генрих любил жить напоказ. Его двор был великолепным театром, функционирование которого обеспечивали тысячи «рабочих сцены». Эти мужчины и женщины работали целыми днями (а зачастую и ночами), чтобы король и его придворные всегда блистали и поражали воображение.
В личных покоях Генриха работало огромное множество людей. Если его отец окружал себя лишь несколькими приближенными, то у его сына количество помощников достигло пятидесяти. Личные покои Генриха VII были центром его деловой и личной жизни, сын же заполнил их друзьями и приближенными. Здесь происходила вся его социальная жизнь.
Главным лицом в личных покоях был хранитель королевского стула, которому Генрих безгранично доверял. Положение этого человека стало еще выше, чем было при его отце. Для этой роли Генрих выбирал людей все более высокого положения, личных фаворитов. Первым хранителем стал сэр Уильям Комптон, которого Генрих знал с младенчества. Когда отец Комптона в 1493 году умер, Генрих VII стал его опекуном и сделал его пажом своего младшего сына. Хотя Комптон был на девять лет старше принца, они сдружились. Став королем, Генрих VIII назначил своего друга на пост хранителя королевского стула. Через год испанский посол называл Комптона «privado», то есть фаворитом короля, а в 1511 году французский посол утверждал, что Комптон пользуется у Генриха большим доверием, чем любой из придворных[143].
Опытный придворный, Комптон был еще и превосходным солдатом. Он служил королю во многих кампаниях. Как хранитель королевского стула, он должен был находиться при своем царственном хозяине, куда бы тот ни отправился. Так, когда Генрих в начале своего правления сражался на турнире, Комптон был его единственным компаньоном. Он имел доступ к королю в любое время дня и ночи, и его апартаменты располагались в каждом дворце прямо под спальней короля и были соединены с ней тайной лестницей.
Хотя главной обязанностью Комптона было присутствие при королевском туалете, этим его обязанности не ограничивались. Он был самым конфиденциальным посланником короля и выполнял очень ответственную и деликатную работу: передавал послания короля королеве и его любовницам – доказательством этому стал роман с Анной Гастингс. Еще более важной обязанностью был контроль доступа к королю, что значительно усиливало влияние Комптона.
В рамках расширения личной свиты, Генрих в 1518 году создал особую группу высокопоставленных придворных, джентльменов личных покоев. В группу входили двенадцать человек (включая хранителя королевского стула). Единовременно службу несли шестеро из них. Они носили характерные черные мантии из дамаста и дублеты. Эти люди занимали очень привилегированное и влиятельное положение. Они могли давать королю советы и даже манипулировать им, а также контролировать доступ к нему. Хотя многие их обязанности – выполнение мелких поручений, одевание, раздевание и т.п. – могли считаться унизительными для людей высокого статуса, но они выполняли их для короля, «не… для человека, но… более превосходного и божественного создания», и это делало их положение чрезвычайно почетным[144].
Джентльмены личных покоев выполняли не только формальные обязанности, но были еще компаньонами короля по спорту и отдыху. Они вместе с ним охотились, участвовали в турнирах и маскарадах, играли в теннис, карты и другие игры. Они должны были обладать должными личными качествами и образованием, чтобы отвечать вкусам и интеллекту Генриха. Он хотел иметь возможность беседовать с ними на любые темы. Генрих выбирал тех, кому мог полностью доверять и кто мог быть ему истинным другом. Эти люди должны были «бдительно и почтительно следить за их величеством, чтобы по его виду и настроению понимать, чего ему не хватает или что нужно сделать для его удовольствия»[145]. Многие из тех, кого выбрал Генрих, служили ему еще в бытность его принцем Уэльским. Выбор этот был скорее личным, чем политическим. Герцог Бекингэмский ворчал (и довольно справедливо), что король «дарует свои деньги, должности и награды мальчишкам, а не благородным людям»[146].
Джентльмены отличались буйным и несдержанным поведением, а царственный их хозяин это с удовольствием поощрял. Самым несдержанным был Фрэнсис Брайан, сын женщины, которая руководила воспитанием принцессы Марии. Он оказался при дворе в очень юном возрасте и разделял страсть Генриха к турнирам, картам и теннису. Как и король, он смело рисковал в спорте и в 1526 году потерял глаз на турнире, из-за чего ему впоследствии пришлось носить черную повязку. Он был опытным солдатом, дипломатом и образованным человеком, обладавшим порочным остроумием и безграничным обаянием. Брайан отличался сексуальной распущенностью. Прибыв в Кале, он сразу же потребовал себе «мягкую постель и крепкую шлюху». Природная непочтительность позволяла ему вести себя с королем слишком уж, на взгляд других придворных, фамильярно. Он всегда подшучивал над ним и говорил то, что думал, но Генриху это нравилось, и Брайан оставался в фаворе все время его правления.
Кроме него в личных покоях служили четыре эсквайра тела. Тренированные рыцари, они постоянно следили за королем, помогали ему одеваться и сообщали лорду-камергеру, «чего не хватает для его персоны или удовольствия». Как и джентльмены, они были доверенными лицами короля: «Их дело – во многих тайнах», – замечал кто-то из современников[147]. Среди них были Эдвард Невилл и сэр Томас Болейн. Невилл был дальним кузеном короля и был настолько похож на него, что их часто принимали за братьев. Болейн же начал службу при дворе еще при отце Генриха, в 1501 году. Ради карьеры он не брезговал ничем. Он удачно женился на Элизабет Говард, дочери графа Саррея, и получил прекрасный замок Хивер в Кенте. Образованный и амбициозный, он говорил на латыни и французском лучше всех при дворе. Генрих поручал ему ответственные дипломатические задания.
Еще два эсквайра служили Генриху с юности. Генри Гилдфорд был «привлекательным юношей, весьма любимым королем». Он всегда был в центре придворных развлечений – например, участвовал в представлении о Робин Гуде и его друзьях, показанном в январе 1510 года в честь королевы. Уильям Фитцуильям разделял любовь короля к охоте и был одним из ближайших его компаньонов. Говорили, что он «понимал натуру и характер короля лучше, чем любой другой человек в Англии»[148]. В отличие от других придворных, Фитцуильям был искренне предан королю, больше, чем себе самому. Он всегда держался в стороне от фракционной борьбы.
Еще четыре джентльмена выполняли роль церемониймейстеров и, следовательно, должны были в точности знать «все обычаи и церемонии, связанные с королем». Они охраняли двери в его покои, провожали к нему посетителей и следили за его ценными вещами. Поскольку они были самыми публичными фигурами, то должны были быть «вежливы и с радостью понимать, учить и направлять каждого человека»[149]. Они также руководили младшими слугами. Йомены покоев готовили королевскую постель и освещали королю путь факелами. Они поддерживали коридоры, ведущие к личным покоям, в чистоте и следили, чтобы там не было «мошенников, мальчишек и прочих», кто мог как-то нарушить покой короля[150].
142
Weir, Henry VIII, p. 51.
143
LP Henry VIII, Vol. I, Part I, nos. 474, 734.
144
Starkey, «Representation through Intimacy», p. 212.
145
Weir, Henry VIII, p. 96.
146
Weir, Henry VIII, p. 97.
147
Weir, Henry VIII, p. 97.
148
Weir, Henry VIII, pp. 99–100.
149
Collection of Ordinances and Regulations, pp. 154–9.
150
Collection of Ordinances and Regulations, pp. 154–9.