Автобайки

Но настал тот момент, когда латаный-перелатаный "Москвич" совсем стал рассыпаться. То какое-нибудь реле выйдет из строя, то шаровая подвеска рассыплется, то щетки в генераторе сгорят. Словом, содержать машину стало гораздо дороже, чем колымить на ней. Выгоднее было продать её и забыть на веки. Но кто купит эту колымагу? Старый "Москвич" с разбитой задницей?

Одышка у юриста прошла, потому что он стал чаще ходить пешком, а вот нервный тик на лице практически не прекращался. Он уж и объявления в газете давал, и всех своим друзей по работе обошел: никому "Москвич" не нужен? Все улыбались в ответ, благодарили за заботу и отказывались. Кому хотелось выбрасывать деньги на ветер?

Но все-таки счастье пришло и на его улицу. Однажды позвонил какой-то чудак и согласился купить машину за пятьсот долларов при одном условии, если автомобиль на ходу. Юрист взял отгул и целый день чистил, подкручивал и подмазывал своего четырехколесного друга. Наконец, уселся на утратившее скрип сидение, завел движок и отправился к покупателю. За два квартала до места встречи в многострадальную задницу со всей скорости въехал накрученный "вольвешник". И багажник стал похож на гармошку. Юрист вылез из кабины и поначалу даже не знал радоваться ему или плакать. Но когда виновник вытащил бумажник и отсчитал десять сотенных купюр, предложив доллары в качестве компенсации за ущерб, пострадавший сдержал себя, чтобы не запрыгать от счастья. Он напустил на себя угрожающий вид, помахал перед носом владельца иномарки удостоверением и потребовал не тысячу, а две тысячи возмещения ущерба. А тот не стал торговаться: добавил ещё штуку, сел за руль и, скорее всего отправился в ближайший автосервис.

На другой день он, волнуясь, делился с товарищами своей радостью. Брови вздрагивали и он, заикаясь, рассказывал, как ему сказочно повезло, какой он смекалистый и как он удачно взял быка за рога и получил кучу откупных. Все поздравляли и хлопали его по плечу: молодец! Только проходивший мимо юрисконсульт, совсем ещё пацан, что не мешало ему быстро подниматься по служебной лестнице, услышав рассказ, небрежно бросил:

- Дурак ты, братец!

- Это почему же я дурак? - возмутился виновник торжества, который очень не любил молодых да ранних.

- Да потому что с твоим нервным тиком и заиканием ты мог обеспечить себя на всю жизнь. Достаточно было только сказать в суде, что болезнь наступила в результате аварии. И если не пожизненная пенсия, то трехкомнатная квартира в престижном районе была бы тебе обеспечена.

Он сказал и пошел дальше по своим делам. А юрист и в самом деле задумался: как же он сам не смог сообразить об этом. Ведь удача была так близко...

1998 г.

СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ...

Эх, сколько езжу по российским дорогам и не перестаю убеждаться, что не перевелись у нас в отечестве гении черного юмора.

Однажды мчался я на своей "девятке" на Белгородщину с грустью обращая внимание на многочисленные памятники и обелиски, украшающие, как обочины скоростных магистралей, так и края узких грунтовок. И думал, это в Америке с жиру бесятся, применяя к лихачам-водятелям всякие устрашающие штучки. Кто-то мне рассказывал, что в штате Кунтукки прозябал свое существование судья, большой по нашим понятиям самодур. Надо же додуматься, чтобы отдать приказ в качестве наказания проштрафившимся шоферам писать собственные некрологи. Или же посылал беднягу-автомобилиста в морг, дабы нарушитель мог воочию увидеть ещё свеженькую, истекающую кровью жертву дорожного происшествия. Но самым строгим его наказанием была отсылка нарушителя к кладбищенским гробовщикам за интервью. После чего не знающий настоящих ужасов судья, требовал письменного сочинения от своих подсудимых. Прониклись ли трепетным чувством?

К нам бы его, родимого, в Россею-матушку, и вмиг бы он забыл о своем ремесле, проехавшись по отечественным дорогам, вдоль которых в обилии расположились могилки да кладбища. Вот бы удивился кентуккский законник, увидев около печального погоста знак ограничения скорости с цифрой 100. Или нашего плакатного вождя, Владимира Ильича, в вологодской области, который при въезде в городок перстом указывал путь не в сторону гостиницы или столовой, а в направлении зловещего кладбища.

Но не буду больше пенять на кентуккские порядки. Иностранцам Россию умом не понять. Вот если бы им рассказать, сколько плакатов со словами "Счастливого пути" попадалось мне на трассе, когда, миновав тот или иной городок или районный центр, я выезжал за их пределы. "Счастливого пути" желали хозяева, и тут же метров через триста встречалось кладбище, которое по давней русской традиции люди выносили за населенный пункт.

Вернувшись из Перми, мой товарищ рассказывал о настоящем плакатном диве. Притормаживая машину на пологом спуске, который ведет к городу Чусовой, он обратил внимание на огромнейший транспарант, установленный слева, как раз рядом с уютным кладбищем. И, пока не вразумил, где начинается юмор, его пробирал холодный пот. "Водитель, отдохни у нас" призывали огромные буквы, выстроенные в зловещие слова.

Прошелестев шинами воронежскую землю, я въехал в заветную белгородщину и заплутал, окончательно потеряв направление на древний город Острогожск. Из темноты фары выхватили одиноко бредущего нетрезвого путника. Я остановил машину и спросил о нужной мне дороге.

- А выпить есть? - поинтересовался бредущий в ночи. Но и не огорченный отказом, объяснил, что мне нужно, соблюдая крайнюю осторожность, проехать "хромой" мост и тогда я окажусь на кладбище. А от него до города - рукой подать.

- Только если мост проедешь, - добавил путник, когда я уже хотел хлопнуть дверцей, - Все равно будь осторожен. Сегодня Петров день и в эту ночь у русского народа принято шутить.

- Что вурдалаки и оборотни около кладбища бегают? - усмехнулся я.

- Нет, гораздо хуже. Местные парубки, шутки ради, могут навыкатывать на трассу пеньков. Это в худшем случае.

- А в лучшем?

- Установят знак "Объезд" и тогда поедешь через само кладбище.

Я хлопнул дверцей и тяжело вздохнул: нам бы кентуккские трудности...