Страница 4 из 8
А раз, помнится, опять таки на «МАЗ» -е, привезли мне сварочное оборудование. Водила вызвонил меня, я к нему вышел, сел в машину, стали разворачиваться. И, опять-таки, в аккурат напротив здания полиции (или тогда еще милиции) в нас «Тойта» вошла. А за рулем беременная. Благо там больничка совсем рядом была. Дальше по накатанной. Менты (понты), протокол, «лишение прав» и т. д. в общем. Опосля этого начальство меня категорически постановило к «МАЗ» -ам больше не подпускать. «Очкуют чегой-то» ©…
Возвращение Фортагена
Как и обещал7, решил отдельный рассказ посвятить товарищу Кострожегову, ибо сей персонаж заслуживает самого пристального внимания. И не только со стороны психиатрии, но и со стороны всего прогрессивного человечества. Что касается психиатрии, то внимание ее обернулось для Дмитрия получением «белого билета», что вовсе не изжило его любви к форменной одежде. При этом, как и почти всякий человек, знакомый с вооруженными силами Российской Федерации понаслышке форменную одежду он носит в полном противоречии с нормами Устава. Я когда его встречаю, у меня всегда возникает подозрение, что он в рабочее время в ней спит. Причем прямо в машинном масле. А уж сколько усилий мне пришлось потратить, приучая его, хоть иногда, чистить форменные ботинки – не описать. Правда, после поистине титанических усилий, я все-таки приучил его хоть изредка сдавать форменную одежду в стирку. В чистке ботинок очень помогла, установленная на входе, полуавтоматическая машина для чистки обуви. Правда, снабженцы, крем воруют – но что тут поделать? Снабженцы везде одинаковы.
Внешность Дмитрий имеет самую устрашающую. Верзила, всегда заросший черной густой бородой, зачастую нестриженный, с густыми, по-Брежневски, сросшимися бровями. А когда он, подобно мне, все-таки бреет голову – зрелище не для слабонервных. Душой же при этом добр и кроток, аки ягненок, ведомый козлами на заклание. Но люди у нас привыкли по внешности судить, а не по поступкам. Больное общество – чего с них взять? Дмитрий же всегда способен помочь в любом начинании. При этом практически не пьет, что среди русских вообще считается пороком. Правда, был у него пару лет назад прецедент, когда он, слегка употребивши, на туристическом слете, заснул в обнимку с гитарой, а проснулся уже без. Да, да Дмитрий еще и поэт-песенник. На уровне КСП неоднократно выступал. Помните, наверно, этих бородатых чудиков советских времен с гитарами, в брезентовых штормовках и неутоленной надеждой в глазах затащить в свою самодельную палатку какую-нибудь завалящую бабу. Тем более внешность у него для КСП самая что ни наесть подходящая. Видимо, сказывается постоянная жизнь в лесу. Дмитрий мало того что заядлый турист, так еще и после того, как подарил свою квартиру, вынужден практически круглый год жить в лесах. Ночует в лесу. По выходным, с одной только буханкой хлеба, уходит в леса. Хотя, видать там что-то промышляет, ибо на одной буханке такую массу не нарастишь. Как говорится, туриста ноги кормят. Живности то по деревням еще вполне достаточно.
Отвлекусь немного. Помнится, была в советское время славная традиция «битвы за урожай». Не могли советские люди без подвигов и героических свершений. В жизни каждого советского человека всегда было место подвигу. Для многих этот подвиг выражался в «поездке на картошку». Люди старшего поколения уже вспомнили, что это такое, ибо многие в той или иной период своей жизни застали это явление. Картошку убирали все: рабочие и ИТР заводов, студенты, солдаты, школьники. Лично я принимал участие в данных сельхоз «битвах» будучи школьником. У нас была так называемая «трудовая пятая четверть». Начиная с сентября, старшие и средние классы школы отправлялись на помощь окрестным колхозам и совхозам, собирая на полях картофель и затаривая его в бурты. По весне этот картофель приходилось нам же извлекать из буртов, перебирать и готовить к посадке.
Да, в жизни советского школьника всегда было место подвигу! Однажды на уборке картофеля, когда мы с немцем Володей (с тем, который в последствие ограбил музей партизанского движения)8 свалили «по-английски» и двое суток бродили по местности. Даже зашли в соседнюю область – как такое забудешь? Кстати, на данном случае, в контексте скитаний товарища Кострожегова, можно остановиться и поподробнее. Дело было ранней осенью – в середине сентября. Желтели березы. Вообще, березы в нашей местности желтеть начинали уже к середине июня. Бывало, посмотришь на березы и понимаешь, что скоро опять в школу. Только практику трудовую завершишь – ан, скоро опять в школу пора. Да, в русской деревне не забалуешь! Зато и мечтали стать трактористами и агрономами (я, кстати, в УПК и агронома и тракториста профессиям научился), а не педерастами и депутатами, как нынешняя молодежь. Так вот – желтели клены и осины, с берез облетала листва (прям стихами заговорил – вот она, истинная любовь к Родному краю). Картошка белела, желтела, краснела – но чаще была серой и грязной. При этом было поразительно тепло и легко (на душе).
Рассудили мы с Владимиром, что с нас хватит этой бесплатной работы и, как уже ранее обозначил, решили уйти не прощаясь. Выезд у нас в тот раз был в деревню, расположенную километрах в шести от асфальтовой развилки. А на развилке как в сказке: налево – в нашу деревню (до которой от развилки было десять километров), направо – соответственно на текущий наш трудовой полигон. Люди, не пропускавшие уроков геометрии в школе, уже прекрасно сообразили, что двинувшись от места картофельной страды влево, мы рано или поздно вышли бы на асфальт, ведущий в нашу деревню, «срезав» при этом солидный кусок пути. Уж что, а теорему олимпийского чемпиона по кулачному бою Пифагора мы к тому времени прекрасно знали. Ломанулись, как два сохатых в гон, по азимуту. Долго ли, коротко ли, двигались мы по лесу, прямо как Иван царевич, но в отличие от него не на Сером волке, а на своих двоих. Владимир решил подкорректировать наш маршрут. Залез на дерево.
Я в связи с поврежденной рукой на дерево не полез. А зря… Окинул он зорким немецким взоров окрестности, которые так и не стали третьим Рейхом, уловил блеск вдали, и со свойственной всем немцам (даже выросшим на территории бывшего Советского Союза) логикой сделал вывод, что это блестит асфальт на солнце. После корректировки курса мы вновь продолжили путь. Солнце стало припекать. В сентябре раньше была чудесная погода: утром прохладно, а к обеду жара. При этом практически никаких мух не было уже. А тут идем, жарко почти как в июле, шмели гудят – лепота! Но идем слишком долго как-то. Асфальта все нет и нет. Долго ли коротко, но вышли мы к… озеру. Тут я озадачился, ибо местность была резко незнакомой. Озеро еще это. Пошли по берегу – вышли к деревеньке. Походили – нет никого. Наткнулись, в конце концов, на мужика, что трактор ремонтировал. Спросили про нашу деревню. Он ответствовал, что название такое слышит в первый раз. День резко перестал быть томным. Даже шмели куда то пропали. Стало ясно, что идем мы вопреки Ленинскому завету «Верным путем идете, товарищи!». Тут мы заметили несколько тракторов, едущих вдалеке. Владимир вновь явил пример немецкой логики, заявив, что если трактора едут туда, значит наша деревня там. Действительно, куда же еще тракторам то ехать? Не в поля же? Пошли «туда».
Шли долго, но упорно. Как ту классика: «Шел упорно, как баран». Поля, перелески, леса – богат и красив родной край. Но, когда ноги уже «гудят» от усталости и хочется кушать, красотам земли Русской не уделяешь должного внимания, что не грех бы учесть поборникам развития «внутреннего туризма». Вышли к большим цистернам, наполовину зарытым в землю. Помните, как товарищ Сухов, со «свободными женщинами Востока», от рогоносца Абдуллы прятался? Примерно такая же емкость, но только на боку и в количестве трех штук. Славный потомок Клейста, Гудериана, Гота и Геппера взобрался на эти «панцерваффе» и вновь окинул зорким взором окрестности русские. После этого, им было указанно новое направление нашего движения, так как он на основании рекогносцировки заключил, что наша деревня теперь «там».
7
См. рассказ «Перепелочник энд Ко».
8
См. рассказ «Кино и немцы».