Страница 31 из 36
В течение часа эта история с самкой повторяется несколько раз. Вот упрямую родительницу отнесли почти на десять сантиметров от жилища. Но она ловко вывернулась и снова молниеносно исчезла под землей…
А время идет. Солнце все сильнее пригревает землю. Истошно закричали опаленные зноем цикады. Муравьи выбились из сил и скрылись в своих прохладных подземных ходах. История с самкой закончилась. Почему бедняжку выдворяли из муравейника? Может быть, она была предназначена выполнить эту самую миссию дружелюбного обмена? Очень может быть…
На полянке в тугае всюду холмики муравейников и на них масса муравьев. Но, к счастью, им не до нас. У них горячая пора. Все заняты, возбуждены, спешно расширяют входы в жилище. Кое-где в темноте поблескивают крылья самочек, юных воспитанниц хлопотливых тружеников.
На следующее утро на муравейниках еще больше суматохи. Все, кто мог, выбрались наверх сопровождать крылатых сестер. Самки же неторопливо ползают по гнезду, взбираются на ветки чингиля. На них уже проторена дорожка. Но почему они не торопятся покидать родительские гнезда? Лишь кое-кто, взмахнув крыльями, уносится вдаль, в брачный полет.
Секрет скоро открывается. Муравьи-тетрамориусы живут большими колониями. Иногда тугаи почти полностью заняты муравейниками этого многочисленного жителя наших краев. В таких муравейниках живет много самок. Кое-где валяются выброшенные трупы старых самок. Ряды родительниц нуждаются в пополнении и, будто зная это, крылатые самки не собираются покидать родную обитель. Они, оказывается, ползают в ожидании своих крылатых кавалеров и те не заставляют себя долго ждать.
Вокруг оплодотворенной самки тотчас же появляется масса рабочих. Это уже ценность семьи. Муравьи бережно берут ее за крылья и ноги, несут домой, в темные ходы. А самка противится, не торопится расстаться с этим миром, сверкающим солнцем, небом, зеленью. Но разве поспоришь с целой толпой? И как только оторвано первое крыло, сопротивление кончается. Покорная, отдается она во власть суетливых рабочих. Она так и не поднялась в воздух, не испытала счастья полета. Бесполезные у нее были крылья.
Самцы меньше самок. И не случайно: им полагается много летать, искать муравейники, где выпущены на свободу крылатые самки. К самцам относятся с уважением. Их гладят усиками, но не разрешают прятаться в муравейник, вытаскивают оттуда. Своих же самцов в муравейнике нет. Вся колония вокруг нашей полянки воспитывает только самок, это ее «специализация». Самцы рождаются где-то в другом месте, в других гнездах. Иногда самца убивают, отрывают ему ноги, крылья, отбрасывают его искалеченный труп в сторону. Так поступают с отслужившими свой век, чтобы не путались под ногами. Пройдет несколько дней, брачные дела тетрамориусов закончатся и в муравейниках все станет по-прежнему.
В пустынных горах Архарлы недалеко от асфальтового шоссе расположена замечательная долинка. Она скрыта за крутым перевальчиком и вся заросла травами и цветами. Небольшой ручеек выбивается из-под красного утеса и течет среди скал. Проезжая эти горы, мы всегда наведываемся в приглянувшуюся долинку и останавливаемся на ночлег на облюбованной нами полянке.
На камнях блестят паутинные нити. Я сразу же узнал эти упругие и беспорядочно переплетенные тенета. Они принадлежат ядовитому каракурту. Паука не видно. Он в глубоком и темном логове. Я бросил на тенета кобылку. Но каракурт был, видимо, сыт и не пожелал выбираться из своего убежища. Пришлось переворачивать камни. Самка паука оказалась очень полной, ее раздутое брюшко лоснилось. Тенета были сплошь усеяны панцирями жуков-чернотелок. Паук неплохо рассчитал, выбирая это место для своего поселения: на чистой площадке насекомые в поисках укрытия сами заползали в жилище разбойника.
Три аккуратных светло-желтых кокона покачивались на паутинных нитях. Они показались необычными, так как черные пятнышки покрывали их со всех сторон. Под лупой выяснилось любопытное: пятнышки были муравьями тетрамориусами. Немало мертвых тетрамориусов торчало на тенетах, на камнях, окружающих логовище, и на высохших трупиках жуков. Видимо, эти не знающие страха муравьи, любящие бесцеремонно соваться решительно во все, основательно докучали пауку. И ему пришлось тратить паутинную жидкость и припечатывать нарушителей покоя к окружающим предметам, в том числе и к собственным коконам.
Сейчас муравьев не было в жилище паука. Но под камнем рядом с логовищем ядовитого паука располагалось большое гнездо тетрамориусов, до отказа набитое многочисленными личинками. Находка оказалась необычной. Пауки и муравьи были соседями поневоле. Тетрамориусы, очевидно, постепенно убедились, что следует уважать права своего соседа, умерили свои притязания на чужую территорию и перестали беспокоить паука.
Крошечное общество лептотораксов
На одной из тростинок, растущих почти у самого ствола толстого лоха, я вижу черное овальное отверстие, на другой точно такое же, и еще… В тростинках жили самые разные насекомые: в одной — большая белая гусеница тростниковой совки, в другой — пчела. Она очистила полость тростинки от мусора и построила друг над другом около десяти крупных ячеек, разграничила их перегородками из глины. В каждую ячейку заготовила пыльцу цветов и отложила по яичку. В каждой ячейке вывелось по пчеле. Третья тростинка забита выводком молодых уховерток. Видимо, они всей семьей гуляли и охотились ночами, прячась на день в укромные убежища. Тростниковые домики им понравились: стенки твердые и надежные, не могут быть разрушены клювом птицы, ветер и холод сюда не так легко проникают.
Я продолжаю искать тростинки с черными «окошечками». И вот пожалуйста! Из расколотой трубочки выглянула светло-желтая голова крошечного муравья с черными точечками глаз и стала размахивать подвижными тонкими усиками. Голова как бы спрашивала: «Кто посмел нарушить мирную жизнь нашего муравейника?» Да, именно муравейника. В трубочке размещался самый настоящий миниатюрный муравейник. Это редкий вид желтых муравьев — лептотораксов Сатунина. Образ жизни его совсем не изучен. Судя по всему, он — житель тугаев.
Желтые муравьи сильно растерялись, когда их жилище оказалось разрушенным и с беспокойством стали хватать белых личинок. Но они не знали, куда их нести, куда прятать, как пережить неожиданное вторжение. Среди крошечных желтых муравьев бродила немного крупнее размерами с блестящим брюшком самка. Необычные обитатели трубочки проделали ход в соседний сектор трубки и стали, таким образом, владельцами помещения из двух зал. Самим бы им не справиться с крепкой тканью тростника. Но она в сочленениях густо проросла белым грибком. Этот грибок — основная пища муравьев, их плантация.
А не случайна ли моя находка? Нет, не случайна. Вскоре я нахожу и другие муравейнички. Мало того, теперь я знаю, как их разыскивать. Если где-либо в тростинке с «окошком» есть муравейник, то и в соседних, тоже с «окошками», обязательно бродят крошки-разведчики. Сейчас должен начаться вылет тростниковой бабочки, скоро в тростинках появятся новые и пока еще не занятые квартиры. В трубочку, занятую муравьями, не посмеют заглянуть ни уховертки, ни пчелы, ни осы. Кто станет связываться со столь дружной и свирепой в защите своих прав компанией?
Спала жара и мы, выбравшись из тени раскидистого лоха, направились к тугаям близ реки. На чистой площадке рядом с зарослями чия и серой полыни бродят муравьи — тугайные мирмики. В земле их гнездо. Множество вынесенных наружу комочков серой почвы свидетельствует, что муравьи расширяют свои жилища. Наблюдая за неторопливыми мирмиками, рыскающими в поисках добычи, я замечаю крошечных светло-желтых лептотораксов Сатунина. Слежу за крошками в надежде, что кто-нибудь из них укажет резиденцию своей небольшой семьи. Наконец, замечаю крошек с ношей — светлыми комочками в челюстях. В сильную лупу вижу: яйца. Уж не затеяли ли малютки переселение? Изрядно покрутившись, наконец, очевидно, сориентировались, отправились к зарослям бурьяна и там бесследно исчезли.