Маленькие труженики пустыни

Солнце склонилось за деревья. Загорелась вечерняя зорька. Отразилась в реке, потухла. В потемневшем небе зажглись звезды. Муравьи угомонились, скрылись, лишь немногие сторожа бродят наверху да торчат во входах, высунув наружу чуткие усики.

Загадка с кольцом и зеркальцем не дает покоя. Неужели каждый муравей привязан к определенному месту своего жилища, знает на нем только свой маленький уголок? А если так, то почему?

Рано утром мы готовим желтую краску, будем метить ею подвижных жителей муравейника. Для начала кладем на холмик лист чистой белой бумаги. На него сразу же взбираются несколько муравьев и, слегка приподнявшись и раскрыв челюсти, следят за нами. На муравейниках всегда находятся такие, не сводящие своих черных глаз с человека, наблюдатели. Кто они? Постоянные ли сторожа или случайно на минутку оторвавшиеся от своих дел?

Пора метить муравьев. Но неожиданно над муравейником застывает маленькое черное насекомое. Его крылья работают с бешеной скоростью. Да это белоногий наездник, враг муравьев! Охотник ринулся в сторону, застыл на месте, потом почти упал на землю, снова замер, бросился вперед к муравью, но тот, учуяв беду, вовремя обернулся, раскрыл челюсти, встал в боевую позу, отбил нападение. Неудача не обескураживает преследователя. Снова настойчивое, легкое прикосновение сзади, удар иголочкой яйцеклада в брюшко жертвы, яичко отложено, а враг опять висит в воздухе.

Наездник никогда не задерживается на одном месте, а постоянно перемещается по краю муравейника. Здесь муравьев меньше и легче остаться незамеченным. Вот он облетает муравьиную кучу, начал второй круг. Пора его изловить. Сколько времени отнял крылатый враг наших друзей!

Конец тонкой травинки, смазанный желтой краской, осторожно поднесен к голове муравья, угнездившегося на бумаге. Муравей замечает незнакомый предмет, наверное, к тому же ощущает запах ацетона, на котором замешена краска, настораживается. Придется заимствовать тактику белоногого наездника и подкрадываться сзади. Вскоре мы наловчились и у муравья на черной головке появляется яркая желтая шапочка. Он недоволен, крутит усами, беспокоен, но капелька быстро высыхает, а хозяин шапочки вскоре забывает о своем необычном украшении.

Проходит несколько часов напряженного труда и на сотую черную головку муравья надета желтая шапочка. Интересно, что будет дальше? Но давно пора разжигать костер, заниматься приготовлением обеда. К тому же во вторую половину дня я затеял экскурсию на песчаные барханы. Барханы выгорели на солнце и неинтересны. Зеленая полоска тугаев и сверкающая ленточка реки тянут к себе. И там снуют муравьи с желтыми пометками…

Возвращаюсь к биваку и, увидев товарища, склонившегося над муравейником, кричу:

— Как дела?

— Дела забавные! — отвечает он, вставая со стульчика и расправляя онемевшее тело. — Все муравьи с шапочками крутятся только на той половине муравейника, на которой метили, и никуда не расползаются.

— Не может быть! — удивляюсь я, радуясь, что догадка подтверждается. Усаживаюсь на стульчик и не свожу глаз с муравейника.

Вечером с реки тянет прохладой, столбик термометра опускается до десяти градусов, муравьи прячутся в свой теплый дом. Рано утром всего лишь пять градусов и так не хочется выбираться из спального мешка. Муравейник пуст, лишь из входов торчат черные головки и среди них — с яркими желтыми шапочками.

Каждый муравей, как и пчела в улье, в течение своей жизни проходит своеобразное обучение и специализацию. Сперва он — нянька, ухаживает за маткой, яичками, куколками, потом — строитель и под конец жизни — разведчик, охотник. Но до сего времени никто не знал о том, что есть еще одна последняя и высшая должность хозяина конуса муравейника, его наблюдателя и защитника. Муравьи этой профессии толкутся на муравейнике, всматриваясь во все окружающее и ко всему приглядываясь. Это — опытные старики, все умеют, при случае помогут притащить строителю палочку, закрыть на ночь двери, подправить жилище. Смогут оказать помощь охотнику, да и сами изловят добычу, если она случайно забрела на муравьиный дом. И уж кому как не им прогнать недруга, собирающегося тайком пробраться в чужое жилище, задержать при бегстве самку или, наоборот, не пустить непрошеную гостью — чужую бродячую самку. Наверное, они могут делать еще очень многое другое…

У этих муравьев есть свои правила поведения, свой кодекс законов. Один из них — держаться ранее избранного местечка на крыше муравейника, чтобы отлично его знать, чтобы избежать беспорядка, неравномерного распределения охраны и надзора. Это они, долженствующие все делать и все знать, крутились возле золотого колечка и зеркальца, пока не привыкли к нему. Из-за них не задерживается на одном месте белоногий наездник, опасаясь привлечь к себе стойкое внимание защитников.

Прошло три дня нашей жизни в тугаях возле реки Или. От палатки к муравейнику мы проторили тропинку. Три дня ушло на подтверждение нашего предположения, и когда сомнения исчезли, появилось твердое убеждение, что у муравьев есть служба охраны и наблюдения за поверхностью жилища и отряды этой службы равномерно и строго закреплены за своими местами.

Наступило время собираться домой. На каратуранге первые пожелтевшие листья. Рано утром засвистели в воздухе крылья утиных стай. Пора в путь! Из кабины машины я бросаю последний взгляд на муравейник. Сейчас там, наверное, заслышав шум мотора и ощутив сотрясение почвы, привстали на ногах и застыли с вытянутыми вперед усиками муравьи-наблюдатели. И среди них и те, «наши», с пометками на головах. Прощайте, желтые, шапочки!

Приезжая в Бартогой, я всегда спешу проведать знакомый муравейник формика пратензис. Сперва иду по дороге, затем перехожу ручей, а потом стараюсь не сбиться с едва заметной тропинки. Лес все гуще, река шумит за лесом все громче, и, когда в просвете между деревьями показываются красные скалы, тропинка выходит на маленькую сверкающую под солнцем полянку с муравейником.

Весной этого года муравьи покинули свое старое жилище — неряшливую кучку и переселились в основание куста барбариса. Новый муравейник был отличным, палочки на нем свежие, крупные, будто подобранные одна к другой, и сама кучка выглядела как новый дом с только что покрашенной крышей. На муравейнике царило оживление.

Но сейчас… Что стало с муравейником за лето, какой он жалкий! Куча разворочена, палочки разбросаны в стороны, одиночные муравьи бесцельно бродят по верху. А песок возле муравейника испещрен следами фазанов. Так вот почему маленькие жители леса переселились в основание колючего барбариса, вот из-за чего в урочище Бартогой, как только установили егерский пост и стали охранять фазанов, один за другим начали исчезать муравейники! Теперь осень, фазаны особенно рьяно охотятся за муравьями. Это и пища и хорошее лекарство от глистов.

Едва я присел возле разоренного муравейника, как с края полянки с криком взлетел большой красавец фазан-петух, уселся на дерево и, поглядывая вниз на моего спаниеля, стал громким криком выражать свое недовольство. Уж не его ли следы на муравейнике?

Через год я вновь проведал муравейник и обрадовался, что он цел, хотя и угнетен. Несколько защитников его сразу же бросились в атаку и полезли на мои ноги. Но мне не до них. По конусу гнезда карабкался рослый рабочий с ярко-оранжевым комочком в челюстях. Добыча привлекла внимание окружающих. Все ощупывали ее, гладили, каждому хотелось к ней принюхаться, получше познакомиться. Мне кажется, что гладили усиками и самого носильщика, как уважаемого добытчика и он, будто полный достоинства, не спеша шествовал по муравейнику, пока не исчез в одном из входов.

Оранжевый комочек меня заинтересовал. Это была ягода эфедры. Но чтобы муравью добраться до этого растения, надо было перелезть через густейшие заросли трав, кустарников, тростников, затем переползти по бурелому через небольшую проточку и подняться на сухой и скалистый склон красных гор. Только там росла эфедра — растение, в котором содержатся различные лекарственные вещества. От муравейника до эфедры не менее двухсот метров. Нелегок был путь муравья и, кто знает, сколько опасностей подстерегало отважного добытчика.