Страница 4 из 6
Они стояли словно скалы. Да, на них можно было опереться. На них можно было положиться. Но на этот раз непонятным было только одно: возле них стоял старый патефон, неизвестно откуда взявшийся, и работал…
Вставало солнце.
Комната Генриха наполнилась солнцем.
Странно, но оно все-таки взошло, и, похоже, окончательно. В его свете комната казалась пустой и словно утратившей свою магию. Теперь ясно была видна ее планировка –– обычная планировка комнаты в современном многоэтажном доме.
Косые лучи светила били прямо в окно и рисовали на стене розовые параллелограммы. Было очень светло, но Лада крепко спала.
Она спала, уткнувшись лицом в подушку и накрывшись толстым теплым одеялом, словно боясь замерзнуть вновь. Солнце медленно подбиралось к ее лицу…
Генрих сидел на кухне Лады точно так же, как вчера сидела она. Перегнувшись через подоконник, он внимательно глядел вниз. Казалось, что больше всего на свете ему хочется увидеть Поток...
…Раз уж невозможно снимать в цвете так, чтобы
в полной мере гарантировать точность художественного выражения,
значит, надо делать только черно-белые фильмы.
Федерико Феллини. «Делать фильм»
Грязно-свинцовым стал город, а улицы опустели, хоть был и день. Осень или лето, зима или весна –– не разберешь.
Свинцовая грязь.
Но мы находимся в движении. Да, мы движемся. Теперь наша задача –– двигаться, и, может быть, когда-нибудь сможем влиться в Поток.
И улицы гонят нас по своим спинам. Улицы без сна.
Но почему мы должны снимать немое кино? Почему? Разве мы немы? Мы не открываем ртов, но общаемся друг с другом. Это не наше кино. Это кино далекого прошлого. Оно уже давно умерло, это кино. Его нет. Оно просто ненастоящее. И мы не будем его смотреть!
Ночью, когда одиночество чувствуешь острее, все вокруг становится громадным. Квартира –– как дворец, только пустой и никому не нужный, любая улица кажется настолько длинной, что до ее конца никогда не дойдешь, город –– целой вселенной, познать которую невозможно. А дорога… Какой смысл по ней ехать?
Дорогу залила тьма. Шел сильный снегопад, но это было лишь дополнением .
Лада спокойно вела автомобиль. После событий полугодовой давности, после цепочки таинственных и страшных приключений такая поездка была увеселительной прогулкой.
То, что случилось тогда, до сих пор оставалось неясным и мрачным. Как устроен колпак Огница? Зачем он убил оператора электростанции? Не липа ли вся эта станция, да и оператор тоже? И, наконец, как Огницу удалось обесточить полгорода, по крайней мере, район?
…Рирвихрь снега плясал в конусе фар, видимость шла к нулевой. Лада почти не видела дорогу, скорее, угадывала ее. Генрих, сидя в переднем пассажирском кресле, лениво подремывал. Вид ночной заснеженной дороги не вдохновлял его, как Ладу. Он вообще предпочел бы остаться дома.
Но Ладе вдохновляться было просто некогда. Даже на такой небольшой скорости машину вело. Снег покрыл дорогу толстым слоем. А до места, куда они ехали, было еще далеко.
Генрих нервно дернулся. Странно! Лада остановила машину. Не говоря ни слова, Генрих выпрыгнул из автомобиля и умчался в темноту, как показалось Ладе, к лесу.
Через несколько минут Лада выключила двигатель. Генриха не было. Она уперлась руками в руль, положила голову на руки и стала задумчиво смотреть на тающие на лобовом стекле снежинки. Постепенно все стекло залепило снежной массой; ледяные криталлики таяли все неохотней и неохотней. Стрелка загнулась за нуль…
Генрих, весь белый от снега, ввалился в машину, даже не потрудившись отряхнуться. Он был чрезвычайно возбужден. Что случилось?! На его лице, на всем теле, даже на заднице был написан один порыв: вперед!
Мотор завелся только со второго раза. Скорее! Теперь Ладе пришлось меньше думать о возможной опасности…
Автомобиль, нырнувший в метель, сразу растворился, будто его и не было.
Все было готово к празднику, по крайней мере, стол накрыт. А это ли не самое главное? Правда, елка, стоящая в углу, была как будто главнее, но… кому ведь как.
Двое угрюмо сидели по углам, третий завершал сервировку стола бутылкой вина. У этой сугубо мужской компании был непраздничный вид. Хозяин с минуты на минуту ожидал прибытия последней партии гостей. Пора бы. Уже без четверти двенадцать!
Индивид, сидевший в дальнем углу, просто сидел. Индивид, сидевший в ближнем углу, читал книгу. Время шло.
Хозяин посмотрел на часы. Тоскливо сощурился. Гости должны были вот-вот прийти, а их их не было. Что за чепуха –– четырнадцать километров по городу на машине!
Без трех минут двенадцать хозяин начал ковырять шампанское. Человек из дальнего угла резво подскочил и взял бокал. Товарищ из ближнего угла не пошевелился. Он читал.
Хозяин налил шампанское в два бокала. Три оставались пустыми.
На пороге появился Генрих. От его былой невозмутимости не осталось и следа. Глаза дико блуждали, с лица лил пот. Из-за его широченной спины робко выглядывала ничего не понимающая Лада.
Все бокалы наполнились. Генрих не обратил на этот факт никакого внимания, а подошел вплотную к читающему в углу. Удивленно и немного грозно посмотрел на него. Тот оторвался от книги и взглянул в глаза Генриху, как бы вопрошая: «Ну, что за суета? Ведь все в порядке».
Часы начали бить полночь. В руке Генриха оказался бокал. Н-ну… Каждый осушил свою посуду.
Все-таки Генрих почувствовал большое облегчение не тогда, когда увидел своего товарища живым и здоровым, а тогда, когда выпил шампанское. Или, может быть, все вместе оказало на него кумулятивный эффект?
Все расселись за столом. Теперь все в порядке!.. Одна только Лада не могла придти в себя. Генрих налег на салат.
Проклятый Огниц! Это были шуточки в его духе –– инсценировать катастрофу. Почуяв каким-то десятым чувством неладное, Генрих побежал в лес и не ошибся: там он увидел автомобиль одного из своих друзей, и в каком он был состоянии! Будто по нему проехался десяток тяжелых танков. И, естественно, море крови!
Нет, дьявол тебя раздери, мы тебя так просто не оставим. Хватит. Надоели эти шуточки. Ты ответишь за все. Да!
Так думал не один только Генрих, поглощавший свой любимый салат. Пожалуй, так думали все. Тем более что это были не голословные рассуждения. Команде были приблизительно известны координаты Огница. Точного адреса не было, но Огниц очень часто катался по Ораниенбауму на своем стареньком «Москвиче». Надо было только подождать до весны…
Окно было черно, а Генриху очень хотелось, чтобы оно было синим. Он недавно прочитал повесть «Вечера быстрее себя» и она теперь не давала ему покоя. Вечера быстрее себя были в его жизни, их даже было довольно много, но синими они бывали редко. Да, за окном черным-черно. Но зато в нем отражаются свечи.