Страница 9 из 15
– Костер разожги, а я пройдусь по округе, – возле одного такого озера меня папа и оставил. – И за рюкзаком смотри, чтобы не украли!
– Да кто его тут крадет? Тут же нет никого.
– Мало ли? Сейчас нет, а через час набегут…
– Кто набежит?
– А я откуда знаю? Кто-нибудь да набежит…
Он, обвешанный патронташами и ягдташами, весьма напоминал карикатуру на лысого охотника. Попрыгал, проверяя, нет ли звона, и важно потопал по берегу озера. Вскоре скрылся в зарослях. Спустя примерно час с противоположной направлению его движения стороны начали раздаваться выстрелы, причем отнюдь не охотничьих ружей. Потом некоторое затишье, опять сменившееся стрельбой и звуками взрывов. Потом наступила тишина. Даже птицы замолчали, и деревья не скрипели на ветру.
К тому времени, признаться, был изрядно напуган. А потом стала играть музыка – как патефон и песни на немецком языке. Я понял, что пора отползать. Залез под здоровый пень и там окопался. Мало ли – вдруг немцы вернулись? И вот так часа три примерно продолжалось. Точно оценить время я был не в состоянии, так как часов у меня не было. А потом опять наступила полная тишина, и больше уже никаких звуков неприродных не было слышно. Еще где-то примерно через час, когда начинало уже темнеть, притянулся, подобно ленивому игуаноподу и Плейшнер.
– Влад ты где? – осмотревшись, позвал он меня.
– Тут я, – отозвался я из-под пня.
– Где тут? – раздраженно вопросил отец. – Почему костер не горит? Рюкзак хоть не потерял?
– Да вот он, – я выполз из-под пня и продемонстрировал его драгоценный рюкзак. – А ты где так долго ходил?
– Да заблудился я…
– Ты же говорил, что в лесу невозможно заблудиться! И у тебя же компас есть.
– Вот умудрился как-то, – он смущенно покосился в сторону. – Видать, леший водил.
Несмотря на то, что носил компас, он заблудился и ходил кругами по одному и тому же месту. Чего, честно сказать, с папашей ранее не случалось. При всем его фаллоцентризме, надо признать, что заблудиться в лесу даже он не мог.
– А ты почему под пнем сидишь?
– Потому что стреляли…
– Так-то ж охота, понятное дело, что стреляют!
– И взрывы…
– Какие взрывы?
– А я откуда знаю. Тоже охота? Еще музыка была.
– Что за музыка?
– Немецкая какая-то старинная. Как патефон.
– Странно, я ничего не слышал, – он с хрустом поскреб лысину крепкими ногтями. – Собирайся, надо делать ноги из этого места. Что-то тут явно нечисто.
Закинул рюкзак на спину и почесал по лесу так быстро, что я едва поспевал за ним. Больше в тот район он на охоту не ходил.
Вот какие комментарии получены по данному случаю (орфография и пунктуация сохранены): «Я в лесу тоже мы шли в походе зимой, человек десять, я музыку слушал, хотя никто больше не слышал, потом пришли на место, в овраге сели у костра, я на верх пос… ь поднялся и НЛО большое увидел. Музыка странная очень была, играет множество инструментов, а мелодию понять не могу». Так что, как видим, случай не единичный и не только для тех мест характерный.
Кстати, через несколько лет, в тех же примерно местах, сошел с ума Моргун – отец Сашки Моргуненка, который с моим младшим братом АУН организовали. Пошел он туда по грибы, и пропал. А когда через три дня его нашли, то кричал, что жена его там была и обратилась в змею, и пыталась его укусить и спуталась в клубок с другими змеями. Очень экспрессивно себя вел и отказывался возвращаться домой. Потом, возле совхозной конторы, сорвал с себя одежду, встал на четвереньки и начал выть по-волчьи. В итоге, попал в «учреждение закрытого типа». О дальнейшей его судьбе мне неизвестно. Хотя, попытаюсь выяснить. Скорее всего, тоже помер уже. Да, после того как его в дурдом увезли дома у них, в углу, начало что-то тикать. Я сам, помню, приходил – правда, время от времени в углу что-то по звуку как «тикало». И непонятно что это было. Полтергейст прямо натуральный.
Был еще некий казус. Однажды, с крестным отцом моего младшего брата Пашки – Леонидом Филипповичем, в поисках его пропавших собак, колесили мы по зимним лесам. Был он тогда начальником цеха на автозаводе, подшефным хозяйством которого был наш совхоз. И по зиме приезжал на всё время отпуска к нам в деревню – на охоту. Жил у нашего соседа Кольки Лобана16, а по вечерам играл у нас в карты. Бывало, нальем себе по литровой кружке сделанного мною вина и сидим весь вечер в «дурака», по парам, вчетвером, играем. Я с Филипповичем, а Пашка с отцом в паре.
Охота же его обычно выглядела так. Он привозил с собой каждый год новых собак. В первый день охоты их терял, а потом весь отпуск колесил на своей оснащенной КУНГом машине ГАЗ-66 по лесам и перелескам в поисках. Время от времени останавливаясь и дуя в пионерский горн, пытаясь приманить собак. То еще зрелище было, надо заметить. В тот раз, мы с ним, в поисках собак, заехали в какую-то деревню, не отмеченную на нашей карте. А карта, надо сказать, была у нас военная, весьма подробная. Деревня довольно большая, раскидистая. На одном конце деревни висел красный советский флаг, хотя Союза уже не было, а на другом – украинский (как ныне скажут «бандеровский»17) «жовто-блокитный» с трезубцем. Машин, по словам местных жителей, там не видели со времен немецких танков (!), которые и проложили эту колею. Там мужики вообще в старинной военной форме советской, в основном, были.
Говор был какой-то дикой смесью из русского, украинского и белорусского языков – такого я больше нигде не встречал. Телевизор один был на всю деревню, еще с линзой водяной и все ходили его смотреть, а хозяин выдавал билеты какие-то 30-х годов прошлого века. Жили местные жители, преимущественно, дарами леса и скудными колхозными посевами. За пару километров вокруг деревни даже вороны не встретишь – все повыбили. Тишина стоит жуткая. Техники никакой у них никогда и не было. Никаких тракторов. Сеяли, сажали и пахали на лошадях и коровах.
Мужик, у которого мы ночевали, держал в клетке из металлической сетки лису.
– К новому году на стол держу, – пояснил он нам.
Глядя на огромные дыры в закопченном потолке уточнять про лису как-то особо не хотелось.
– Поужинаете с нами? – спросил Филиппович.
– Почему бы и не поужинать? – солидно согласился хозяин, доставая из русской печи чугунок с картошкой. – С хорошими людями поужинать завсегда рад. У вас может, извиняюсь, и выпить есть?
– Выпить? Выпить есть.
Поделились мы с ним своими съестными припасами, привезенного спирта с ним «накатили». Переночевали ночь, с ружьями в обнимку, опасаясь, чтобы нас не съели и рано по утру свалили.
– Если мои собаки сюда и попали, то их уже давно схарчили, – сказал Филиппович. – Надо сваливать, а то и нас с тобой схарчат.
– Возражений, не имею. Разделить судьбу съеденного Джеймса Кука желания особого нет, – согласился я. – Давай, шашки в мешки и по коням!
Вы скажете, а что тут такого то? Обычная российская нищета. Ан нет! Через пару лет, опять в поисках собак, мы проезжали в тех местах – никакой деревни там больше не было! Воно как оно бывает! Собак Филиппыча мы тогда так и не нашли…
Охота пуще неволи (продолжение)
В целом, по первой части рассказа об охоте, вы уже составили определенное представление о специфическом роде охоты Леонида Филипповича. Кстати, ранее упоминавшегося питбультерьера Рекса это он собаководу Плейшнеру привез. Филиппович много собак привозил нам. Кольке Лобану как-то таксу привез – по норам охотится. Прикольная собака. Бежит низко как крокодил, а как встанет на задние лапы! Довольно много норных зверей Лобан с ней добыл. Поставил процесс, так сказать, на цивилизованные рельсы. А то раньше возле нор костры из кусков автопокрышек разводили, что бы зверя бедного под выстрел выгнать и многие так и задыхались в норах. А такса душила и сама приносила.
16
Сосед наш через дорогу, у которого этими малолетними шалопаями был похищен унитаз для ритуалов «АУН».
17
Украинский государственный флаг – он не бандеровский, а, условно говоря, «мазепинский», со времён дружбы Карла XII и Мазепы в Бендерах, внешне напоминает шведский. Бандеровский флаг – красно-чёрный, более всего похож на знамя «красных кхмеров» Пол Пота. Несмотря на созвучность, это не вполне одно и то же.