Страница 46 из 48
Звонит дверной звонок, и на мгновение все перестают говорить. Я оглядываюсь на них, но они возвращаются к своими занятиям и оставляют меня разбираться с этим. Спенсер и Ронин сидят за кухонным столом, попивая пиво и смеясь над чем-то. Эш и Вероника все еще заняты Файвом и Кейт. А моя мать разговаривает с мистером Ли с немного завышенным интересом.
— Все с тобой будет в порядке, Форд. Просто открой дверь, — произносит Рук.
Я киваю и иду к парадной двери. Вижу его через маленькое окошечко на ней.
Джеймс Финичи приезжает в мой дом на ужин в честь Рождества. И он везет для меня ребенка. Не просто какого-нибудь. Сашу Черлин. Девочку, которая начала… Ну… Я оглядываюсь еще раз и тянусь к дверной ручке. Она начала все.
Открываю дверь, и Финичи улыбается мне, протягивая руку.
— Астон.
— Джеймс, — вежливо произношу я, отвечая на рукопожатие. Затем смотрю вниз на его молодую жену и хочу, чтобы они все остались. Рук понравится завести хоть одного друга, который моложе ее. — Ты, должно быть, Харпер, — я жму ей руку и отхожу, чтобы пригласить их в дом.
Не хватает именно моей девочки, отчего сердце пропускает удар.
— А где Саша?
— В грузовике, — отвечает Джеймс. — Ей тяжело. Сказала, что скоро придет. Но знаешь, ей тринадцать. Так что… — он пожимает плечами.
Хватаю пальто и надеваю его. Затем осторожно кладу подарок Саши, который ей приготовила Эшли, в коробку. Это красная коробка с зеленой лентой. Бантик на ней останется, даже если снять с коробки крышку. Эшли говорит, что у самых лучших подарков бантик остается на коробке.
Поверю ей на слово.
— Сейчас буду, — говорю я своим домашним. И затем выхожу на улицу и закрываю за собой дверь. Саша выглядывает из окна черного грузовичка, а я дарю ей слабую улыбку и машу рукой.
Она не машет в ответ.
Я сажусь на верхнюю ступеньку своего крыльца. Сегодня вечером холодно, но не сильно. Можно подождать и здесь.
Ей требуется ровно две минуты и семь секунд, чтобы решиться составить мне компанию на крыльце. И пока она идет по тропинке к моему дому, я оцениваю ее впервые с тех пор, как увидел в прошлом году.
Она не улыбается, но я знаю, что брекеты давно сняли. Их сняли перед смертью ее бабушки и дедушки. У нее длинные волосы, вьющиеся спереди. Она также высокая. Намного выше той маленькой девочки, которую я встретил в прошлом году на Рождество. На ней красивое черное пальто, и такие же рукавицы и шапка. Темно-красное платье, как и туфли. У нее даже есть сумочка, которую она сжимает в руках, пока идет ко мне, а затем останавливается перед нижней ступенькой.
— Привет, Форд. — Это выходит мило, но секунду спустя, она плачет. Снимает рукавицу и вытирает глаза. — Прости.
— Ты не должна извиняться, — говорю я ей. — Тяжело оставить людей, которых ты любишь.
Она кивает, но слезы катятся по ее щекам.
— Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Джеймс говорит, я должна научиться быть нормальным подростком. Но я просто не уверена, могу ли им быть, — она шмыгает носом и снова вытирает слезы. — Я не хочу разочаровывать тебя, Форд. Потому что, если ты оставишь меня или бросишь где-нибудь… — она качает головой и еще больше слез стекает по ее лицу.
— Это не то, что делает Джеймс, Саша. Он не бросает тебя. Он приводит тебя домой. Ко мне.
Она снимает вторую рукавицу и бросает обе на землю, чтобы вытереть глаза. Я хватаю ее подарок, затем встаю и спускаюсь с крыльца, поднимая рукавицы прежде, чем сесть теперь на нижнюю ступеньку.
— Хочешь знать, что нового для меня появилось в этом году? — Я беру ее за руку и тяну немного вперед. Всего лишь достаточно, чтобы она сделала шаг, а затем села на ступеньку рядом со мной.
— Конечно, — отвечает она, обнимая себя, чтобы сохранить тепло в пальто.
— В прошлом году я встретил тебя, и у меня не было девушки, помнишь?
Это заставляет ее улыбнуться и кивнуть.
— Ты был бестолковым.
— А ты была очень умной. Я многим тебе обязан за уроки, которые ты мне преподнесла, Саша. Потому что в этом году у меня есть жена, двое детей, и еще один вот-вот появится. — Она смотрит на меня с удивлением. — Нет. Ты, Саша. Ты вот-вот появишься.
— Оу, — она засовывает руки в карманы и делает глубокий вдох. — Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Я не подходящий кандидат для дочери. Не очень хорошо следую указаниям. Я чрезмерно самоуверенная и не желаю прогибаться, — она смотрит на меня. — Я типа застряла среди своих заморочек, а мои заморочки меня застопорили. В этом есть смысл?
— Конечно. В этом есть смысл. Я не ожидаю, что ты будешь вести себя определенным образом. Я просто хочу, чтобы ты нашла себя, Саша. Нашла девочку, которой хочешь быть, вместо девочки, которую ты оставила позади, как бы сказала Рук.
— Рук — девушка, которая, вроде как, друг?
— Ага, — смеюсь я. — Рук. Она в доме, ждет тебя. Как и все остальные. Моя мама. Отец Эшли. Мои друзья и дети. Мы все здесь для тебя, малыш. Я говорил тебе, что не праздную Рождество. Но сейчас у меня есть дети. Как и ты. А еще я не устраиваю вечеринки. Но сегодня ты приехала, так что я чувствовал, что празднование было нужно.
Она пялится на меня своими голубыми глазами.
— Что, если им не понравится та девочка, которой я сейчас являюсь? Что, если мне не удастся найти девочку, которой я хочу быть так быстро, чтобы им понравиться? Я убивала людей, Форд. Я видела многое. И столько же много потеряла, — она снова начинает плакать. — И я зла, понятно? Вот. Я сказала это. Я зла, потому что жизнь дерьмо. И меня постоянно кидают. И вот, когда я привыкла к Джеймсу и Харпер, и думаю: «Вот, это моя семья», они больше не хотят меня.
— Они любят тебя достаточно, чтобы принять тот факт, что они не могут дать тебе то, что тебе нужно, Саша. А мы можем.
— Ребята, вы хотите, чтобы я ходила в школу. И была нормальной. Но я не нормальная. Я на самом деле испорченный ребенок, — она смотрит на меня. — Испорченный человек, Форд. Со мной, вероятно, даже небезопасно находиться детям моего возраста.
— Не глупи. И кроме того, я начинаю снимать в Новой Зеландии шоу, которое продюсирую. Мы уезжаем через пару недель. Так что ты даже не пойдешь в школу в этом году. Мы собираемся побездельничать в Австралии и Новой Зеландии полгода. Насладимся двумя летними периодами. Узнаем друг друга. А затем следующей осенью мы вернемся домой и будем нормальной семьей. Так что у нас есть аж три сезона, чтобы попрактиковаться.
После этого она замолкает. И мы просто сидим на холоде, ничего не говоря несколько минут.
— Что в коробке? — наконец-то спрашивает она. Любопытство берет над ней верх.
Я поднимаю ее и кладу ей на колени.
— Что это? — Она поворачивает лицо ко мне, когда слышит копошение внутри. Затем она смеется и открывает крышку.
Маленький серый котенок как раз точит коготки внутри одеяла.
— О, боже мой, — произносит Саша. — Котенок. У меня никогда не было котенка.
— Я хотел еще одну собаку, но Эшли фыркнула, — я указываю большим пальцем за спину в направлении дома. — Она твердо запретила. У нас там три мордоеда. Так что я поразмыслил, что мило будет взять что-нибудь, что можно потискать. — Она поднимает котенка и прижимает его к груди. — Для тебя.
Она чешет мягонькую шерстку животного и улыбается. Ее плечи расслабляются. Мое сердце набухает от изменения в ее поведении. Ну, этот котенок может сделать это с грустным и разбитым ребенком. Это трогательно.
— С Рождеством, — произношу я.
Она еще раз прижимает котенка и делает глубокий вдох. Может, в конце концов, она сможет это сделать.
— С Рождеством, Форд.
Я встаю и предлагаю ей руку.
Она принимает ее.
А затем мы поднимается по ступенькам ее нового дома вместе.
Я останавливаюсь перед парадной дверью и поворачиваюсь к ней.
— Теперь ты официально часть Команды, Черлин. Но сначала важные правила. Мне нужно, чтобы ты ненавидела Ронина. Неважно, каким очаровательным он тебе покажется, ты не должна покупаться на это. Он может тоже один из нашей Команды, но мы до конца дней смертные враги.