Смерть и побрякушки

Марина тоскливо глядела гангстерше в лицо. Господи, как хотелось поверить! Поверить, облегченно сдаться, сказать, где деньги… И увидеть, как умирает ее ребенок. Увидеть, как сумасшедший отморозок отнимет его маленькую жизнь. Увидеть прежде, чем умереть самой.

— Опекун имеет право распоряжаться имуществом, но не может лишить опекаемого этого имущества, — устало вздохнув, бросила Марина.

Лицо Аллы исказилось злобой.

— Ну до чего все стали юридически грамотные! Никто не хочет довериться профессионалам! А потом удивляются, чего юристы в криминал уходят. Ладно, не хотите по хорошему, будет по плохому. Возьмите у нее ребенка.

Дыроглазый вскочил с радостной готовностью.

— Не ты, — отмахнулась от энтузиаста Алла, — Он!

Гориллыч неловко повел толстой шеей, засопел недовольно, но все таки поднялся и тяжело протопал к сжавшейся в комок Марине. Марина отпрянула, закрывая Сашку. Гориллыч тронул ее за плечо:

— Слышь, ты это, того, лучше сама отдай!

Разбрызгивая со щек отчаянные слезы бессилия, Марина замотала головой. Гориллыч потянул ее за руку, подергал Сашкин свитерок и отступил, неловко затоптался рядом.

— Сколько же можно! Идиотские сантименты! — взвилась Алла, — Забрал ребенка, быстро!

Понукаемый начальством Гориллыч решительно ухватил Марину за плечо, одним рывком повернул к себе и принялся выдирать Сашку из ее судорожно стиснутых рук. Испуганный Сашка отчаянно заревел, Марина забилась, вслепую взбрыкнула ногами. Гориллыч раздраженно рыкнул, громадная влажная пятерня легла Марине на лицо, небрежно пихнула. Марина опрокинулась на диван, но Сашку не выпустила. Дыроглазый и незаметный подскочили, принялись выворачивать ей руки. Маринины объятия словно разломились пополам и Гориллыч ухватил малыша поперек животика. Сашка бился в его громадных ладонях, маленькие ручонки бессильно пихали здоровяка в грудь. Жалобное «Уди, уди!» прорывалось сквозь плач. Марина попыталась вскочить, кинуться к Сашке, но дыроглазый коротко, без замаха, ударил ее в живот и она скорчилась от дикой боли.

— Фи, какая безобразная сцена, — процедила Алла, брезгливо морщась от Сашкиных криков, — Не ожидала от вас, Марина Сергеевна. Интеллигентная, вроде, женщина…

— Отдайте Сашку! — прохрипела Марина, — Не трогайте!

— Я и не собираюсь его трогать, — Алла мило улыбнулась, — Вы обратили внимание, в кино можно увидеть много полезного? Балкон открой! — коротко скомандовала она Дыроглазому.

— Что вы собираетесь делать? — с ужасом спросила Марина.

— Я собираюсь сделать из вас радистку Кэт, милочка. «Двенадцать мгновений весны» видели?

Схватив плачущего, упирающегося Сашку за ручонку Алла брезгливо, словно щенка, поволокла малыша на балкон.

— Не-ет! — отчаянно закричала Марина и бросилась наперерез. Могучая лапа Гориллыча легко остановила ее. Балконная дверь захлопнулась.

— Что вы делаете, там мороз, он же раздетый! — вырываясь из рук здоровяка кричала Марина.

— Ну, сразу не окоченеет, но воспаление легких обеспечено. Если подержать подольше, конечно, замерзнет насмерть, — хладнокровно предупредила Алла.

Было слышно как Сашка плачет и всем телом колотиться о дверь.

— Я скажу, я все скажу, — Марина бессильно поникла, — Только заберите его оттуда!

— Говорите! — жадно скомандовала Алла.

Марина торопливо пробормотала банковский код.

— Пусти ее! — махнула Гориллычу адвокатесса.

Одним прыжком Марина очутилась возле балкона, ломая ногти, рванула шпингалет. Клуб морозного воздуха ворвался в комнату, а следом за ним на руки Марине упал рыдающий Сашка. Марина прижала его к себе, обняла, обхватила ладонью ледяные ручонки, принялась тереть щеки…

— Дверь закройте, не хватало простыть, — зябко поведя плечами, приказала Алла, — Марина Сергеевна, будьте любезны, повторите код.

— Я же сказала, — буркнула Марина, не отрываясь от Сашки. Она растирала ему ножки.

— Все таки повторите. Мне интересно, не собьетесь ли.

— Считаете, я все выдумала? — не прекращая своего занятия, Марина вскинула глаза на мучительницу.

— Я уже убедилась, вы на многое способны. Особенно ради этого ребенка. И что вы в нем нашли, он же вам не родной? Первоначальное равнодушие было много разумнее. Впрочем, мне ваша привязанность к мальчику очень облегчает жизнь. Так код, пожалуйста.

Раздельно, цифру за цифрой, Марина повторила код.

— Сходится, — кивнула Алла, — Ладно, дайте ей шубу малыша, пусть закутает. А ты, — она пошарила взглядом по своим подручным, выбирая. Дыроглазый подался вперед, выпятил грудь. Алла досадливо поморщилась, отвернулась от него, с сомнением поглядела на Гориллыча и, наконец, остановилась на незаметном, — Да, пожалуй, именно ты. Поедешь в банк, проверишь, есть ли на счету деньги и сколько, — она сунула незаметному бумажку с банковскими атрибутами, — Возьми мобилку, как все выяснишь, сразу позвони. Не терплю ждать, знаете ли! — словно извиняясь добавила она.

Незаметный вышел.

Марина поплотнее запахнула на Сашке его дубленку. Потом просунула руку под мех, приподняла рубашечку. Кажется, согрелся, кожа теплая. Температуру бы померить. Толстый палец Гориллыча вопрошающе потыкал Марину в плечо:

— Слышь, может ему, того, кипяточку согреть?

Марина с изумлением воззрилась на здоровяка. С другой стороны на него с таким же изумлением уставилась Алла.

— Милейший, а вам не кажется, что вы непоследовательны? — вкрадчиво поинтересовалась гангстерша, — Вы убили родителей мальчика, жгли сигаретой его самого, чтобы заставить отца открыть сейф…

— Я мальца не трогал, — буркнул Гориллыч. В его голосе Марине послышался даже легкий оттенок возмущения.

— Ах, так это, наверное, ваш очаровательный коллега!

Не услышав иронии, дыроглазый польщено заулыбался, гордо надул грудь и закивал, как китайский болванчик, подтверждая, что да — именно он мучил малыша.

— Но даже если вы и не трогали мальчика, вы оставили его сиротой. А теперь предлагаете согреть ему чаю?

— То взрослые, а то дети, — пробубнил Гориллыч и, видимо, считая дискуссию законченной, отвернулся.

— Не понимаю, почему детям какие-то особые привилегии! — неожиданно разозлилась Алла. Похоже, слова Гориллыча задели что-то очень личное, — Дети, особенно вот такие маленькие — вообще ничто и никто! У них нет прошлого, они не осознают настоящее и не мечтают о будущем. Ни мыслей, ни надежд, ни желаний — червяки, бессмысленные куски мяса. Почему же их все жалеют, суетятся? Сочувствовать надо обделенным взрослым, каждый взрослый человек — это целый мир!

— То есть вам надо сочувствовать, — уточнила Марина.

— Спасибо, Марина Сергеевна, но от вас мне нужно не сочувствие, а деньги вашего подопечного.

— Знаете, Алла Викторовна, дети действительно мало что могут. Поэтому они беспомощны и целиком зависят от сильных взрослых: хочешь, мучай его, а хочешь, люби и оберегай. Их беззащитность — наше зеркало, что есть, то и отразится, — Марина повернулась к Гориллычу и слегка принужденно улыбнулась. Пусть он убийца ее сестры, но сейчас это единственный человек, благожелательный к Сашке, — Спасибо за предложение, но малышам совсем горячее нельзя, они его еще пить не умеют.

— Гляди. Если чего другое надо, скажи, — прогудел Гориллыч и снова застыл изваянием.

— Не могу слушать сопливую чушь! — фыркнула Алла, — Хоть бы уже позвонили! Марина Сергеевна, если вы посмели солгать, я сделаю с мальчишкой такое, что вам и не снилось! И плевать, какой я отражусь в этом вашем зеркале!

— Десяти минут не прошло! — возмутилась Марина, — Банк, между прочим, на другом конце города! Еще и очередь может быть. Подождите.

— Ненавижу ждать, — Алла резко вскочила, возбужденно заметалась из стороны в сторону. Напуганный Сашка немедленно заплакал.

— Вы не могли бы заткнуть вашего пискуна? — тяжело дышащая Алла гневно уставилась на малыша, — Его вопли меня бесят!

— Он маленький и я не могу ему ничего объяснить, — Марина встала напротив Аллы, — Разрешите я одену его и посажу на балконе, там он не будет вас раздражать.