Страница 14 из 18
Вернее, прошли сквозь.
«Упс…», – подумала мышка, обернувшись на то, что лежало под проволочной скобой.
А потом она подняла взгляд на фигуру в черном, проявившуюся на фоне плинтуса.
– Писк? – спросила она.
– ПИСК, – кивнул Смерть Крыс. А что тут еще можно было сказать? Проделав необходимый ритуал, Смерть Крыс с интересом огляделся. В процессе исполнения своих крайне важных обязанностей, сопровождая мышей и крыс в страну Сыра Обетованного, где он только не оказывался: и на сеновалах, и в темных подвалах, и внутри кошек. Но это место было совсем другим.
Во-первых, оно было богато украшенным. С книжных полок свисали пучки плюща и омелы. Стены были увешаны яркими гирляндами – такое редко увидишь в мышиных норах и даже внутри самых ухоженных кошек.
Смерть Крыс прыгнул на стул, а оттуда – на стол, вернее, в бокал с янтарной жидкостью, который тут же упал и разбился. Лужа залила четыре репки и начала впитываться в лежащую рядом записку, написанную достаточно корявым почерком на розовой бумаге. Записка гласила:
«Дарагой Санта-Хрякус,
На страждество я хатела бы барабан и кукалку и мышку и Жуткую Камеру пыток Амнеакской Инквезицыи с Завадной Дыбой и Пачти Настаящей Кровью, Каторую Вы Можыте Использавать снова и снова. Она прадается в магазине игрушек на Кароткой улице всево за 5,99. Я вила себя харашо и пригатовила тебе бокал хереса и репки для Долбиллы, Клыкача, Рывуна и Мордана. Надеюсь ты пралезешь в нашу труб хоть мой друк Уильям и гаварит что на самам деле ты это не ты а мой папа.
Заранее большое спасиба,
Вирджиния Пруд».
Смерть Крыс отгрыз кусочек пирога со свининой – таков был порядок, ведь как ни крути, а он являлся воплощением смерти мелких грызунов и потому должен был вести себя надлежащим образом. По той же причине он усладил желудок кусочком репки – фигурально выражаясь, разумеется, поскольку у скелетов, даже у таких маленьких и в черных мантиях, желудок отсутствует как класс.
После чего Смерть Крыс спрыгнул со стола и побежал, оставляя пахнущие хересом отпечатки лапок, к росшему в углу комнаты дереву в горшке. На самом деле это было никакое не дерево, а большая голая ветвь дуба, но она была настолько густо увита остролистом и омелой, что так и сверкала в свете свечей.
Также на дубовой ветви висели блестящие украшения, разноцветные ленты и маленькие мешочки с шоколадными монетками.
Смерть Крыс взглянул на свое сильно искаженное отражение в одном из шаров, а потом поднял взгляд на каминную доску.
Одним прыжком он взлетел на камин и неторопливо прошелся вдоль расставленных там открыток. Его серые усики презрительно подергивались, когда он читал такой, например, текст: «Жылаю Радасти и Веселья в Свячельник и На Пратяжении Всего Следущего Года». На паре открыток изображался толстый весельчак с большим мешком. Еще на одной тот же самый весельчак горделиво восседал в санях, запряженных четверкой огромных кабанов.
Смерть Крыс понюхал вязанный чулок, который свисал с полки, почти доставая до каминной решетки. Огонь в камине уже превратился в несколько мрачно мерцающих угольков.
Смерть Крыс ощущал какое-то напряжение в воздухе, чувствовал, что очень скоро это место станет некой сценой, на которой разыграются некие, гм, сценки. Словно бы образовалась какая-то дыра, которую срочно следовало заткнуть пробкой…
Послышался далекий шорох. Из каминной трубы посыпалась сажа.
Смерть Крыс кивнул.
Шорох стал громче, потом последовал момент тишины, а затем раздался громкий лязг, когда нечто большое вывалилось из трубы и сбило набор декоративных каминных приборов.
Наконец фигура в большом красном балахоне распуталась, поднялась на ноги и заковыляла через комнату, потирая ушибленное кочергой бедро. Смерть Крыс внимательно наблюдал за вновьприбывшим.
Приблизившись к столу, фигура прочла записку. Послышался едва слышный стон – или это Смерти Крыс показалось?
Репки скрылись в кармане, за ними, к вящей досаде Смерти Крыс, последовал и пирог со свининой. Налицо было злостное нарушение всяких традиций: пирог полагалось съесть на месте.
Фигура еще раз пробежала глазами намокшую записку и направилась обратно к камину. Смерть Крыс поспешно юркнул за открытку с надписью «Паздравляем-Паздравляем, Счастья-Радасти Жылаем!».
Рука в красной рукавице сняла чулок. Послышалось шуршание, и вскоре чулок был водружен наместо, только теперь выглядел более толстым, а на торчащей оттуда коробке виднелась надпись: «Фигурки Жертв В Комплект Не Входят. Для детей в возрасте 3-8 лет».
Лица щедрого дарителя не было видно. Из-под большого капюшона торчала только длинная белая борода.
Убедившись, что чулок держится, фигура сделала шаг назад и достала из кармана бумажный листок. Подняла его к капюшону, словно бы внимательно изучая. Второй рукой ткнула в камин, в черные следы на коврике, в пустой бокал, затем в чулок. После чего еще ближе поднесла листок к капюшону, как будто пытаясь разобрать мелкий шрифт.
– АГА, – наконец изрекла она. – Э-Э… ХО. ХО. ХО.
И, пригнувшись, нырнула обратно в камин. Некоторое время она шумно возилась там, но в конце концов остроносые башмаки, очевидно, нашли опору и фигура исчезла.
Смерть Крыс вдруг поймал себя на том, что в потрясенном волнении грызет рукоять своей крошечной косы.
– ПИСК?
Он спрыгнул на едва теплые угли и принялся быстро карабкаться вверх по каминной трубе, причем так разогнался, что, вылетев наружу, несколько секунд дрыгал лапками в воздухе, прежде чем упасть на покрытую снегом крышу.
Рядом с водосточным желобом в воздухе висели сани.
Фигура в красном плаще как раз пыталась залезть на них.
– ВОТ ЕЩЕ ОДИН ПИРОГ, – сказала фигура, обращаясь к кому-то невидимому из-за целой горы мешков.
– А горчица? – вопросили мешки. – К таким пирогам полагается горчица.
– ГОРЧИЦЫ, ПО-МОЕМУ, НЕ БЫЛО.
– Ну и ладно. Так тоже вкусно.
– А МОЖЕТ, НУ ЕГО?…
– Как это «ну его»?! Хороший пирог, чуточку погрызенный с краю, так ведь можно отломать…
– Я ИМЕЮ В ВИДУ СИТУАЦИЮ. МОЖЕТ, НАМ ВСЕ ЭТО БРОСИТЬ? ЗНАЕШЬ, В БОЛЬШИНСТВЕ ПИСЕМ… ОНИ НЕ ВЕРЯТ. ПРОСТО ПРИТВОРЯЮТСЯ, ЧТО ВЕРЯТ. ТАК, НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ[8] . БОЮСЬ, МЫ НИЧЕГО НЕ СМОЖЕМ СДЕЛАТЬ. СЛИШКОМ УЖ БЫСТРО РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ РЕАКЦИЯ. ПРИЧЕМ ИЗМЕНЯЕТСЯ ДАЖЕ ПРОШЛОЕ.
8
Это весьма похоже на предположение, высказанное щеботанским философом Вентром: «Возможно, боги существуют, а возможно, и нет. Но почему бы в них не верить – так, на всякий случай? Если верно первое, после смерти вы попадете в приятное место, а если второе, вы же ничего не теряете, правда?» Умерев и затем очнувшись, философ обнаружил себя в окружении богов, вооруженных очень крепкими с виду палками. А один из богов и говорит: «Добро пожаловать на Небеса, господин Умник. Мы уж постараемся сделать твое пребывание здесь как можно более приятным…»