Страница 17 из 87
Когда Суизин дошел до скамейки, на которой обычно сидел, он увидел на ней Рози.
— Доброе утро, — запинаясь сказал он. — Вы знали, что это моя скамейка?
Рози потупилась.
— Да, — тихо ответила она.
Суизин был озадачен.
— А вам не кажется, что вы очень странно со мной обращаетесь?
К его удивлению, Рози положила свою маленькую нежную ручку на его руку, а потом, не сказав ни слова, вскочила со скамейки и бросилась бежать. Он не сразу пришел в себя. Кругом были люди, и ему не хотелось бежать, но все же он нагнал ее на мосту и взял под руку.
— Зачем вы это сделали? — проговорил он. — Не надо было убегать.
Рози засмеялась. Суизин выдернул свою руку, ему захотелось схватить Рози и хорошенько ее встряхнуть. Он долго шагал молча, а потом спросил:
— Скажите на милость, зачем вы пришли в парк?
Рози бросила на него быстрый взгляд.
— Завтра будет карнавал, — сказала она.
Суизин пробормотал:
— И это все?
— Если вы не пригласите нас, мы не пойдем.
— А если я откажусь, — сказал он мрачно, — найдется сколько угодно других…
Рози опустила голову, ускорив шаги.
— Нет, — прошептала она. — Если вы не пойдете, я тоже не пойду.
Суизин снова взял ее под руку. Какая это была круглая и гладкая ручка! Он старался заглянуть ей в лицо. Неподалеку от дома он попрощался, по какой-то непонятной причине ему не хотелось, чтобы их видели вместе. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, а затем медленно пошел назад, к парку. Дойдя до скамейки, где сидела Рози, Суизин сел, неторопливо раскурил сигару и, выкурив ее, еще долго сидел в тишине, окруженный мраморными статуями.
VII
Около дощатых балаганов толпился народ, и Суизин счел своим долгом взять девушек под руки. «Как клерк из лондонского предместья на воскресной прогулке!» — подумал он. Но девушки не заметили его раздражения. Они смеялись и щебетали, и казалось, что в этой толчее любой звук, любое зрелище от души им нравится. Суизин иронически поглядывал на девушек: их возбужденные голоса и восторженное воркование казались ему вульгарными. В толпе он незаметно отнял свою руку у Маргит, но только он подумал, что избавился от нее, как непрошеная рука опять ухватилась за него. Он попытался еще раз, и снова Маргит, веселая и спокойная, повисла на его руке. На этот раз он, отнесся к своей неудаче иронически. Но когда Рози льнула к нему, близость ее разгоряченной щеки, улыбающиеся губы и загадочное мерцание ее серых глаз наполняли желанием все его существо. Ему пришлось стоять около девушек, пока они говорили на непонятном языке с цыганкой, чьи космы и костлявые руки возбуждали у него законное отвращение. «Глупости!» проворчал он, когда Рози протянула цыганке ладонь. Старуха что-то пробормотала и бросила на него злобный взгляд. Рози вдруг отдернула руку и перекрестилась. «Глупости!» — снова подумал Суизин и, подхватив девушек под руки, поспешно увлек их прочь.
— Что сказала эта старая карга? — спросил он. Рози только покачала головой. — Неужели вы им верите?
Глаза Рози наполнились слезами.
— Цыганки очень мудрые, — прошептала она.
— Ну, ну… Что же она вам сказала?
Рози быстро оглянулась вокруг и скользнула в толпу. После недолгих поисков они нашли ее, но Суизин был испуган и ворчал:
— Вы не должны убегать, это неприлично.
На возвышении посреди круглой площадки играл военный оркестр. За привилегию попасть в этот волшебный круг Суизин уплатил три кроны, но выбрал, разумеется, лучшие места. Кроме того, он заказал вина и, разливая его по бокалам, уголком глаза наблюдал за Рози. В этой грубой, шумной толпе исчезла его вчерашняя покровительственная нежность. В конце концов каждый за себя! У Рози порозовели щеки, она смеялась и забавно надувала губы. Неожиданно она отставила бокал.
— Благодарю вас, — сказала она. — Больше не надо.
Маргит, чьи прелестные губы беспрестанно улыбались, воскликнула: «Lieber Gott! [6] Разве это не чудесно — жить?» На этот вопрос Суизин не считал нужным отвечать. Оркестр заиграл вальс. «Сейчас будут танцевать! Lieber Gott! Фонарики — что за прелесть!» Под деревьями, словно рой светлячков, перемигивались фонари. Толпа гудела, как гигантский улей. Перед ними появлялись и исчезали лица гуляющих, и Рози стояла и смотрела на них, как зачарованная, словно это доставляло ей огромное удовольствие.
Вокруг оркестра закружились пары. Рози стала покачивать головой в такт музыке.
— О Маргит! — прошептала она.
На лице Суизина появилось выражение важности и недовольства. Какой-то мужчина, приподняв шляпу, предложил руку Маргит. Оглянувшись через плечо, она успокоила Суизина:
— Это друг.
Суизин смотрел на Рози — глаза у нее блестели, губы дрожали. Он протянул через стол руку и дотронулся до ее пальцев. Она бросила на него взгляд: призыв, укор, нежность — все было в этом взгляде. Чего она хотела от него? Чтобы он пошел танцевать? Не хочет ли она сама замешаться в толпу этого сброда? Не желает ли, чтобы он выставил себя напоказ в этой орущей толпе? Рядом чей-то голос произнес: «Добрый вечер!» Перед ними в наглухо застегнутом черном сюртуке стоял Кастелиц.
— Вы не танцуете, Rozsi Kisaszony (мисс Рози)? В таком случае окажите мне честь, — и он подал ей руку.
Суизин не смотрел на них. Уходя с Кастелицем, Рози бросила на него взгляд, который говорил яснее слов: «А вы?» Вместо ответа Суизин отвел глаза, а когда опять посмотрел в ее сторону, Рози уже не было. Он заплатил по счету и стал пробираться через толпу. Глубоко дыша и разрумянившись, Рози в танце приближалась к нему, как бы пытаясь его остановить. Суизину даже показалось, что на глазах у нее были слезы. Потом он снова потерял ее из виду. Бросить его в первую же минуту, как только они остались наедине, и ради кого? Ради этого выскочки с маленькой головой и бегающими глазами! Это уж слишком! Вдруг он подумал, что Рози осталась одна с Кастелицем, одна ночью и так далеко от дома.
«А мне-то какое дело? — думал Суизин, проталкиваясь через толпу. — Так мне и надо, нечего путаться с такими людьми». Он ушел с карнавала, но с каждым шагом все сильнее разжигал свое негодование, все яснее представлял себе ее измену и все больше ревновал ее. «Барон, а нищий», — думал он.
Неожиданно рядом с ним откуда-то появился Болешске. Суизин все понял, с первого взгляда. Опять пьян! Это была последняя капля.
К несчастью, Болешске узнал его. Он был сильно взволнован:
— Где они? Где мои дочери? — начал он. Суизин хотел пройти мимо, но Болешске схватил его за руку. — Послушай, брат! — сказал он. — Вести с моей родины! Послезавтра…
— Оставьте меня в покое! — прорычал Суизин и вырвал руку.
Он пошел прямо к себе на квартиру и, не зажигая света, улегся на жестком диване в темной гостиной, предаваясь горьким размышлениям. Но надутые губки Рози, ее лукавые, умоляющие глаза, ее гибкая фигура долго еще преследовали Суизина, несмотря на весь его гнев.
VIII
Наутро карету заказать не удалось, и Суизину пришлось отложить отъезд. День был пасмурный и туманный, Суизин бродил по городу, глядя на прохожих напряженным и вопрошающим взглядом заблудившейся собаки.
К вечеру он вернулся домой. В углу гостиной стояла Рози. Суизин почувствовал радость и облегчение, но лишь едва заметно улыбнулся. Рози молчала, закрыв лицо руками. От этого молчания Суизину стало не по себе. Она принуждала его заговорить первым! Отчего она скрывается? Его лицо ведь открыто! Почему она молчит? Зачем она здесь, и одна? Тут явно что-то не так.
И вдруг Рози опустила руки — все лицо ее пылало и дрожало, казалось, одно слово, даже одно движение — и слезы польются ручьем.
Суизин отошел к окну. «Надо дать ей время прийти в себя», — подумал он, но, охваченный безотчетным ужасом перед этим молчанием, быстро повернулся и схватил ее за руки. Рози откинулась назад, потом подалась вперед и уронила голову ему на грудь…