Страница 106 из 123
— Не видела.
— Разве хозяйки дома в Канди обычно не замечают своих гостей?
— Насколько я помню, было очень много народу.
— А теперь взгляните, леди Корвен, на программу этого состязания, может быть, она освежит вашу память.
— Я прекрасно помню это состязание,
— Но вы не помните мистера Крума ни на площадке, ни потом, у вас в доме?
— Нет, не помню. Я очень интересовалась игрой местной команды, а потом было слишком много народу. Если бы я его помнила, я бы сразу так и сказала.
Динни почудилось, что прошло бесконечно много времени, прежде чем последовал новый вопрос.
— Я все же предполагаю, что вы встретились на пароходе не как чужие.
— Вы можете предполагать что угодно, но это не так.
— Это вы так говорите.
Уловив шепот отца: «Черт бы его побрал!», — Динни коснулась плечом его плеча.
— Вы слышали показания стюардессы? Это был единственный раз, когда соответчик приходил к вам в каюту?
— Единственный, когда он зашел больше чем на минутку.
— А он заходил еще?
— Раз или два, чтобы взять или вернуть книгу.
— А тогда он пробыл у вас… сколько времени? Полчаса?
— Минут двадцать.
— Двадцать минут… И что же вы делали?
— Я показывала ему фотографии.
— А почему же не на палубе?
— Не знаю.
— Вам не пришло в голову, что это нескромно?
— Я об этом не думала. У меня было множество любительских фотографий и карточек моих родных.
— Но не было ничего, что вы не могли бы показать ему в гостиной или на палубе?
— Думаю, что нет.
— Вы, вероятно, надеялись, что никто этого не заметит?
— Повторяю, я об этом не думала.
— Кто из вас предложил пойти к вам в каюту?
— Я предложила.
— А вы знали, что ваше положение очень двусмысленно?
— Да, но никто, кроме меня, этого не знал.
— Ведь вы могли показать ему карточки где угодно? Не думаете ли вы, что поступили довольно странно, решаясь на столь компрометирующий поступок, и притом без всякого основания?
— Показать их в каюте было всего проще. Кроме того, это были семейные фотографии.
— И вы, леди Корвен, хотите нас уверить, что между вами за эти двадцать минут решительно ничего не произошло?
— Перед уходом он поцеловал мне руку.
— Это уже кое-что, но не ответ на мой вопрос.
— Не было ничего такого, что могло бы удовлетворить вас.
— Как вы были одеты?
— К сожалению, вынуждена сообщить вам, что была совершенно одета.
— Милорд, могу я попросить, чтобы меня оградили от подобных острот?
Динни была восхищена тем спокойствием, с каким судья сказал:
— Отвечайте, пожалуйста, только на вопросы.
— Хорошо, милорд.
Клер вышла из-под навеса и стояла теперь у самого барьера, положив на него руки. На ее щеках выступили красные пятна.
— Вы, вероятно, стали любовниками еще на пароходе?
— Нет, и никогда не были.
— Когда вы снова увидели соответчика, после того как сошли на берег?
— Примерно через неделю.
— Где?
— Недалеко от имения моих родителей в Кондафорде.
— Что вы в это время делали?
— Я ехала в машине.
— Одна?
— Да, я занималась предвыборной вербовкой голосов и возвращалась домой пить чай.
— А соответчик?
— Он был в своей машине.
— Что же он, так с неба и свалился?
— Милорд, прошу оградить меня от подобных острот!
Динни услышала, как в публике захихикали, затем раздался голос судьи, который, казалось, опять обращался в пространство:
— Какою мерой мерите, такою и вам отмерится, мистер Броу.
Хихиканье усилилось. Динни не могла удержаться и взглянула на Броу. Его красивое лицо было какого-то неописуемого винно-багрового цвета. Черты «юного» Роджера выражали и удовольствие и озабоченность.
— Каким образом соответчик очутился на этой глухой дороге в пятидесяти милях от Лондона?
— Он ехал повидать меня.
— Вы это признаете?
— Так он сказал мне.
— Можете вы повторить нам точно его слова?
— Не могу, но я помню, что он попросил разрешения поцеловать меня.
— И вы разрешили?
— Да. Я высунула голову из машины, он поцеловал меня в щеку, вернулся к своей машине и уехал.
— И все-таки вы утверждаете, что не стали любовниками еще на пароходе?
— В вашем смысле не стали. Я не отрицаю, что он любит меня, — так по крайней мере он мне сказал.
— Вы утверждаете, что вы в него не влюблены?
— Боюсь, что не влюблена.
— Но вы позволили ему поцеловать себя?
— Мне было его жаль.
— И вы считаете, что так подобает вести себя замужней женщине?
— Может быть, и нет. Но с тех пор, как я ушла от мужа, я себя замужней женщиной не считаю.
— Ах, вот как?
Динни почудилось, что эти слова произнес весь зал. «Юный» Роджер вынул руку из кармана; он внимательно посмотрел на извлеченный оттуда предмет и положил его обратно. Приветливое лицо женщины, похожей на экономку, нахмурилось.
— А что вы делали после того, как он вас поцеловал?
— Поехала домой пить чай.
— И чувствовали себя очень хорошо?
— Даже превосходно.
Снова раздались смешки. Судья повернулся в ее сторону.
— Вы говорите серьезно?
— Да, милорд. Я хочу быть абсолютно правдивой. Даже если женщина сама не любит, она всегда благодарна за любовь.
Судья опять вернулся к созерцанию чего-то невидимого, находившегося над головой Динни.
— Продолжайте, мистер Броу.
— Когда и где произошла ваша следующая встреча с соответчиком?
— В доме моей тетки, в Лондоне. Я гостила тогда у нее.
— Он пришел к вашей тетке?
— Нет, к дяде.
— В этот раз он опять поцеловал вас?
— Нет. Я сказала, что если он хочет со мной видеться, то наши встречи должны быть платоническими.
— Очень удобное слово.
— А как же сказать иначе?
— Вы здесь не для того, чтобы задавать мне вопросы, сударыня. Что он вам на это ответил?
— Что сделает все, как я хочу.
— Он виделся с вашим дядей?
— Нет.
— Это и было в тот раз, когда ваш муж заметил его выходящим из дома, где были вы?
— Вероятно.
— Ваш муж пришел сейчас же после ухода соответчика?
— Да.
— Он виделся с вами и спросил, кто этот молодой человек?
— Да.
— И вы сказали ему?
— Да.
— Кажется, вы назвали соответчика «Тони»?
— Да.
— Это его настоящее имя?
— Нет.
— Что же это, особое ласкательное имя, которое ему дали вы?
— Вовсе нет. Его все так зовут.
— А он звал вас, вероятно, Клер или «милая»?
— И так, и так.
Судья снова возвел глаза к чему-то невидимому.
— Современные молодые мужчины и женщины сплошь да рядом зовут друг друга «милыми», мистер Броу.
— Я знаю об этом, милорд… Вы тоже звали его «милый»?
— Возможно, но вряд ли.
— В тот раз вы были с мужем наедине?
— Да.
— Как вы держали себя с ним?
— Холодно.
— Вы ведь только что расстались с соответчиком?
— Одно не имеет никакого отношения к другому.
— Ваш муж просил вас вернуться к нему?
— Да.
— И вы отказались?
— Да.
— И этот отказ тоже не имел никакого отношения к соответчику?
— Нет.
— И вы серьезно пытаетесь уверить присяжных, леди Корвен, что ваши отношения с соответчиком, или, если угодно, ваши чувства к соответчику, не играли никакой роли в вашем отказе вернуться к мужу?
— Никакой.
— А теперь посудите сами: вы провели три недели в теснейшем общении с этим молодым человеком; вы позволили ему целовать себя и чувствовали себя после этого превосходно; вы только что с ним расстались; вы знали о его чувствах к вам, и вы хотите уверить присяжных, что это не повлияло на ваш отказ вернуться к мужу.
Клер наклонила голову.
— Отвечайте, пожалуйста.
— Думаю, что нет.
— Не очень естественно, не правда ли?
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
— А то, леди Корвен, что присяжным будет трудновато вам поверить.