Страница 130 из 138
— Знаю, — уныло сказала Динни. — Расскажи, дядя, что они, собственно, затеяли.
Адриан покачал головой.
— Они и сами толком не знают, пока не выяснится маршрут, каким повезут Хьюберта. Мне известно только одно — Халлорсен посылает своих боливийцев не в Штаты, а обратно в Боливию, и для них готовится весьма странный ящик с хорошей вентиляцией, подбитый изнутри чем-то мягким.
— Каких боливийцев? Скелеты?
— Наверно, копии, — их сейчас тоже делают.
Динни смотрела на него как зачарованная.
— К тому же, — добавил Адриан, — копии делает мастер, который думает, что эти скелеты — из Сибири и вовсе не для Халлорсена; их тщательно взвесили — сто пятьдесят два фунта, — средний вес живого человека. Сколько весит Хьюберт?
— Около семидесяти килограммов.
— Вот именно.
— Дальше, дядя!
— Раз уж мы договорились до этого, поделюсь с тобой моими догадками; не знаю, прав я или нет. Халлорсен и его ящик с копиями отправятся на том же пароходе, на котором вышлют Хьюберта. В каком-нибудь порту в Испании или Португалии Халлорсен сойдет с парохода и, естественно, заберет свой ящик, где будет спрятан Хьюберт. Предварительно Халлорсен как-нибудь вынесет скелеты и выбросит их за борт. В порту его будут ждать настоящие скелеты, и он положит их в ящик, как только Хьюберт пересядет на самолет. Тут уже настанет очередь Джин и Алана. Они полетят… ну, хотя бы в Турцию, судя по твоей сегодняшней просьбе. Ты сама мне подсказала — куда. Чтобы успокоить власти, у Халлорсена в ящике будут настоящие скелеты, а исчезновение Хьюберта так и останется загадкой, — может, его объяснят прыжком за борт — не удивлюсь, если тут припомнят всплеск, когда сбрасывали в море копии. Все это, как видишь, довольно рискованное предприятие.
— А что, если пароход никуда не зайдет по дороге?
— Ну, где-нибудь он непременно остановится, а если нет, им придется выдумать что-нибудь другое, — скажем, похитить его по дороге на пароход. Или же устроить свою проделку с ящиком, когда его привезут в Южную Америку. Пожалуй, это будет безопаснее всего, хотя лететь тогда уже будет нельзя.
— Но зачем профессору Халлорсену так рисковать?
— И это спрашиваешь ты, Динни?
— Это уж слишком… я… я этого не хочу.
— Видишь ли, дорогая, должно быть, ему еще и кажется, что это он подвел Хьюберта и теперь должен его в выручать. Не забудь, что он принадлежит к нации, которая славится своей энергией и привыкла вершить суд и расправу. Но требовать награды за услугу он не станет. А в паре с ним бежит Тасборо, — тот замешан в этом деле ничуть не меньше. Словом, тебе ничто не угрожает.
— Но я вовсе не хочу быть обязанной ни тому, ни другому. До этого просто не должно дойти. И ведь надо спросить Хьюберта, — неужели ты думаешь, что он согласится?
— Думаю, Динни, что он уже согласился, — серьезно сказал Адриан, — а не то он попросился бы на поруки. Вероятно, его отправят под охраной боливийцев, и у него не будет ощущения, что он нарушает английские законы. А остальным удалось его убедить, что они ничем не рискуют. Ему все, наверно, осточертело, и он готов на что угодно. Не забудь: ему грозит серьезная опасность, и, кроме того, он только что женился.
— Да, — сказала Динни упавшим голосом. — А ты, дядя? Как твои дела?
— Ты была права, — невесело ответил Адриан, — и я готов ехать, как только кончится дело Хьюберта.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Даже после разговора с Адрианом Динни не могла поверить, что подобные вещи случаются в жизни — слишком уж часто читаешь о них в книгах. Однако ими полна и история и бульварная пресса. Как ни странно, мысль о бульварной прессе вернула Динни равновесие, — она твердо решила, что имени Хьюберта там не появится. Тем не менее она добросовестно отправила Джин турецкий учебник и, когда сэра Лоренса не бывало дома, подолгу разглядывала у него в кабинете географические карты. Изучала она также и расписания пароходов на южноамериканских линиях.
Прошло два дня, и сэр Лоренс сообщил за ужином о возвращении Уолтера, но после отпуска тот, разумеется, не сразу сможет заняться такой мелочью, как дело Хьюберта.
— Мелочь? — воскликнула Динни. — Ну да! Всего-навсего жизнь Хьюберта и наше счастье!
— Дорогая моя, министру внутренних дел только и забот, что чужая жизнь и чужое счастье.
— Какая ужасная должность! Я бы ее возненавидела.
— В том-то и разница между тобой и государственным деятелем. Министр возненавидел бы свою работу, если бы ему не приходилось вмешиваться в жизнь своих ближних. А мы уже готовы припугнуть Уолтера, если он возьмется за дело Хьюберта раньше, чем мы думаем?
— Дневник набран, я сама вычитала корректуру, предисловие написано. Я его не видела, но Майкл говорит, что это здорово.
— Отлично. Когда мистер Блайз пишет «здорово», тут только держись. Бобби даст нам знать, когда Уолтер доберется до нашего дела.
— А что такое Бобби? — спросила леди Монт.
— Это целая традиция, моя дорогая.
— Блор, напомните мне, чтобы я написала насчет щенка этой овчарки.
— Да, миледи.
— Ты заметила, Динни, — когда носы у них белые, они выглядят как одержимые и всех их зовут Бобби.
— Ну, наш Бобби никак не похож на одержимого, правда, Динни?
— А он всегда делает то, что обещает?
— Да, положиться на него можно.
— Мне ужасно хочется побывать на выставке овчарок, — сказала леди Монт. — Такие умницы. Говорят, они сами знают, какую овцу кусать, а какую — нет. И такие тощие. Только волосы да мозг. У Генриетты их две. А как твои волосы, Динни?
— Что, тетя Эм?
— Ты хранишь те, что отрезала?
— Храню.
— Смотри, не отдавай их чужим; они еще могут понадобиться. Говорят, старомодное скоро опять войдет в моду. Старое, но новое. Понимаешь?
Сэр Лоренс лукаво прищурил глаз.
— А Динни всегда такой и была. Вот почему я хочу, чтобы она позировала. Постоянство типа.
— Какого типа? — спросила леди Монт. — Только не будь типом, Динни: они такие скучные. Один человек даже Майкла звал типом; не знаю почему.
— А почему бы тебе, дядя, не заставить позировать тетю Эм? Она ведь куда моложе меня, правда, тетя?
— Не дерзи. Блор, мое виши.
— Дядя, сколько Бобби лет?
— Никто толком не знает. Около шестидесяти. Когда-нибудь, я думаю, его возраст установят, но с ним придется поступить, как с деревом: отпилить кусок ствола и сосчитать кольца. Уж не решила ли ты выйти за него замуж? Кстати, Уолтер — вдовец. В его жилах течет пуританская кровь; он новообращенный либерал, — материал легко воспламеняющийся.
— За Динни придется долго ухаживать, — сказала леди Монт.
— Можно мне встать из-за стола, тетя Эм? Мне надо сходить к Майклу.
— Скажи Флер, что я зайду завтра посмотреть на Кита. Я купила ему новую игру — называется «парламент», — это звери, и у них свои партии; пищат и ревут на разные голоса, и делают все невпопад. Премьер-министр у них зебра, а министр финансов — тигр, совсем полосатый. Блор, такси для мисс Динни.
Майкл был в парламенте, но Флер оказалась дома. Она объявила, что предисловие Блайза уже послано Бобби Феррару. Что касается боливийских дипломатов, — посланник еще не вернулся, но поверенный в делах обещал неофициально поговорить с Бобби. Он был так убийственно вежлив, что Флер никак не могла угадать, что он думает. Она сомневается, думает ли он вообще.
Вернувшись домой, Динни все еще чувствовала себя как на иголках. По-видимому, судьба Хьюберта целиком в руках Бобби Феррара, а ему под шестьдесят, он ко всему привык и давно утратил пыл красноречия. Ну, а может, это к лучшему? Взывать к чувствам Уолтера, пожалуй, было бы неправильно. Здесь, наверно, требуется хладнокровие, точный расчет, умение намекнуть мимоходом на неприятные последствия и тонко обрисовать возможные выгоды. Ах, в общем, она совершенно себе не представляет, что руководит помыслами власть имущих. Послушать Майкла, Флер, сэра Лоренса, — они делают вид, будто это понимают, но Динни подозревала, что и они разбираются в этом ничуть не лучше ее. Все, по-видимому, висит на волоске, зависит от прихоти и тончайшей смены настроений. Динни легла в постель, но так и не заснула.