Идол (ЛП)

А теперь Киллиан вернулся, заполняя дверной проем входной двери моего дома и освещая комнату своим присутствием. Он здесь. Мой персональный магнит. Его притяжение настолько сильное, что мне приходится бороться с желанием вскочить на ноги и броситься навстречу. Бороться с тем, чтобы не улыбаться, словно дура, даже несмотря на то, что мне всё еще больно. Но я хочу усмехнуться, очень хочу. Потому что ОН ЗДЕСЬ.

И от этого всё снова встает на свои места. Хотя одновременно с этим переворачивается весь мой мир.

То, как он смотрит на меня... Черт, это воспламеняет, посылает искры и вспышки ко всем моим нервным окончаниям.

Красивая. Он назвал меня красивой, его темные глаза бродят по моему телу так, словно я смысл его жизни, единственный смысл.

И я замираю под прицелом этого сильного взгляда. На лице парня сейчас нет его обычной игривой усмешки. Он кажется почти злым, отчаянным.

Его пальцы крепко сжимают гриф гитары, отчего белеют костяшки.

- Поиграй со мной, Либерти.

Мне стоило ожидать этого, ведь в его руке гитара, но я удивлена, и мой ответ застревает в горле.

Сдавленный звук срывается с уст. Я не могу выступать перед Киллианом Джеймсом. Несмотря на то, что мне уютно с Киллианом, как с мужчиной, Киллиан-музыкант пугаем меня до чертиков. Его вокал легендарен - сильный, чистый и властный, цепляющий на крючок вашу душу и утягивающий за собой. Он поет, и вы чувствуете, что эти слова исполняются лично для вас, забирая вашу боль, разочарование, гнев, печаль, радость, ярость и любовь, наполняя взамен этим голосом. И хотя я знаю, что умею петь, мои навыки любительские.

Глаза Киллиана округляются, когда он делает шаг вперед.

- Пожалуйста.

Он стоит в центре комнаты, всё еще сжимая гриф гитары, будто это единственная вещь, которая сохраняет его целостность. Но смотрит он при этом на меня, черты его лица напряжены, грудь вздымается и опадает с каждым глубоким быстрым вдохом.

Он хочет этого. Сильно. Подозреваю, что даже нуждается в этом. Каковы бы ни были его причины, парень отбросил музыку на какое-то время. Но сейчас он жаждет вернуться к ней. Отрицать это чувство для него так же сложно, как для весеннего цветка прорасти через холодный зимний снег.

Я облизываю пересохшие губы и заставляю себя сказать ему всё, что хочу.

- Впервые я пыталась выступить перед кем-то, кроме родителей, на шоу талантов в четвертом классе. Я исполняла песню Битлз "In My Life".

Киллиан начинает улыбаться, но я качаю головой.

- Всё было не очень-то хорошо. Я дрожала так сильно к тому времени, когда вышла на сцену, и думала, что потеряю сознание. Просто стояла там и глазела. А затем услышала, как кто-то хохочет. Так что я убежала и уписалась за кулисами, - гримаса боли искажает мои губы. - Они называли меня Мочезвон до старших классов.

- Ублюдки, - Киллиан хмурится. - А я знаю из достоверного источника, что Джакс уписался во время выступления на празднике в садике. Прямо на сцене.

Моя рука гладит изгиб гитары. Я люблю этот инструмент. Люблю на нем играть. Как так получилось, что этот инструмент также связан со множеством страхов и унижением?

- Во второй раз я попыталась сыграть на сцене в колледже. В ночь открытого микрофона. Даже не доиграла до конца. После нескольких аккордов взяла и убежала.

- Детка...

Я встречаюсь с его грустным взглядом.

- Так что я бросила, Киллиан. Бросила даже пытаться. Бросила мечтать. И части меня стыдно за это. Но другая часть чувствует облегчение. Мои родители были бы счастливы. Они не хотели для меня такой жизни. Говорили, что она слишком жестока.

Челюсть Киллана напрягается, когда он стискивает зубы, и слова с его уст выходят почти как рычание.

- Когда они сказали тебе это?

- С самого начало говорили. Просто сперва я не хотела верить в это.

Он кивает, словно получил для себя некое подтверждение.

- А затем они были рядом, чтобы сказать "Мы же тебе говорили". И ты отбросила свои песни и сосредоточилась на чем-то другом.

Мои пальцы сжимают гитарный гриф.

- Всё было не так.

Я вру. И это жалит.

Взгляд Киллиана не отрывается ни на миг.

- Ты написала те песни, пыталась играть на публику, потому что любишь музыку, как и я. Это в твоей крови, хочешь ты того или нет.

- Да, - шепчу я, потому что не могу ему лгать, когда он смотрит на меня так, словно видит мою душу.

Киллиан делает еще один шаг ближе.

- Сыграй со мной. Посмотри, как здорово это может быть.

- Я не...

- Я никогда не стану насмехаться над тобой, - обещает он страстно. - Никогда. Со мной ты в безопасности, Либби. Ты же знаешь это.

Какая-то струна внутри меня немного ослабляется, дает возможность глубоко вдохнуть. Я сглатываю страх.

- Что ты хочешь сыграть? Одну из твоих песен?

Его напряжение, кажется, покидает парня на выдохе, но при этом он морщит нос.

- Не-а. Кажется немного претенциозным заставлять тебя петь мои песни. Давай исполним что-то из классики. Ради веселья, - он прикусывает нижнюю губу, его брови сходятся на переносице, но через секунду лицо парня озаряется. - Ты знаешь песню Бон Джови "Wanted"?

Я улыбаюсь. Если бы отец был жив, то застонал бы, услышав, что Бон Джови причислили к классике. Но я не могу винить выбор Киллиана. На удивление я вижу в этом возможности. Песня может хорошо звучать в акустической обработке без ударных на бэкапе. И это своего рода дуэт.

- "Deador Alive"? Ага, я ее знаю, - настраиваю струны, подбирая тональность. А затем играю первые несколько нот старой, но знакомой мелодии, от которой невольно начинаю улыбаться.

Киллиан издает счастливый возглас, притягивает ближе стул и начинает вносить собственный вклад. Милостивый господь, просто от вида того, как его большая рука и длинные пальцы двигаются по ладам, как его предплечья бугрятся и изгибаются, у меня во рту пересыхает. Киллиан с гитарой в руках – это, с одной стороны, моя самая грязная фантазия, а с другой - наибольшая девичья мечта.

Мое сердце быстро стучит, ожидание и нервозность струятся по венам. Не могу поверить, что играю вместе с ним. Пою с ним.

Он смотрит на меня, его темные глаза светятся.

- Ты поведешь.

- Что? - мой желудок будто ухает вниз. - Нет. Ни за что. Ты же лидирующий гитарист.

Он смеется.

- Не сегодня. Ты лидируешь. Мы разделим слова, но ты бери первую строфу.

Спустя несколько минут репетиции мы начинаем петь, как договорились. Мои руки так вспотели, что приходится вытереть их о шорты перед тем, как снова взять гитару в руки.

Голос Киллиана тихо и ободряюще мурлычет.

- Это будет весело, Либерти Белл. Просто отпусти всё и почувствуй.

Делая глубокий вдох, я начинаю. И тут же лажаю. Краснея, снова пытаюсь начать. Музыка. Просто почувствуй ее.

Ладно. Это я могу.

Я начинаю петь, мямля первые слова, но становясь увереннее, когда Киллиан широко улыбается и кивает, поддерживая меня. Закрывая глаза, я думаю о смысле слов. Песня о музыканте, потрепанном и измученном жизнью. А еще одиноком. О мужчине, который является лишь развлечением для масс.

И это поражает меня. Я открываю глаза и смотрю на Киллиана. Мое сердце болит за него. Но он, кажется, не замечает. Вместо этого парень просто слушает, как я пою. Он подыгрывает мне, заходя на второй куплет. А затем поет.

Голос Киллиана, словно звуковая волна, прокатывается по комнате. Есть разница между тем, чтобы петь в душе и в концертном зале.

Я не попадаю в один аккорд, но быстро прихожу в себя. Чувствуй музыку.

Так я и делаю.

И мы поем, просто наслаждаясь.

Превосходный музыкант Киллиан позволяет мне лидировать, поддерживая меня, когда я лажаю. Иногда он что-то меняет, так что я вынуждена следовать за ним, но он делает это с улыбкой, бросая мне вызов выйти за пределы своей коробочки и рискнуть. Игра с ним похожа танец.

И я словно расту, тянусь ввысь, вкладывая всё больше эмоций в свой голос. Я становлюсь солистом, но горжусь этим.