Страница 39 из 73
И хоть я знал, осознавал где-то там, в глубине, что эти ушлепки… никак не связаны с ней… и что все не столь было беспросветным, сегодня… переговорам в моей жизни не было место.
Только кровь, только боль… только стоны и мольба, только разгул и беспредел — непонятным шизоидным сиропом меня заливали, роняя облегчение, даруя хоть какую-то лживую… призрачную месть, силы… выстоять, иди по дороге дальше.
* * *
Заскочить к Майорову — и взять у его Лисы платье, обувь (магазины давно в отключке). В круглосуточную аптеку — за лекарством, и к ней…
Всё будет хорошо, Малыш. Мы справимся…
* * *
— Че с тобой? Ты охуе*л, че за вид у тебя? Ты мог бы хотя бы шмотки сменить?! — взбешенно причитал мне Кряга в спину, семеня за мной, пока я смело шагал в сторону ее палаты. — Ты же как со скотобойни!
— А я и оттуда! — ядовитое, заливаясь елейной улыбкой. Глаза в глаза. — А ты много на себя-то не бери, а! Мой тебе совет, — дерзко. — Ты хоть и брат мне, Кряжин, но не настолько…
Скривился. Смолчал, отвел взгляд в сторону тот.
— Там? — кивнул я на дверь.
Нервно сглотнул Серега:
— Не повезешь? — с опаской, несмело, тихо.
— Ку-да? — ехидно-злобное, раздражением уже исходя.
— Я завтра… с утра перевод оформлю. Мужик там толковый. Как для себя все сделаю!
Хмыкнул, заливаясь сарказмом, я.
Сука… как для себя. Себя бы ты, тварь, хуе когда туда не оформил! Засс*л бы, блядь! А других, ее — не жалко, на раз-два.
Скривился, смолчав, я. Лишь только цыкнул едко.
— Че я тебе должен за все это?
— Ты не справишься.
Рассмеялся ядовито:
— Все мне так говорят. Но в итоге — они червей кормят, а я все еще здесь — и гвозди забиваю.
— Не зарекайся!
Улыбнулся:
— А я не зарекаюсь — я жду! Но не хуя. Так что давай, решай, до конца недели — сколько и куда накапать. Бывай, философ.
Пнул я дверь — завалился в палату, бросая того тонуть в своих гнилых убеждениях.
Отстегнуть ремни. Стащить рубашку с Нее. В пакет нырнуть — достать платье, босоножки — и переодеть.
…подхватить себе на руки свою спящую Мальвину — и податься прочь.
— На, вот! — живо догнал меня у лифта Кряжин. Всунул что-то в карман. — Через своих пробей — отличный препарат. Первое время поможет выжить. Сначала по две таблетки в сутки, за раз. А позже, как чуть легче станет (сам поймешь) — по одной. И про противозачаточное не забудь. Раны — зеленкой обрабатывать и стараться не мочить… — Немного помолчав: — Все острое из дома убери; всю химию, в том числе медикаменты. Мелкие электроприборы… шнуры, ремни. Стеклянное все, в том числе, хотя нет — особенно — зеркала. На кухню не пускай: воду, газ перекрытыми постоянно держи. За окнами следи. В общем… — поджал губы. — Помни… мы все всего лишь люди. И она в том числе. По уму — лучше ее отпустить: если не тогда, то сейчас. Тело заживет… но…
Пикнул лифт. Открылись створки.
— Мы справимся, — подхватив, поправив ее на своих руках, шагнул я в кабину.
— Противозачаточное не забудь, — тихое, смиренное.
— Не забуду…
* * *
Такси (по пути заскочить к кое-какому знакомому). Дом.
Занести, переодеть в свою футболку, шорты и уложить спать в постель.
Исполнить веления Кряги по поводу безопасности. Накатить еще стопку — закрыться в спальне на ключ и завалиться рядом дремать, чтоб если что — сразу узнать, что проснулась.
Глава 23. Вопреки
(М и р а)
Сука, настырный звонок вырвал меня из сна. И хорошо, что не в дверь, а то бы точно кого-то отхуярил.
Взгляд на экран — пошли все нахер — отключить звук и швырнуть аппарат обратно на тумбу.
Потер руками лицо. Несмелый, тихий стон.
Застыл я, словно вор, — лишь бы пока не просыпалась. Не готов я как-то… еще ко всему, да и башка еще раскалывается напополам после вчерашнего — сорвусь же, как пить дать, если концерт отчебучит.
Мать твою. Где там эти его таблетки… что прописал. Сейчас или потом?
Обмер я в растерянности, всматриваясь в это синюшное, опухшее лицо.
Черти что. Ну, спит — то и спит. блядь, противозачаточное!
Мигом бросаюсь в коридор — чуть не убился об закрытую дверь.
Нервно выругаться себе под нос — пробить карманы, отыскать ключ — и выбраться наружу. В коридор, к пиджаку — вот они родимые… родимая… одна штука на огромном блистере. Достать инструкцию, прищуриться — и среди дебрей медицинской хрени и милипиздрического шрифта отыскать правила приема. Антибиотики уже завтра.
Стакан воды, белую кругляшку — и к своей Нимфе.
М*ть твою.
Сесть на кровати возле нее — и… в который раз взгляд в лицо — и не могу, нет сил на все это глядеть. Страшно и будить. Отложил все в сторону, на тумбу.
Встать, пройтись к окну, взор на улицу — опять тучи серые, дождь будет. Вот тебе и лето… доброе и веселое — как вся наша жизнь.
Завалиться на пуф, опереться спиной на стену — и задремать.
По крайней мере, попытаться.
* * *
Проснулся от странного, жуткого, назойливого звука.
Не сразу догнал, что, где. Но взор — и живо кинулся к кровати. Перевернулась — видимо, попыталась встать, но боль, немощность оказались сильнее, что меня спасло — только сейчас заметил, что в этот раз дверь забыл закрыть.
Только я к ней — а она как шарахнется, дернется, как от черта. Выпучила глаза — и в истерику.
Мать твою! Заткнись, блядь, уже! От этого бешеного визга, казалось, я сейчас удавлюсь.
В карман штанов — достал наркоту. Отсчитал две таблетки — и силой впихнул ей в рот. Благо, вода рядом — силой залил. Билась, сопротивлялась, орала — захлебывалась, но проглотила. Еще напор — и уже ебаный контрацептив пошел вдогонку, как и антибиотики…
Шумный выдох. Рыдала, тихо ныла в кровати — пока не провалилась в сон.
Черт. Это же еще и пожрать че-то ей надо.
Вышел на кухню. Отыскал старый бич-пакет. Макароны или картофель? Картофель.
Закипятить воду в чайнике, приготовить посуду. Масло.
Черт…. Глупо пока будить — пусть спит. С голоду от одного дня не сдохнет. А на вечер че-то из ресторана можно заказать.
Или ей суп надо варить? Может, повариху какую нанять? Или какого «зайчонка» позвать? Хотя нет… куда тут?
Никого не надо. Справлюсь. Да и ей…
Черт с ним. Самому — сожрать кусок колбасы, батона — и опять завалиться спать в одежде, рядом с ней на кровати…
…вновь заперев дверь на ключ.
* * *
Когда я вышел из своего похмельного анабиоза — Она не спала. Глядела в потолок, редко моргая… Тихие, равномерные вдохи. Даже страшно как-то стало.
Расселся на кровати — не отреагировала. Пристальный, изучающий взгляд на нее — и ради интереса упал набок, вплотную к ней — опять абсолютное равнодушие. Несмело коснулся пальцами щеки — только чаще моргнула. Но даже не вздрогнула, не говоря уже, чтоб перевести на меня очи. Показательно поводил перед глазами рукой — похуй.
— Мать твою! — живо вскочил я на ноги. Отыскал телефон. И хоть не по правилам, да и опасно, живо набираю номер Кряги — отбил Сука. блядь, а ждать некогда — может, она сейчас ласты склеит от всего этого!
Молнией опять к ней, на ходу набирая уже другой номер.
Толкнул ее в плечо — не реагирует.
— Ника! — испуганно. — Слышишь меня? Дай знак, прошу!
Тишина. Полная прострация — только моргает убийственно так, пугающе — что, кажется, и сам сейчас крышей поеду.
— Да? — ленивое, заспанное Рыжего.
— Че за хуйню ты мне втюхал? — бешено.
— А… Э-э… Мира, привет…
— Сука, я тебя сейчас приеду и четвертую, если ты мне че-то не то дал!
— Да всё то! Неужели не играет?!
— Еще как, блядь, играет! Аж уши закладывает! Овощ, мать твою!