Страница 9 из 17
Нередко смешивались разгромленные кем-то народы – малочисленные, разоренные… Признаки разных племен стали характерными чертами киргизов, они пропечатались на общем этническом холсте столь же явственно и обильно, как букеты цветов на фоне тянь-шаньских скал. Они живут в горах в разных ущельях. Мы видели голубоглазых кыргыз, светлых и совершенно белых – белыми были и родители и дети, что не давало возможности предположить, что это седина, или – черных как смоль, русых, а также рыжих, широкоглазых или полностью монголоидных, но все они киргизы и говорят на одном языке. От самих киргизов я слышал, что настоящие они, имеют голубые глаза и рыжие волосы. Окончательно поселились киргизы по Тянь-Шаню в 16-17-м веках, но леса и пастбища Тянь-Шаня, на которых они жили, до советских времен не принадлежали им в полной мере. Хозяевами здесь были не они. Со своим скотом приходили узбеки, переваливали даже через Чаткальский хребет. Привычка кочевать в крови у киргизов, часто они оставляли хорошие пастбища, удивляя путешествующего европейца и кочевали за сотни миль, на дурные. Зачем это им было нужно? Может быть, они считались гостями на тянь-шаньской земле? И да, и нет, это тайна киргизов. Вернемся к маршруту.
Со стороны Каравана отроги гор Бозбу-Тау покрыты ландшафтными сообществами бородача. В самой нижней части склонов, около 1400 м, бородачевники ассоциируются с полынниками из полыни ферганской (Artemisia ferganensis). Это хорошо видно по Караванной горе, по которой травостои смешанные, эфемерово-полынные, с участием бородача. В прошлом году гору окружили решеткой, и теперь мы видим, что её склоны, всего за один сезон, сплошь покрылись густой щетиной однолетнего злака эгилопса трехдюймового (Aegilops triuncialis). Колышимые легким ветерком, заросли злаков переливались контрастирующими цветовыми тонами: тёмно-зелеными, светло-зелеными и буро-коричневыми. Они напоминали гривы играющих зверей. Я не подозревал, что эгилопсы[7] могут формировать такие густые, экзотические травостои. На высоте 1580 м над уровнем моря, это примерно 180–200 метров над Караваном, по склонам, помимо бородачевых сообществ, появились бурые заросли невзрачной и низкой караганы алайской (Caragana alaica), более зеленые и густые заросли роз – Эчиссона и кокандской (Rosa есае, R. kokanica). Среди участков занятых розой кокандской, формирующей, подобно постриженным газонам – 1-2-метровой высоты, однородные, густые плантации, встречались одиночные – зверобоелистная спирея (Spiraea hypericifolia) и роза Федченко (R. fedtschenkoana). Травостой в глубине зарослей значительно отличался от окружающих открытых участков, главным образом содоминированием с бородачем осоки туркестанской (Carex trurkestanica). Кроме доминантов встречались – рисовидка кокандская (Piptatherum kokanicum), пырей пушистый (Elytrigia trichophora), тонконог тонкий (Koeleria cristata), тимофеевка степная (Phleumphleoides), костёр острозубый[8], овсяница бороздчатая (Festuca sulcata), лептунис волосовидный (Leptunis trichodes), душица мелкоцветковая (Origanum tyttanthum), змееголовник цельнолистный (Dracocephalum integrifolium), кузиния Краузе (Cousinia krauseana), липучка мелкоплодная (Lappula microcarpa), вьюнок ложнокатабрийский (Convolvulus pseudocantabrica), цмин самаркандский (Helichrysum maracandicum), крупина обыкновенная (Crupina vulgaris), льнянка Попова (Linaria popovii), шток-роза голоцветковая (Alcea nudiflora).
Очень часто в травостое под кустарниками преобладала осока туркестанская, формируя густые, почти однородные заросли. Эта осока – естественная спутница арчи зеравшанской (Juniperus seravschanika), не случайно проникла под полог кустарников. На открытых участках, в сообществах бородача, её практически нет. В прошлом, до начала хозяйственной деятельности, светлохвойные арчевые леса покрывали склоны от предгорий до высокогорий – от 600 до 3000 м над ур. м. С вырубкой арчевников и с выпасом под ними скота, произошли коренные изменения в составах травостоев. В ряде мест усилил свое господство бородач – сухожаровыносливый, устойчивый к выпасу, злак, покрывающий склоны предгорий и среднегорий. Выше его, в интервале от 1600 до 3050 м, приобрел ландшафтное значение столь же устойчивый к выпасу – прангос кормовой (Prangos pabularia). Соответственно, вместе с арчой, утратили былое значение осока туркестанская и другие её спутники. Коренные местообитания сохранились только в редких защищенных точках, в крошечных «рефугиумах», вроде плосковершинных скал. Заросли кустарников возникшие на месте уничтоженной коренной растительности – также результат длительного и неумеренного выпаса скота.
Когда рост и развитие поедаемых растений угнетены, не поедаемые – сорные, колючие виды, в том числе и кустарники – чувствуют себя в такой обстановке более уверенно. В этой, в целом негативной ситуации, появление сорняков, кустарников, колючих и ядовитых трав на истощенной почве следует считать благом. Как правило, обращая внимание только на следствие, мы традиционно сваливаем всю вину на сорняки, считая их первопричиной зла, и часто борьбу на пастбищах и сенокосах ведем именно с ними, не осознавая, что не будь их, здесь не было бы и другой растительности. В критических ситуациях в природе начинают действовать механизмы самосохранения.
Несмотря на явную и очевидную защитную роль кустарников, традиционное отношение к ним всегда было крайне негативным. Складывается впечатление, что кустарники вытесняют ценные виды. Так, например, в одном из старых отчетов по обследованию пастбищ, на юге Киргизии, я прочитал «…ни один из кустарников почти не поедается скотом, но, покрывая большие площади, они сильно ограничивают выпас. Жесточайшим злом пастбищ являются сообщества роз. Эти кустарники образуют колючие заросли, вытесняющие ценные в кормовом отношении травы, почти исключая возможность сенокошения и сильно затрудняя выпас».
С рефугиумами можно сравнить эти заросли кустарников, в глубине которых сразу же начинаются восстановительные процессы. Под их защитой проходят полный цикл развития уцелевшие злаки, появляются осоки, бобовые и ценное, в кормовом отношении, разнотравье.
Кустарники предпочитают поселяться в складках рельефа: по теневым участкам склонов, по северным бортам отщелков, распадков, лощин. Повернутые на юг поверхности занимают сообщества бородача, среди которых так же встречаются кустарники. Это вишня тяныпаньская, рыхлые подушечки её достигают высоты 0,25-0,35 м, ненамного выше, до 0,5 м, вырастает здесь спирея зверобоелистная, встречается также эфедра хвощевая (Ephedra equisetina), небольшие деревца, до 1,5 метра, с черным, конвульсионно изогнутым, толстоватым стволом, 4-6 сантиметра в диаметре, миндаля колючейшего (Amygdalus spinosissima). Кустарники обычны среди этих склонов. Я вижу, борта соседних отщелков, на 30-35 % заняты кустарниками, и за ними склоны тоже подернуты их бурой вуалью.
Защитная роль кустарников для многих ценных кормовых растений была очевидной и бросалась в глаза, она подтвердилась нашими исследованиями. На 100 квадратных метров поверхности склонов мы насчитывали среди кустарников 28-30 видов растений, одновременно, на смежных открытых участках, не более 10-12, причем – плохо поедаемых. Мы убедились в том, что кустарники никого не вытесняют. Напротив, это убежище для обездоленных растений. Спасение от ненасытной овцы. Это, конечно же, не открытие, а только дополнительный аргумент в пользу понимания того, что природа выставляет нам свои заслоны. Она встревожена и обеспокоена. Преодолевать её огородительные рубежи, то есть – уничтожать кустарники – мы настоятельно не рекомендуем. Все должно быть умеренным, и нагрузка на пастбища и рост населения.
Поднявшись еще метров на 200, на высоте около 1650 метров, мы, наконец, пересекли линию водораздела и оказались на обширном склоне, юго-восточной экспозиции, сухого, жаркого, глубокого, но безымянного для нас ущелья и увидели, очень сомкнутый полог бородача. Во все стороны – яркий, светло-желтый, пшеничный аспект, испещренный скальными поясами почти черного цвета. На них ютились корявые экземпляры вишни. Мы прошли приличное расстояние, пока спустились на дно этого ущелья, насчитав на всем протяжении не более двух десятков видов в незначительном обилии, при подавляющем господстве бородача. Это были – ферганская полынь, колючие сложноцветные кузиния (Cousinia) и остроконечный сафлор (Carthamnus oxyacanthus), тимьян сомнительный (Thymus incertus), перовския узколистная, бурачек туркестанский (Alyssum turkestanicum). Местами, на зацелованных солнцем склонах, виднелись разряженные заросли миндаля колючейшего. Первое, что хотелось сказать моим уставшим и взмокшим от полуденного зноя спутникам, это спросить:
7
Однолетние, невысокие, 0,2-0,5 м, злаки, по систематическому положению близкие к пшенице.
8
Латынь называемых растений, в каждой главе, используется при первом упоминании. В дальнейшем латинские названия упускаются.