Сочинения

Это подобно тому, как если кто, гонимый тяжестью мирской суеты, убегая от всех мирских людей и от всех без исключения мирских дел, обретает вновь блаженство не благодаря чему — либо земному, а изгнанный за правду, за что его есть Царствие Небесное, по возвещению Благодати Слова.

6. Изложение вопроса в повествовании о древних <пустынниках>

Естественно посему тем, кому пришло [таковое] на ум, оставить груз грехов и, преуспев в чистоте, стать боговидными и явно принять внутрь души пречистые светоносные лучи, то есть, короче говоря, Бога, и несказанную красоту Его узреть духовно, и наслаждаться, и радоваться, и веселиться этому, и получать удовольствие, и в сверхъестественном обожении испытывать блаженство, ибо оно свойственно в высшей степени таковым и без него не дано никому ни видеть, ни испытать ничего божественного. И те, кто, преславно избрав удаление от людей и безмолвие и, устремившись всею душой, предали себя пустыням — в горах, в пещерах, в ущельях земных (Евр. 11, 38), в затворах, во всяком уединении и удалении от людей, всю жизнь проводили в безмолвии и никак иначе не философствовали, нежели умно и премирно об умопостигаемом и премирном божественном, за чем следует единение ума в самом себе, просветление и несказанное просвещение и как бы залог предвкушения Небесного Царствия, а также подобное ангельскому жительство, вдохновение и узрение Божественных Таинств, да и что иное, как не соприкосновение с Богом положенным образом и обожение?

Таковыми были прежде Илия и Иоанн Креститель и Предтеча Иисуса, таковыми были те, кто окружал Антония, философствовавшие уже во времена Нового Закона и Нового Завета, а также Арсения и Марка, словом единым двигавшего высокие горы будто неких мышей или комаров. Воистину каждый из тех, кто стремился вновь вознестись в стремительном порыве Духа к образному уподоблению божественной первообразности и сверхъестественной благодати божественного усыновления, а также увидеть и испытать в происходящем божественное, скорее даже, узревать и тем самым испытывать постоянно и вечно, — так вот, избравший своевременно эту долю, имею я в виду бегство от всего и вся, а по возможности и безмолвие, и достигший ясным видением, как сказано, с ясностью во взоре полного осознания вышеуказанных страстей и вземший со всем душевным рвением щит веры, подобно оружию света облекшись в заповеди Господа нашего Иисуса Христа и держась /завися от/ Его как всемудрого и всесильного военачальника, и призывая Его, и деятельной силой препоясав чресла свои в истине и возложив на духовную главу свою надежду на спасение вместо шлема, а на грудь броню праведности, обувши ноги в силу беспристрастия, чтобы наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью (Лк. 10,19) безвредно и прямо ступать в готовности благовествовать о благодати, имея молитву в качестве оружия оборонительного, — вот так да пойдет на врага тот, кто во бдении сидит уединенно внутри кельи.

7. О бесовской злобе и о [необходимых] из — за нее внимании и молитве

Зная наверняка и должным образом, насколько злокознен и изворотлив змей и лукав враждебнейший сатана, неослабно противостоящий благим делам нашим и злоумышляющий со всевозможным тщанием, как бы подвигнуть наш помысел к злобе и мраку, чтобы каким — либо образом совершенно отвратить нас от Бога и по горькой зависти (увы нам!) вытолкнуть и отдалить от рая (да не будет этого никогда!), сиречь от чистой жизни и наслаждения, — вот это — то и узнав как следует, пусть неизменно с благоразумием, со вниманием к помыслам изгоняет [человек] и тем повергнет этого злодея через святое призвание имени Иисуса Христа Господа нашего и сердечную, умную и словесную молитву и заставит бежать пагубу от себя и своей души как от сосуда Божьего. Ибо ведь, естественно, весьма боится сатана, и дрожит, и бежит, как будто палимый духовным и божественным огнем, от молитвы совершаемой, как и подобает, с чистой совестью в трезвении и внимании.

Помни справедливые слова Моисея, духовный воин, стремящийся к занятию и владению святой землей: «Внемли себе!» (Втор. 15, 9). Никогда не считай, что у тебя нет врага, ибо есть он у тебя, и притом нетелесный, невидимый, неусыпный в злодействе и весьма проворный, исполненный зависти и лукавства. Так что «внемли себе», трезвясь разумением /в помысле/, бодрствуя и, кроме того, молясь: многолик и безжалостен зверь и мрачен диавол, многим гневом против нас бушующий, всегда и во всем непременно ища нашей погибели — во сне и наяву, в постах и в пирах, в пище и в питье, в одеяниях, в обуви, в беседах, в молчании. Предстает в бедности, скрыт в стяжании, против поста злоумышляет и принятию пищи противоборствует, стремится осквернить речь и возмутить покой, возвысившихся в созерцании замышляет ввести в заблуждение, принизившихся же в уничижении в другой раз пытается растоптать. И кем он не становится или чего не делает? Через все наше же нападая на нас, живущих в безмолвии и затворенных в келье, когда нет у него возможности явиться через что — нибудь внешнее, он считает необходимым совершенно во все наше, правое или какое другое, тайком подливать собственный мрак, и ужасным, и неутомимым является врагом.

Так что, «внемли себе»! Он точно знает, о христианин, ибо он дух бесплотный, от какой отпал он славы. Знает он, о добрейший, к какой славе и благодати восходят любящие Иисуса и прилежащие освящению и, как следует, высокочтимым заповедям Господа. И потому завидует он премного и, сам погибший и не тешащийся спасением, страшным врагом является для всего нашего, будучи и нам в погибель: таково ведь свойство завистников.

Итак, «внемли себе»! Не в радость мудрым эта нынешняя жизнь, ибо она временна. Более любезна им грядущая, во Христе Иисусе, ибо сладка и вечна. Просто смерть тела не может устрашить [их], поскольку, без сомнения, смерть праведников ничуть не есть тление, но переход от смертного и подверженного страстям тела к нетленному и бесстрастному, или, чтобы сказать яснее, преложение и переход от жизни, подобной праху, к жизни солнцеподобной, чудесной и вечной. Только отпадение от должного, грех, считают [они] опасным, ибо есть он по справедливости наигорчайшее отдаление от Бога и духовная смерть.

Так «внемли» же «себе» с трезвением и молитвой. Призывай Бога — Спасителя, Иисуса Христа, Сына Божьего, не пренебрегшего стать как мы человеком ради нас, кроме греха, чтобы безгрешный естественно и нас избавил от греха, и, таким образом, отвратив от мрака страстей, перевел и переставил человеколюбиво к свету истинному и жизни сверхрадостной. Так молись же Ему в трезвении и призывай Его в помощь и заступление души твоей, ибо противник наш, диавол (1 Петр. 5, 8), более сильной природы, чем наша. Поэтому и утверждает божественный Давид: «Если Господь не созиждет дом и не сохранит град, всуе трудились строящие и бодрствовали стерегущие» (Пс. 126, 1).

8. О молитве и делании

Посему следует призывать Господа нашего Иисуса Христа в помощь с расположением и усердием. Не следует совершенно пренебрегать деланием, так как, якобы, молитвой [только] отгоняется противник; это не так, ибо Бог /букв. Божество/ не имеет обыкновения так полагающим подавать помощь. Но, с другой стороны, нельзя и деятельному и всячески во внимании и трезвости воинствующему впадать в другую крайность и, дерзая в делании, скоро переставать заботиться о молитве. Менее всего надлежит так делать, ибо весьма разумно заповедует Священное Слово: «Бодрствуйте и молитесь» (Мф. 26,41). Да и немощны мы без сильной поддержки, сколь бы не были мы вооружены для противодействия злокозненной фаланги демонов: ведь не потому только, что дружно нападают на каждого из нас в отдельности многие демоны, но и потому, что, поскольку являются они духами бестелесной природы, изначально они нас сильнее, а если даже и случится одному [из них вступить в единоборство] с одним из нас, сущих во плоти, каждый из них сможет осуществить свой злой умысел и нападение. Потому желающему блюсти должное потребно прилежно творить чистые, насколько возможно, молитвы и литании, то есть, вообще, бодрствовать и молиться (Мф. 26,41), как сказано, чтобы отсюда воин Христов вооружался, и затем, как следствие, вместе с собственным Архистратигом и Царем смертельно поразил или нанес немалый урон мысленному Голиафу и всему всескверному темному воинству при помощи и вдохновении необоримой мощи истинного Иисуса душ наших, прообразом которого являлся Иисус Навин, ведший древле народ божий с лучшим воинством из Израиля в землю, прообразовывавшую обетование.