Невеста

– У меня дело одно есть, – сказал бывший зэк и тут же поправился: – Даже два.

Шнобель и Сима переглянулись.

– Слыхали про одно из них, – протянул Сима, выпуская дым. – Если ты про свое слово, что на сходке дал.

– Да и второе не секрет, – кивнул Фрол. – Есть в Москве человек один. Очень найти его хочу.

– Уж не родню ли решил поискать? – полюбопытствовал Шнобель. Он стряхнул пепел с сигареты щелчком ногтя и сквозь дым посмотрел на друга.

– Вроде того. Давно мыслил об этом, а тут пацан один выручил, вместе срок мотали, – пояснил Фрол. – Хочу свидеться с человеком. Кроме него, никого из близких не осталось.

– А что насчет Одессита? – задал вопрос Сима, выпуская несколько колечек дыма и с интересом наблюдая, как они растворяются в воздухе.

– Одессит тут не при делах, – сурово отрезал Фрол, – его самого подставили.

Сима бросил короткий взгляд на Шнобеля, продолжавшего дымить с невозмутимым видом, и медленно, с расстановкой, произнес:

– Это уже интересно. Мы-то думали, ты на Одессита когти точишь… поэтому и не трогали его. Даже вся шакровская зона в теме, что вот-вот откинешься, поэтому и волосинки с его плешивого «чайника» не трогали.

– Это не он. «Шипы» тут вообще побоку, – глухо проговорил Фрол. – Одессит сам терпила, его мусора под статью подвели. Мне Бугор нужен. Это он, сука, все подстроил.

– Я тебе признаюсь, брат, что и сам так мыслю, – вдруг сказал Сима. – Не хотели твои душевные раны тревожить. Все знают, что Кнута и его родню порешили по мусорской подлянке.

Некоторое время зэки молчали, каждый погрузился в свои мысли. Два официанта боязливо наблюдали за ними, втайне мечтая, чтобы эти мрачные типы наконец убрались из ресторана.

– Значит, в Москву поедешь? – нарушил молчание Шнобель, и Фрол кивнул.

– Стремно, Фрол, – вполголоса заметил Сима. – Нет сейчас у нас такой поддержки, как ранее.

Каждый сам за себя. Это мы еще тут одной бригадой держимся… А тех московских легавых шишек будь здоров какие «рексы» охраняют…

– Я дал слово, – упрямо проговорил Фрол. – Найду Нюшу, а уж потом…

– Может, ты для нее тоже один остался? И ты ей нужен как никогда! А сам под пули полезешь, пораскинь мозгами! – вспылил Шнобель.

– Мне нужны бабки, Сима. Подсобишь мою хатку старенькую толкнуть? У меня времени в обрез, самому некогда, – покачав головой, объяснил Фрол.

– О чем базар, – ответил Сима, туша сигарету, а Шнобель пристально посмотрел на зэка – не нравилось ему поведение друга.

– Ты, Фрол, чего-то темнишь. Зачем хату продавать? Где сам-то будешь гужеваться? Мы тебе лучше из общака выделим! У меня в столице связи с солнцевской бригадой имеются, они подсобят, если что!

Фрол поднялся, стряхнул с новой рубашки (братва после бани подарила) невидимые соринки.

– От души, пацаны! Общак не трожьте, это святое. Ну и вообще, за сегодня особое вам… Уважили, – произнес он и вразвалочку пошел к выходу.

– Ох, что-то Фрол мне не нравится, – пробормотал Сима.

– Я так мыслю, что он себя в камикадзе готовит, – в тон ему высказался Шнобель. – Словно в последний путь…

– Если он от своего не отступится, крышка ему. Легавые не дадут и на сто метров к Бугру подойти. Этого ментяру гнилого тут даже на днях по «ящику» показывали. Ряху отожрал – аж в телевизор не помещается!

– Ладно, пора по углам. Ты насчет хаты Фрола не забудь, – напомнил Шнобель, и они тоже поднялись.

Вечер был окончен.

Свидание

После визита к Бугрову Павлов направился к Милещенко, и тот продемонстрировал адвокату нож, на котором оказались отпечатки пальцев Кристины. Удивлению Павлова не было предела: он знал, им убивали людей, и ожидал увидеть перед собой как минимум какой-нибудь охотничий нож внушительных размеров, а это оказался обыкновенный столовый нож с легко гнущимся лезвием. Даже школьник, приложив небольшие усилия, мог бы сломать его пополам.

Затем Артем поехал в СИЗО, к Кристине. С собой у него был целый пакет различных вещей, которым люди порою не придают значения в обыденной жизни, но именно в местах лишения свободы этой неприглядной мелочовкой «сидельцы» начинают внезапно дорожить и ценить ее по достоинству.

Артем уселся на привинченный к полу табурет и стал раскладывать перед собой бумаги. Он думал о предстоящей встрече с Кристиной, но мысли его, как назло, возвращались к недавнему разговору с Бугровым.

Павлов не сомневался, что генерал не был с ним откровенен. И, что самое главное, замминистра явно чего-то боялся, цепкий взгляд адвоката определил это по глазам Бугрова, в которых на тысячные доли секунды мелькнул не то чтобы страх, а нечто вроде мимолетной тревоги.

В коридоре послышались торопливые шаги, и спустя пару секунд конвоир бесцеремонно втолкнул в комнату Кристину.

– Привет, – тихо произнесла она, убирая со лба волосы.

Павлов молча смотрел на нее. Несмотря на сложившуюся ситуацию, держалась она молодцом. Немного лицо осунулось, и легкие тени под глазами появились – и все.

– Как ты? – присаживаясь, спросила Кристина.

– Этот вопрос я должен задать в первую очередь тебе, – попробовал улыбнуться Артем, но улыбка осталась без ответа.

– Ты мне снился, – проговорила женщина.

– Гм… Кристина, у нас очень мало времени…

– Мало времени? Ха! Тема, что ты знаешь о времени! – воскликнула она, и глаза ее заблестели. – Знаешь, я поняла одно – каждому из нас нужно хотя бы сутки пробыть в заточении. Поверь, отношение к жизни меняется на все триста шестьдесят градусов!

– К твоему сведению, в свое время я имел удовольствие «отдыхать» в СИЗО, – сухо ответил Артем. – Если ты не против, перейдем к делу.

– Давай, – согласилась Кристина.

– Объясни, откуда взялись твои отпечатки на этом ноже?

Яснова сцепила в замок свои тонкие изящные пальцы.

– Опять ты за свое. Павлов, я же говорю, я понятия не имею, откуда взялся этот несчастный нож, да еще с моими отпечатками! И есть ли он вообще! Ведь прошло десять лет! Ты ведь знаешь, что я картошку толком чистить не умею, порежусь обязательно!

– Нам нужно обеспечить тебе алиби, – сказал Артем.

– Каким образом, позволь полюбопытствовать?

– Я хочу знать, где ты была 25 июня 2001 года. Конкретно – с часу до пяти вечера. Понимаю, что ставлю перед тобой сложный вопрос, но нам нужно хоть какое-то алиби.

– Артем, не издевайся надо мной. Я не помню, что было неделю назад, а ты хочешь, чтобы я тебе сообщила события десятилетней давности?!

– И все равно я вынужден повторить свой вопрос. Иначе мы проиграем в суде, Кристи!

Из груди женщины вырвался вздох.

– Какой это был день недели? – спросила она.

– Пятница.

– Если у меня не было отпуска, я работала.

– В пиццерии?

– Да. Забегаловка та еще, я тебе рассказывала… Платили копейки, и пицца у них была похожа на подметку от ботинка, но выбирать мне особенно не приходилось. – Она задумалась, уставившись в сторону зарешеченного окошка. – Отпуск у меня был всего два раза, в конце лета и под Новый год, это я точно помню. Значит, в ту пятницу я была на работе.

– Диктуй название и адрес, – сказал Павлов. Записав данные, он спросил:

– Ты знаешь Бугрова? Дмитрия Бугрова? Он возглавлял следственную группу по расследованию этого преступления.

Кристина продолжала смотреть на него с непроницаемым лицом.

– Конечно, я слышала о нем. Да об этом все местные газеты писали, когда каких-то бандитов арестовали. Его по телевизору показывали чаще, чем нашего президента.

– То есть лично с ним ты не знакома?

– Почему ты спрашиваешь?

– Я был сегодня у него. И мне кажется, он что-то скрывает. Что-то такое, что имеет отношение к тебе, Кристи.

На губах Ясновой появилась печальная улыбка.

– Тема, вместо того чтобы вытащить меня из этой вонючей дыры, ты лезешь ко мне в душу. Приплел какого-то Бугрова, и вообще…

– Прекрати! – резко оборвал ее Павлов, и Кристина изумленно уставилась на него, после чего глаза ее наполнились слезами.