Человек и пустыня

«Пустыня-матушка прислала змея свой покой стеречь, никого не пускать с полуночной стороны, потому что предсказано было ей: завоюет тебя человек, что придет от полуночи… Вот в этих местах вся Волга пустой стала, века целые пустой лежала. Ну, потом пробил час: пришел богатырь русский и отрубил змею голову».

Эту легенду рассказывает старый Андронов своему внуку, восьмилетнему Витьке, одному из главных персонажей романа «Человек и пустыня».

Александр Яковлев поставил перед собой задачу проследить самые важные этапы жизни Виктора Андронова, показать процесс формирования представителя купеческого дома, раскрыть положительные и отрицательные стороны его деятельности.

Старый Андронов был среди тех, кто пришел «с полуночной стороны», дороги провел, хуторов настроил, он способствовал тому, что в этой пустынной стороне «села да деревни пошли». Так «завоевали матушку-пустыню».

Виктору Андронову не приходится «грехом» добывать себе богатства — он наследник богатейшего «дела». Виктор ни в чем не нуждался, но и ему пришлось испытать и горечь, и обиду. Ему многое позволялось, в нем души не чаяли и бабушка, и дедушка, и родители, но стоило ему отказаться от молитвы, как он был жестоко избит отцом. В доме Андроновых свято соблюдали все древние религиозные обряды. В религиозной строгости воспитывался и Виктор Иванович Андронов.

В центре романа — судьба Виктора: учеба в реальном училище, затем в Петровской академии, женитьба на дочери миллионера Зеленова, объединение двух торговых домов, широкое наступление Андроновых и Зеленовых на пустыню. Виктор Андронов — купец новой формации. Он не раз ездил в Европу и Америку, набирался опыта. Много нового ввел он и в быт купеческого дома, и в управление делами. Во время революции 1905 года Виктор Иванович выступал за конституцию, ругал царя. В начале революции он был полон радужных надежд, произнес в купеческом собрании полную либеральных призывов речь, от которой вскоре отказался. Теперь ему и вспоминать о ней смешно: «Будто угар какой отуманил голову». Угар либерализма развеялся, и Виктор Иванович пришел к выводу, что «нам с революцией совсем не по пути». Он уже готов на открытый бой с революционерами, но как? Какими средствами?.. Доносить? Нет, нет! Ведь он же вполне порядочный человек! И одновременно с этим Виктор Иванович убежден, что революция — «это что-то страшное».

Александр Яковлев создает яркий образ Виктора Андронова. Казалось, ничто не может изменить благополучной судьбы этого человека. «Все говорило о довольстве и богатстве: каждое окно и каждый столб забора». Но это благополучие было только внешним. Его нарушала тревога: сын Иван стал революционером. «Опять социалисты стали голову поднимать, не спутался ли с ними Иван, уж очень много в письмах говорит о земельной справедливости», — вот что не дает покоя Виктору Андронову. И действительно, Иван Андронов стал большевиком, порвал с отцом: «С грабителями я не желаю иметь никакого дела».

В конце романа Виктор Иванович Андронов предстает «седым, шершавым старикашкой», потерявшим веру в то дело, которое пытался отстаивать: «Все безнадежно!» И пустыня, с которой сражалось три поколения Андроновых, теперь видится ему в образе «старухи старой, с сумрачным лицом, вся морщинистая… Она глянула пронзительными глазами прямо в душу. И засмеялась».

Роман «Человек и пустыня» — это гимн сильному человеку, строителю и преобразователю новой жизни. Ивану Андронову — большевику, командиру Красной Армии — отдает все свои симпатии Александр Яковлев. И бесславно кончают свой жизненный путь Виктор Иванович Андронов — последний владелец гигантского торгового дела на Волге и его младший сын, оказавшиеся в лагере белогвардейцев.

В тридцатые и сороковые годы Александр Яковлев много ездит по стране, много пишет. Появляются его новые книги: «Победитель» (1927), «Огни в поле» (1927), автобиографический роман «Ступени» (1946). Некоторые его произведения этих лет обращены к детскому читателю: «Жизнь и приключения Роальда Амундсена» (1932), «Пионер Павел Морозов» (1938), «Тайна Саратовской земли» (1946). В годы Великой Отечественной войны Александр Яковлев выступает в печати с публицистическими статьями, написанными пером художника — патриота своей Родины, верного ее сына.

Скончался Александр Степанович Яковлев в 1953 году.

Хорошо знавший его Вл. Лидин писал:

«Александр Степанович Яковлев обладал удивительной способностью выискивать во всех явлениях жизни радости. Он отметал все случайное, зачастую грубое и искажающее жизнь, и оставлял для себя только чистую гамму красок. Его жизнелюбие было в такой степени органическим, в какой, скажем, дерево или растение берут от земли все питательные соки, способствующие росту и цветению. Он прошел все своим путем, самоуком, с поразительным упорством одолевая ступень за ступенью жизнь. Одна из его автобиографических книг так и называется — «Ступени». Я редко встречал человека такой душевной чистоты и расположения к людям, каким был Александр Степанович… В советской литературе имя его не будет забыто. К книгам Яковлева вернутся не раз, и молодой наш читатель добрым словом помянет писателя, который во всех своих книгах прославлял жизнь и человека, преобразующего жизнь»[5].

Виктор Петелин

ЧЕЛОВЕК И ПУСТЫНЯ

Роман

КНИГА ПЕРВАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I. У Змеевых гор

Маленький был Витька. Сколько? Лет восемь, не больше. Ходил он летним днем с дедом по саду, а дед говорил:

— Ты еще неразумный, внучек мой! Ты еще много чего не знаешь. Видишь вон гору? Ты думаешь, это — гора?

Витька храбро ответил:

— Гора.

Дед хитро прищурил глаз и щелкнул языком.

— Эге! Нет, миляк, это не гора, это — змеева голова.

У Витьки глаза округлели, вырастая: видал он змей (на Кривом озере ужей сколько хочешь), маленькие они, а тут одна голова — целая гора.

— Да, брат, большущий был змей — сорок верст длины, так врастяжку и лежал вдоль самой Волги. А пришел тот змей из Заволжья, — видишь вон? Оттуда.

Поднял клюку дед, показал вдоль дорожки, где в самом конце видать синеватую широченную Волгу, а за ней еле-еле мельтешат кусточки на том берегу.

— Пустыня-матушка прислала змея свой покой стеречь, никого не пускать с полуночной стороны, потому что предсказано было ей: завоюет тебя человек, что придет от полуночи.

О, как чудесно поверить в этого змея, в живую, думающую пустыню, в человека, который придет от полуночи. И слушать жадно сказ про них; слушать, раскрыв рот, чтобы ни единое слово, даже самое маленькое, самое юркое, не проскочило бы мимо. А дед такой торжественный, — говорит и серебряную аршинную бороду поглаживает:

— Ни прохода, ни проезда не было по Волге тогда. Чуть кто покажет нос, змей вскинется и проглотит сразу. Не только человеку аль птице, — рыбе не было проходу. Вот в этих местах вся Волга пустой стала, века целые пустой лежала. Ну, потом пробил час: пришел богатырь русский и отрубил змею голову, а самого змея в куски иссек. Голова-то ишь куда отскочила! А тулово — вон оно, зачинается возле нашего сада.

И дед — клюкой в белую гору, что как раз за забором сада. Витьке хоть задохнуться впору.

— А потом, дедушка?

— Ну, что ж потом? Вот голова закаменела и тулово закаменело — горами стали. Змеевы горы теперь прозываются. И некому защищать пустыню. Пришел человек с полуночной стороны, дороги провел, хуторов настроил, села да деревни пошли — любо-дорого смотреть. И почти всё, брат, на моей памяти. Завоевали матушку-пустыню мы.

— И ты воевал?

5

Лидин Вл. Люди и встречи. Страницы полдня. М., «Московский рабочий», 1980, с. 66, 72.