Курляндский гандикап

Если я доживу до окончания эпохальной стройки, то обязательно организую первый фестиваль. Победителям будет вручаться статуэтка Аполлона, а те, кто выиграет данный приз трижды (пусть и не подряд), получат премию Кетлера. Ну а пропиарить ее так, чтобы она стала престижнейшей, будет не сложно. Специалистов данного дела у меня теперь было предостаточно. Настолько, что давно уже существовала практика отправлять их в другие страны, чтобы выпускать там подконтрольные нам газеты.

В Испании, например, наши проекты благополучно действовали уже несколько лет. Две газеты — правительственная и оппозиционная — пользовались немалым спросом. Они придерживались диаметрально противоположных точек зрения практически на все проблемы в стране, остро спорили и привлекали множество читателей. Я запустил это дело еще тогда, когда только планировал подкинуть Людовика XV Филиппу V. И теперь у нас были добровольные поставщики новостей из самых высоких слоев общества.

В результате, я одним из первых узнал о том, что между Филиппом V и Людовиком пробежала кошка. Их отношения и раньше были далеки от сердечных, а после последних событий во Франции и вовсе обострились. Дело в том, что революционеры добрались-таки до самого Филиппа Орлеанского, который все еще провозглашал себя регентом короля. Учитывая, что его величество уже бежал из страны, эта идея была не лучшей.

Филипп Орлеанский тоже пытался бежать. Но сделал это так же бездарно, как и правил. Ему даже столицу не удалось покинуть. По имеющимся у меня сведениям, Филиппа сдали его же слуги. И это уже о многом говорит. Поэтому я совершенно не удивился, когда Филипп оказался под охраной. И еще меньше удивился, когда Англия внезапно выступила с угрозами, что в случае насилия над герцогом Орлеанским оставляет за собой право вмешаться в события. Читай — напасть на более слабого.

Не знаю уж, по дурости Якова III Стюарта была озвучена данная позиция, или наоборот, оказалась хитрым ходом одного из советников английского короля, просчитавшего ситуацию, но во Франции подобная угроза вызвала только новый виток народного негодования. Идея провозгласить республику внезапно обрела всеобщую популярность. На этой почве объединились многие партии и движения, и уже через месяц было объявлено о создании Национального совета, который и должен был принять решение о дальнейшей судьбе Франции и Филиппа II Орлеанского.

— Ну и что они нарешали? — насмешливо поинтересовался я у принесшего данные вести молодого человека.

К сожалению, мой верный секретарь уже покинул этот мир, но заменивший его Эрик справлялся, вроде бы, неплохо. Вот и сейчас он предоставил Якобу полный и довольно интересный отчет. Я присутствовал больше из интереса. Любопытно же, во что выльется вся та каша, которую я заварил! Сын не возражал против моих комментариев и советов — в результате совместных размышлений и споров рождались действительно интересные идеи.

— Национальное собрание объявило, что король Людовик XV низложен, а герцог Орлеанский более не является регентом.

— Толпа низвергает монарха… пример Англии не показал им, что это ничем хорошим не кончается? — вздохнул сын.

— Где содержат герцога? — полюбопытствовал я.

— Ну, поскольку Бастилии уже нет, его поместили в Тампль. Вскоре состоится суд над герцогом. Говорят, революционеры нашли какие-то его бумаги, и окончательно взбесились. На днях мы узнаем более точную информацию.

— Да можно и так предположить, — отмахнулся я. — Наверняка, Филипп, в надежде спастись, связывался со всеми, с кем только можно. И обещал им все, что приходило ему в голову. Так что революционеры, прочитав его переписку, смогут обвинить его в государственной измене.

— Боюсь, что герцог Орлеанский повторит судьбу Карла I Стюарта. Ему отрубят голову, — мрачно предсказал сын.

И, как показало будущее, он оказался прав. Сначала состоялся суд, превратившийся в откровенный фарс, а затем Филиппу вынесли приговор. Противников казни оказалось меньше одной трети. И отрубленная голова герцога Орлеанского подняла в Европе немалую волну. Теперь оставалось ждать — кто и какие действия предпримет. Ведь что начинают делать со страной, которая неожиданно ослабла? Правильно. Отрывать от нее куски. Вот и посмотрим, кто и на что позарится.

В этом свете поведение Испании становилось особенно интересным. Собственно, отношения испанского короля с беглым французским и без того оставляли желать лучшего. Людовик XV был свято уверен в том, что ему все должны, требовал к себе особого отношения и пытался создать французское правительство в изгнании. Понятно, что от авантюристов у него отбоя не было. Но их требовалось содержать, как и весь двор!

Ну а после того, как Филипп, герцог Орлеанский, был казнен, обстановка при испанском дворе и вовсе накалилась. Людовик требовал срочно собирать войско и идти уничтожать взбесившееся быдло. Филипп V, в свою очередь, подобные резкие движения делать опасался. Во-первых, его власть в Испании была далека от желаемого варианта абсолютизма, а во-вторых, как на такой демарш отреагируют враги и союзники — было абсолютно непонятно. То есть во французские дела они, конечно, с удовольствием вмешаются, но точно не для того, чтобы вернуть корону Людовику.

В памятном мне варианте истории Филипп V, страдавший «меланхолией», отрекся от престола в пользу своего сына Луиса. Однако сейчас испанскому королю было не до депрессий. С одной стороны недовольные подданные высказывали, что двух королей они не прокормят, а с другой — взывал к активным действиям подросший Людовик XV. Пацан, которому недавно исполнилось 14, вещал, что сам готов возглавить освободительное войско. И находились те, кто готов был за ним следовать. А испанский король не слишком представлял, как воспрепятствовать данной авантюре.

С одной стороны — это, вроде бы, шанс избавиться от неудобного подопечного. На войне всякое произойти может. А случайная пуля она такая случайная… С другой стороны — проблему Франции это не решит. Напротив. Законный кандидат на трон может весьма пригодиться в будущем. И если он всем будет обязан Испании, это можно будет использовать. Ведь понятно же, что даже если Людовик XV займет французский трон, править страной будет не он, а его приближенные. А тут уже вырисовываются интересные перспективы.

Разумеется, рядом с Людовиком находились мои люди, перед которым была поставлена задача сохранить пацану жизнь. И если гуманизм повлиял на данное решение, то не слишком сильно. Если Франция (или то, что от нее останется) снова станет монархией, то пусть престол займет кто-нибудь, не обремененный желанием заниматься делами страны. Людовик XV был именно таким человеком. И (в другом варианте истории) сына соответствующего вырастил.

Да, лучше сохранить жизнь Людовику, чем рисковать, что к власти придет кто-нибудь толковый. До рождения Наполеона еще больше 40-ка лет, но не один же он такой был! Неизвестно, кого теперь история неожиданно вознесет на вершину. Лучше подстраховаться. Занять чем-нибудь Людовика XV, чтобы он отвлекся от самоубийственной авантюры. В путешествие, например, отправить, просить у соседей помощи в возвращении трона. И приставить к нему опытную даму, которая увлечет короля и будет рулить им в нужном направлении.

Ну и Филиппа V лучше отвлечь, чтобы ему уж точно не до Франции было. Пусть лучше судьбой своего старшего сына займется. Благо, в нынешнем варианте истории Луис был привит от оспы, и умирать в ближайшее время совершенно не собирался. Точно так же, как не собирался и жениться на дочери покойного Филиппа II Орлеанского. На сей раз данная кандидатура в качестве потенциальной невесты и вовсе не рассматривалась.

Луису сватали совсем другую девицу царских кровей — царевну Наталью, дочь русского императора Петра I. Той как раз 16 лет исполнилось. Брак этот готовился давно, с самого начала французской революции. Тогда стало очевидно, что дочерей герцога Орлеанского рассматривать в качестве невест не следует, и появились другие кандидатуры. Причем искали девицу из богатого, знатного королевского рода, представители которого не станут вмешиваться в испанские дела.