Курляндский гандикап

Пора в прессе лепить из Леслера образ пламенного революционера, борца с колониальным гнетом и за права трудящихся. А под это дело и в других странах начинать создавать кружки идейных борцов за светлое будущее. Тайные общества хорошо прижились по всей Европе. Настолько хорошо, что вряд ли у масонов есть шанс стать всемирной могущественной организацией. А на базе подобных кружков по интересам легко продвигать идеи об исключительности собравшихся. И о том, что только они знают, по какому пути должна идти их страна.

Разумеется, я не мог охватить своим вниманием всю Европу. Да это было и не надо. Меня интересовали конкретно Англия и Франция. А вот затем, чтобы революционная зараза, как чума, не расползлась на территорию Курляндии и России, требовалось следить внимательно. Хотя… надо же моей тайной службе на чем-то новичков натаскивать! Плюс, от идеи революции до ее реализации не так близко. Требуются связи, время и (главное!) деньги. Без финансовой поддержки ни одна революция в принципе не может состояться.

Ну и делом людей нужно занять. Чтобы некогда было о всякой чепухе думать. Уж на что ирландцы свободолюбивый народ, а деньги и на них действуют безотказно. И самые сильные кланы в данный момент интриговали не против меня, а против друг друга, чтобы получить концессию на разработку полезных ископаемых. Все-таки интернет — это классная штука. Столько лет прошло, а в памяти много чего отложилось из споров на форумах и интересных статей.

Ирландцы были свято уверены, что ничего ценного в недрах их земли просто нет. И англичане охотно поддерживали это заблуждение. Однако мои знания говорили об обратном. Ну а легендировать свои находки мне не составило труда. Стоило шепнуть паре-тройке «доверенных» людей, что я случайно встретился с эльфами, подданными королевы Медб. И за помощь, которую я оказал (нет, детали рассказать не могу, дал клятву), мне открыли местонахождение нескольких месторождений.

Возможно, в другой стране у меня этот номер и не прошел бы, но ирландцы были чрезмерно суеверными. И несмотря на то, что исправно ходили в церковь (в большинстве своем в католическую), верили в различных фантастических существ. Так что моя сказочка прокатила. Тем более, что ирландцы довольно быстро убедились в том, что существует месторождение меди в Авоке, свинца и цинка у города Наван, цинка в Силвермайнс, свинца и серебра — в Тине. И вот тут началась веселуха!

Допуск к ценностям захотели получить все. Даже Яков прислал мне из Лондона письмо, в котором говорилось, что на самом деле все ценности принадлежат англичанам. И что добычу ископаемых нужно заморозить, потому как неизвестно, как она повлияет на цены на мировом рынке. Ха! Да мне самому мало! Куча проектов требовали увеличения финансирования! Это не говоря о том, что окружению Якова нужно тоже косточку кинуть, чтобы они отвлекали короля от ненужных мыслей.

Так что год 1694-й закончился для меня относительно благополучно. А вот 1695-й начался с того, что простудившись, умерла Наталья Нарышкина.[12]

Глава 6

Большой лист бумаги, занимавший почти весь мой рабочий стол, был расчерчен линиями, кружочками и исписан пометками. Кончики листа надежно придерживали трость с вычурным набалдашником, яшмовая чернильница, томик пьес Мольера и пистолет. Для меня — так вполне обычный набор. Ну а Генрих, давно уже привыкший к различным моим чудачествам, тоже не обращал внимания на подобные мелочи.

Мы рассматривали сложившуюся политическую обстановку, и размышляли, стоит ли нам вмешиваться в ситуацию и как это лучше сделать. Оценив цепкий, аналитический ум Генриха, его прекрасную память и абсолютную верность, я периодически приглашал его подумать со мной вместе. Взгляд со стороны оказался удивительно полезен. Дружбой я подобное сотрудничество не назвал бы, но то, что Берн стал моим особо доверенным лицом — однозначно. Он давал интересные советы и не боялся со мной спорить.

Вот и сегодня мы никак не могли прийти к единому мнению. И для того, чтобы политическая картина мира стала более наглядной, раскатали на рабочем столе лист бумаги и начали схематично изображать сложившуюся ситуацию. Надо сказать, данная работа здорово помогла разложить мысли по полочкам. И теперь следовало принять несколько решений.

— Итак, от предложения Вильгельма Оранского купить принадлежащие ему во Франции земли мы отказываемся, — подвел я первый итог.

— Не стоит того фьеф Оранж, — покачал головой Генрих. — Слишком велико там влияние папистов. И его величество Людовик не позволит у себя под боком своевольничать.

— Согласен. Да и цену Вильгельм ломит, — вздохнул я.

Как ни хотелось заиметь собственную базу во Франции, однако предлагаемый вариант был не выходом. В том варианте истории, который я помнил, существование фьефа Оранж ничем не помогло Вильгельму Оранскому в его противостоянии с Францией. А это значило, что овчинка не стоила выделки.

— Теперь давай к Амстердаму перейдем, — оторвался я от листа бумаги и потер глаза. Кажется, засиделись мы сегодня за чертежами и документами. Донесения агентов, деловая переписка, отчеты… все это нужно не только прочитать и проанализировать, но и сложить в единую картину, чтобы правильно составлять планы на будущее.

— В Амстердаме все идет так, как мы запланировали, — отчитался Генрих. — Городские низы с удовольствием бунтуют. Полагаю, что если продолжать их поддерживать, беспорядки продлятся в течение года.

— Прекрасно! Часть клиентов амстердамской биржи, не желая терять прибыли, воспользуются услугами биржи рижской, — потер руки я.

Надо сказать, дела там и так шли неплохо. Рига процветала и росла ударными темпами. Но, как известно, денег лишних не бывает. А потому я воспользовался сложившейся ситуацией и слегка проспонсировал городские низы, которые подняли бунт. Мои вложения окупились стократно. Многие торговцы уже не пожелали рисковать, и выбрали биржу рижскую. Ну а я им организовал режим наибольшего благоприятствования.

Жаль, что поддержка крестьянского восстания в Моравии и Оломоуце мне денег не принесла. Только моральное удовлетворение. Я не желал, чтобы на карте когда-либо появилась Австро-Венгрия (это уж точно было не в интересах Курляндии, подобный хищник под боком никому не нужен) а потому прикладывал усилия заранее. В идеале, я хотел получить свободную Чехию и свободную Венгрию. Но посмотрим, что у меня выйдет.

— Польский король Карл просит вашей помощи, — прервал мои размышления Генрих. Я невольно поморщился. Польский вопрос на расчерченном нами листе пестрел огромным количеством пометок, пояснений и вопросов.

Собственно, Польша интересовала меня постольку поскольку. Но ровно до того момента, пока Карла Лотарингского не попытались отравить. К счастью, попытку совершили любители, так что моим врачам удалось откачать его величество. Однако нехорошая тенденция, как говорится, была налицо. Я смутно помнил, что в знакомой мне версии истории Карла, вроде бы, тоже отравили. Но вот когда это было, и кто был в этом замешан? Вроде бы, он французам на больную мозоль наступил?

*По предположениям историков, Карл действительно был отравлен в 1690-м. Однако в данном аи он продолжает жить. На 1695-й год ему 52 года.

Дело в том, что раз уж короля решили убрать, рано или поздно попытку повторят. И я даже знаю кто — Сапеги давно уже лезут на рожон. Но в моих интересах продлить жизнь Карлу. И попридержать Сапег, не дав им развязать «Домашнюю войну». Не сейчас. Тут и Северная война наклевывается, и война за испанское наследство, так что лояльная и вменяемая Польша нам пригодится. А вот потом… делить шкуру неубитого медведя, конечно, не стоит, но я был бы дураком, если бы не прикинул своих действий.

Если с Карлом что-нибудь случиться, претендентов на трон образуется сразу несколько. И по поводу их личностей можно даже не гадать. Как только нарисовалась угроза жизни королю, часть его подданных сразу же начала строить планы на будущее после его смерти. Кто-то выступал в поддержку законного наследника Карла — принца Леопольда, но большая часть упирала на то, что тот слишком мал и предлагала саксонского претендента — Фридриха Августа. Были и такие, кто выступал за французского принца Конде, но их было меньшинство. Один французский ставленник[13] уже сбегал от польской короны, и поляки, похоже, не хотели, чтобы подобное повторилось.