Страница 91 из 99
«Как будто я вхожу в рассказанную мною сказку», – подумала Эйлия с восторгом.
Вестибюль был облицован белым мрамором, а потолок изукрашен позолотой круговых узоров из цветов и листьев, зверей и птиц. И никого не видно, даже привратника или слуги. Минуту Эйлия постояла, набираясь решимости. Направо и налево уходили два коридора, а прямо вперед и вверх – величественная лестница с мраморными статуями, держащими огромные канделябры. Она вела на площадку, потом разделялась на две и уходила на второй этаж. Большое круглое окно в стене на площадке обрамляло вид на башни и деревья. Наверное, оно выходит во внутренний двор.
– Эй, есть кто-нибудь? – с беспокойством спросила Эйлия.
Голос ее отразился от стен и замолк.
«Куда могли все деваться? Не могу поверить, что из такого огромного дворца все отлучились сразу. Ведь оставили бы хотя бы одну-двух служанок?»
Эйлия, все больше обеспокоенная как собственным долгим одиночеством, так и подавляющим величием обстановки, начинала тосковать по виду человеческих лиц.
Но нельзя сказать, что ей не хотелось идти дальше в этот дворец. Выбрав наудачу левый коридор, она устремилась по нему. Шаги ее в тишине отдавались очень громко, и все равно никто не вышел ее окликнуть. Мраморные статуи глядели из стенных ниш белыми пустыми глазами. Ей показалось, что слышится далекая музыка струнных инструментов, но так тихо и далеко, что Эйлия подумала, не померещилось ли ей. Коридор привел к двустворчатым позолоченным дверям, а потом свернул направо, и Эйлия, заглянув туда, увидела марш ступенек, ведущих к другой паре дверей. Она решила сперва попробовать первые двери, толкнула одну из них, вошла и огляделась.
Это была церковь, но во много раз больше церкви Королевской Академии. Стены белого мрамора согревало множество горящих ламп, потолок расписан был облаками в голубом небе, а в святилище стоял не портал с резными воротами, не образ бородатого бога Аана в хитоне, но женщина в синем платье на круглом пьедестале. Лицо ее было безмятежно, белокаменные черты его застыли в вечно юном покое, золоченые волосы волнами спадали к ногам. В мраморных руках женщина держала гирлянду живых цветов, у подола ее платья играли изображения детей и животных, а на голове сияла корона звезд. Эларайния, богиня Утренней звезды.
Где же это все находится? Это у нее видения далекого прошлого, как у Дамиона? Но он говорил, что в своем сне ничего не мог коснуться, а здесь все было реальным на ощупь. Эйлия протянула руку, положила ладонь на ближайшую скамью. Дерево – прочное, твердое.
И слишком пусто было в этой церкви: ни жрецов, ни молящихся. Была здесь лишь гулкая тишина, как бывает в святилищах, и она казалась гуще оттого, что Эйлия была одна. Но ведь цветы на руках статуи свежи, и лампы зажжены перед приходом ночи. Кто-то здесь был, причем недавно.
Она решила пойти ко вторым дверям. Они тоже оказались открыты. За ними находился просторный пиршественный зал с длинными рядами темных деревянных столов и возвышением у дальней стены. Там стоял высокий стол и несколько кресел, и одно из них было величественно, как трон. Зал украшали знамена и гобелены, высокие окна забраны цветным стеклом, и в ближнем к Эйлии конце расположились хоры для менестрелей. На столах стояли вазы со срезанными цветами, а также чаши со свежими фруктами: ананасами, гранатами, нефритово-зеленым виноградом и другими, которых Эйлия не узнала. Скульптуры из сахарной ваты, изображавшие замки, лебедей и корабли, перемежались подносами разноцветных сладостей и высокими графинами с темными наливками или винами. При виде этой роскоши живот у девушки свело от голода. Кажется, вечность прошла от последней трапезы, состоявшей из размоченных корабельных сухарей, но она не решалась украдкой взять что-нибудь с блюд.
«Как в волшебной сказке. Стоит мне только прикоснуться, как распахнутся двери, и ворвется людоед, или страшное чудовище, или черный рыцарь…»
Она оглянулась на дверь, наполовину ожидая, что кто-нибудь из этих волшебных гостей сейчас явится, не ожидая повода. Но никого не было.
И тут снова заиграла музыка, на этот раз громче – и ближе. В стене за помостом Эйлия заметила полуотворенную дверь, и эти звуки доносились оттуда. Девушка медленно пошла к помосту. В таком величественном месте, даже безлюдном, ощущалось какое-то достоинство, и Эйлия чувствовала, что должна вести себя уважительно. Поэтому перед ступенями помоста она замялась в нерешительности, но музыка тянула ее к себе своей красотой, своим обещанием человеческого общества. Если, конечно, эти музыканты – люди. Заглянув осторожно за дверь, девушка увидела винтовую каменную лестницу, ведущую вверх. Музыка катилась по ней водопадом.
Очевидно, над этим залом должен быть еще один, где сейчас происходит веселье. Эйлия поспешила наверх. И – да, теперь слышались людские голоса, далекий говор! Подавив почти истерический вскрик облегчения и нетерпения, девушка бросилась вверх по каменным пролетам. Увидеть снова людей, кого угодно!
Ступени заключались внутри колонны резного камня, а на площадке открывалась выводящая из колонны дверь со стеклянными панельками, как окошки. Эйлия шагнула за порог и оказалась в каком-то широком коридоре. Он почти сразу сворачивал за угол, а на другой стороне кончался стеной с окном.
Но на полпути к нему открывалась другая дверь в большую комнату или зал, и там было полно народу.
Вдруг Эйлию обуяла застенчивость – такое величие исходило от этой комнаты, как и от пиршественного зала внизу. Она заглянула осторожно в дверь. Зал был роскошен так, что поверить невозможно, весь изукрашен золотыми листьями. Но так же поразительны были и находящиеся в нем сейчас люди, собравшиеся перешептывающимися группами. Они были убраны в самые драгоценные ткани, шелк и парча блестели повсюду. Руки и шеи этих людей украшали драгоценные камни, горящие каждый своим огнем, и по всему залу будто танцевали блики света, огоньки фей всех возможных цветов. И все же куда величественнее были сами эти люди; их черты напоминали элейские статуи в Лиамаре. «Элей! – подумала девушка. – Это они! Значит, действительно есть в мире элей…»
Но были и другие люди, более обыкновенного вида, одетые попроще и стоящие возле стены. «Значит, вот где все слуги – они пришли посмотреть на то, что здесь происходит! Значит, это невероятно важно!»
Как ни тянуло Эйлию к людям, она не решилась ворваться в это величественное собрание. Эти люди, блестящие своей утонченностью, наверняка представители благородной крови, собравшиеся ради какого-то важнейшего случая. Она заметила, что они часто оглядываются на двери, очевидно, ожидая чьего-то появления. И она вздрогнула, представив себе переполох, который она бы вызвала, появившись так, непрошеной гостьей в рваном и обтрепанном с дороги наряде. Она подалась назад, радуясь, что никто не заметил, как она глазела из-за двери.
С конца коридора донесся звонкий крик глашатая:
– Она грядет, Владычица Света грядет! Дочь Небес, Трина Лиа!
«Трина Лиа?»
Эйлия бросилась назад к лестнице, выглядывая из окошка. Из-за угла появилась любопытная процессия. Во главе ее шли женщины, одетые в белое и с покрывалами на лицах, неся серебряные подсвечники. Конечно, это сивиллы, как в прежние времена. И этот древний орден тут тоже существует.
Четверо этих женщин несли синий балдахин со звездами. Под ним шла фигура в спускающемся до пола покрывале, и сначала видны были только контуры ее, размытые столбом туманного света: женская фигура, высокая и стройная, в развевающихся белых одеждах. На лбу ее сверкала диадема, а вокруг вилась золотая мантия – нет, это ее длинные золотисто-белокурые волосы спадают до колен. Женщина подошла ближе, и Эйлии стало видно ее лицо. Она ахнула и бросилась в коридор.
– Лорелин? Лорелин!
– Эйлия!
Вуаль отлетела в сторону, и Лорелин предстала в жемчужно-белом платье, с расплетенными косами. Так величественна она была, что Эйлия только могла глазеть, разинув рот. Процессия остановилась, сбитая с толку. Свита, группа благородного вида кавалеров и дам, обменивалась озадаченными взглядами и тихо переговаривалась.