Хозяин видений

— Отличный способ вернуть утраченное! — послышался злой голос со стороны двери. — Браво! Пожалуй, возьму на вооружение.

Меня словно кипятком ошпарили, так быстро я отскочила в сторону. Только вот поздно уже — во взгляде Эрика не было и капли нежности. Только ярость.

Впрочем, на меня он вообще не смотрел. Сначала. А когда посмотрел, я почувствовала себя совсем плохо.

— Стейнмод, у меня складывается ощущение «дежа вю», — невозмутимо произнес Влад и, кажется, ни капли не смутился.

— Я искал тебя, — сказал Эрик уже мне.

— Ну, вот и нашел… — вырвалось у меня.

Прозвучало, как издевка. А я ведь не хотела. Все, чего хотела — просто переночевать с Глебом. Поговорить. Поговорила, называется.

— Рад, что ты в порядке, — язвительно продолжил Эрик, и его прозрачные глаза, казалось, могли в тот момент заморозить весь город.

Я, Влад, моя бывшая комната. И Эрик. Отличный способ все исправить, Полина!

Впрочем, разве есть еще, что исправлять? Все разрушено… А я слишком устала и строить не умею.

Но кое-что я умела хорошо. Убегать. От серьезных разговоров, сильных и опасных эмоций, ненужных разборок. Вот и сейчас сбежала. Недалеко — на балкон. На свежий воздух, потому что для нас троих в той комнате кислорода не осталось.

Хотя Эрик наверняка уже ушел. Увидел все, что хотел, сделал выводы. Для этого необязательно читать мысли. Я закрыла глаза, стараясь не расплакаться от обиды.

Теплые ладони легли мне на плечи. И показалось, если Влад сейчас хоть слово скажет, я его ударю. Не сдержусь. Он не виноват, но все же…

И зачем я только сюда приехала?!

А потом что-то изменилось. Что-то незаметное на первый взгляд, но…

Запах! И ветер щеки уже не обдувает. Влажность из воздуха испарилась.

Я открыла глаза. Синий. Занавеска и обои. Кровать.

— Сначала я искал тебя здесь, — мрачно сказал Эрик. — Потом в квартире Глеба. А когда не нашел… Не хотелось думать, что ты у атли.

Я повернулась к нему. Все еще хмурится, но уже не зол. Печальный только или усталый. Наверное, так толком и не отдохнул.

— Искал? — Я ничего не понимала. Он же злился только что, а теперь… мы здесь. — Зачем?

— Шутишь? Ты же сама сказала — на тебя покушались. Нельзя быть такой беспечной! Еще и амулет сняла…

— Он твой. Пока тебя не было, я носила его. Наверное, он меня и спас тогда… Грудь жгло, и я проснулась.

— Так он работает, — подтвердил Эрик. — Предупреждает.

В комнате ничего не изменилось с тех пор, как я была тут в последний раз. Разве что кровать — новое покрывало, светло-голубое, и подушек нет. А в целом… Тот же ковер, телевизор на стене, тумбочки. Занавески знакомые. И все же спальня встретила меня по-другому. Отвергала. Хмурилась. Давила.

— Извини, я не хотел прерывать ваш… разговор. — Эрик отступил на шаг и отвернулся. — Хотел обсудить будущее и вообще… Ты же теперь часть скади. Племя тебя приняло, но если хочешь вернуться домой… Тебя уже ничего не держит.

— Домой?

— В атли. Разве не об этом вы с Владом говорили?

И он снова посмотрел на меня. Испытывающе и… с надеждой?

— Он говорил, — поправила я.

— Ты не особо протестовала, — пожал он плечами.

Я вздохнула. Что ни скажи ему сейчас, не поверит. Слишком много было лжи. Я лгала. Ради его блага, но… Откуда мне знать про благо? Я лишила его права выбирать, как когда-то лишили меня. Виновата. По всем статьям. И признаю вину.

— Ты прав, не особо. Но не потому, что хочу вернуться. Одной сложно, Эрик. Особенно сольвейгу. Вечно кому-то нужен мой кен. Или кровь. Или жизнь. Я не могу жить с Бартом, так я никогда не увижу Алана, а он… Ребенок — мое все. Я так долго… хотела его. Боролась. Люблю безумно и не могу потерять.

— Сольвейги прячутся, — понимающе кивнул Эрик. — Тебе бы пришлось прятаться с ними.

— Верно. Для скади я — никто, особенно теперь, когда ты вернулся. А без племени будет сложно себя защитить. Но в атли ночью я поехала не потому.

— А почему?

— Это же очевидно! Поехала к Глебу, ведь он мой лучший друг. Ты ушел, а я… мне было плохо, понятно! У тебя все прошло, а у меня нет. И в Алане я вижу тебя. Всегда видела, с самого первого дня. Не только ты влюбился, Эрик.

Замолкаю. А он смотрит. И не верит ни единому слову. Наверное… Взгляд такой… Он умеет так смотреть, что все внутри сжимается. Путаются мысли, а воздуха не хватает.

Поэтому я продолжила говорить. Чтобы не свихнуться от убийственного ожидания.

— Именно поэтому и оттолкнула тебя. Думала о твоей мечте. Она стала и моей тоже. Давно. Не хотелось, чтобы из-за меня ты…

— Замолчи!

Он шагнул ко мне, и мир стал меньше. Облепил меня со всех сторон звуками, запахами, ощущениями. Сдавил грудь, голову, сковал тело. И вот я уже парализована, могу только смотреть. А Эрик рядом, только руку протяни — коснешься. Но я не могу пошевелиться. И не надо. Он сам касается. Обнимает. И лицо близко, а мне снова нужно задирать голову, чтобы видеть его.

— Ты всегда так много болтаешь, — прошептал он, и я с шумом выдохнула. Теплые пальцы коснулись щеки, скользнули выше — к вискам, затем запутались в волосах.

А губы мягкие — накрыли мои. Поцелуй. Жадный, звериный. В нем вся его тоска. Моя тоска. Переживания, горечь. Она растворяется, гаснет, сменяется наслаждением — диким, животным.

Одежда мешает, она не нужна. Не здесь, не в этой квартире. А кожа горит, требует прикосновений, жила натягивается в предвкушении. Синий вокруг, синий во мне. Как тогда. Но сейчас — не тогда. Сейчас все по-настоящему: нет больше препятствий, сомнений, будущего, которое может забрать у меня Эрика. Или меня у него. Потому что я чувствую — он тоже не хочет отпускать. Карамельный кен диктует его желания, бурлит в моих венах, проникает в жилу. И я делюсь — без сомнений уже, смеясь от блаженства.

И пропадаю. На миг? Навечно?

Он мой, а я его. Здесь. Сейчас. Навсегда.

Мои губы шепчут что-то. Эрик прав, меня заткнуть сложно. Но у него получается — поцелуем. А затем шепчет уже он. Но я не могу разобрать слов, хотя отлично понимаю их значение.

Он не отдаст меня никому. Любит. Все еще любит.

И, кажется, я плачу от счастья… Или нет? Какая разница?

— Ты маленькая колдунья, — прошептал он, уткнувшись носом мне в шею. — Одурманила меня совершенно. Наказать бы тебя за ложь…

— Прости, — обнимаю его, все еще не в силах поверить, что мы тут, вдвоем. На кровати. Все, как я мечтала.

— Одного «прости» мало. Обещай, что никогда не будешь мне врать больше. Особенно о таком.

— Обещаю, но… Что я могла тогда сказать? «Эрик, я тебя люблю, прекрати бороться за свой кан и останься здесь со мной!» Так?

— Отличный вариант!

— Ты ясно дал понять, что не собираешься начинать серьезных отношений. Сказал, что никто и ничто не заставит тебя отступить от цели.

— Но потом, когда я признался, что хочу остаться… Ты не сказала даже тогда.

— Я грешила на обмен! Все говорили мне, предупреждали, что обмен кеном влияет на обоих. Я побоялась, что это лишь… физиология.

— Малыш… — Он приподнял мой подбородок, развернул к себе лицом. Потерся носом о мой нос. — Я обменивался со многими женщинами. Это приятно и, бесспорно, добавляет пикантности, но ни к одной из них я не привязался.

— Ни у одной из них не было дурманящего лотосного кена, — проворчала я.

— Глупенькая! — Эрик сгреб меня в охапку и добавил тоном собственника: — Никому тебя не отдам, поняла?

— Поняла, — кивнула. — Не отдавай.

— И ему не позволю больше приблизиться, — пообещал он грозно.

— О, я буду благодарна за это! Иногда Влад излишне… навязчив.

— Я ревную. И готов был сегодня его убить.

— Не надо никого убивать, — миролюбиво осадила я его. — Между нами с Владом давно ничего нет. Не может быть.

— И не было? После того, как я…

— Не было.

Эрик с облегчением выдохнул.

— Хорошо. — Погладил меня по голове, и показалось, я вот-вот замурлычу, как кошка. — Ты не права на счет скади. У тебя всегда будет защита племени, ты ведь мать наследника. Но кроме того мне бы хотелось, чтобы ты посвятилась. Тогда у тебя не будет сомнений, а я буду спокоен. И почувствую тебя, независимо от того, есть ли в тебе мой кен.