Страница 91 из 167
- Не принимаются. Твои аргументы - не принимаются! Ты мне должен, и я сейчас просто предлагаю тебе отдать твой долг.
Лекой терпеть не мог, когда от него что-то требовали, тем более таким наглым способом. Он скрестил руки на груди и откинулся на стуле назад, холодно глядя на Горгенштейна.
- Если уж говорить о предъявлении счетов, то стоит ли мне упоминать, как ты со своими братьями ввалился в дом моей сестры, чуть не подставив её и меня перед сыскарями? Или ты это не считаешь?!
- Жерар...
Тот резко отодвинул стул и встал:
- Вот что, Лукреций. Мне порядком надоело, что какой-то сопляк всё время указывает, что мне делать. Не хочешь пускать меня в тайник магистра? Да больно надо! Обойдусь как-нибудь без него, лишь бы твою рожу рядом с собой больше не терпеть.
- Думай, что говоришь, - поморщился Лука, тоже вставая, с неудовлетворением замечая, что он всё ещё явно ниже своего приятеля.
- Я говорю то, что давно должен был сказать. Проваливай, родственничек, пока я тебя не вышвырнул силой.
Лукe ещё никогда не выставляли за дверь. Он стоял, глядя в занавешенное окно Жерара, и в его охваченном гневом разуме рождались десятки способов, с помощью которых он мог унизить Лекоя. Унизить, поставить на место, а когда тот осознает свою ничтожность, раздавить как жалкого таракана. Хладнокровного Луку, которого, как он считал раньше, на действие могли сподвигнуть лишь любопытство или выгода, сейчас снедала ненависть и ярость. И пусть обида, нанесённая ему, в другое время казалась бы пустяковой и не стоящей внимания, сейчас Лука жаждал отмщения.
Достав из сумки перочинный нож, маг обнажил лезвие и кольнул остриём подушечку большого пальца. Крови оказалось недостаточно, поэтому Лука расширил порез, игнорируя тупую, ноющую боль. Несколько резких, точных движений, и на двери, ведущей в квартиру Лекоя, появились замысловатые знаки, навлекающие на дом неприятности и беды. Горгенштейн отрывисто прочитал заклинание, и символы, и так не слишком заметные на тёмном дереве, и вовсе исчезли. Проклятие, увиденное когда-то в хранилище магистра, заработало.
И лишь только потом Лука огляделся. Ему сильно повезло, что свидетелей его магии не было. Эмоции, накрывшие Луку с головой, улеглись, и к нему постепенно возвращалось ясность ума. А вместе с ним и пока неясное, но весьма неприятное чувство вины.
"Чёрт, конечно Жерару не стоило так себя вести, но и я хорош. Можно же было вести себя не как... тупой засранец". От данного себе нелестного эпитета Лукрецию стало ещё хуже. Не так ужасно, что он чуть погорячился, и зря наехал на друга. А вот то, что он навестил на квартиру Жерара проклятье, и теперь не знает, как всё исправить... Это было самое поганое. Если извинения можно было принести и чуть позже, то вот проклятие хорошо бы отвести назад как можно скорее, пока с квартирой, или не дай бог, с Жераром, ничего не случилось. Может быть, есть ещё время? Лука решил, что следует немедленно отправиться в убежище и начать искать что-то вроде анти-проклятья, но стоило ему на несколько шагов отойти от двери, как за его спиной раздался глухой взрыв, а брусчатку усыпало осколками стекла. Лука рванул обратно, яростно стуча в дверь, и молясь всем святым, чтобы Жерар был жив. Соседи, выскочившие на улицу, поняв, что опасность уже минула, и новых взрывов не предвидится, вяло поругиваясь на "сумасшедших колдунов", вернулись по домам.
Через несколько томительных минут дверь наконец открылась. На пороге, шатаясь и отчаянно кашляя, стоял перемазанный в саже Жерар, а за ним стелились клубы дыма.
- Лука? - прохрипел маг. - Что ты тут забыл?
- Ты в порядке?!
- Что?! Говори громче!
Поняв, что Жерар ничего не слышит, и дверь открыл лишь для того, чтобы глотнуть свежего воздуха, а не пустить Луку внутрь, юный маг отстранил Жерара в сторону, и прикрыв рот и нос рукавом, вошёл внутрь. Дым шёл от комнатки, в которой Лекой разместил лабораторию. Ни одной целой склянки или риторы, пол, стены и потолок щедро украшены пятнами, мебель здорово перекосило и покорёжило. Впрочем, противопожарное заклинание Жерара уже погасило пожар, лишь только печально тлели на полу обрывки занавесок.
- А проклятье-то сработало на отличненько, - произнёс Лука себе под нос, размышляя, развеялось после этого его заклинание или стоит ждать ещё неприятностей.
Усадив плохо держащегося на ногах Жерара на кухне, у распахнутого окна, единственно оставшегося целым, Лука налил ему стакан воды, а сам, отыскав перчатки, веник, ведро и тряпку, принялся за работу по устранению ущерба. Через какое-то время к нему присоединился и Жерар, и уборка пошла чуть веселее, хотя парни всё ещё не разговаривали друг с другом. Лука, потому что всё ещё чувствовал себя виноватым, а Жерар находился в слишком подавленном состоянии, чтобы развлекать друга разговорами.