Адмирал «Коронат»

В двадцатых числах сентября ко мне в госпиталь приехал гость. Им оказался полковник Фёдоров. Последние время по заданию начальника Главного управления генштаба, он на фронте занимался организацией сбора и ремонта вышедшего из строя стрелкового оружия, которого так не хватало нашей армии. Несколько дней назад его срочно вызвали по делам в Главное артиллерийское управление, где его и дожидался мой пакет с предложением встретиться в удобное для него время и место. Через адмиралтейство он узнал, что я в данный момент нахожусь в госпитале и решил навестить меня. Куда и прибыл ближе к полудню.

С утра, как и вовсе предыдущие до этого дни я получил свою законную порцию всяких лечебных процедур. Так вышло, что в этот день мною заниматься выпало Анастасии и хирургу Грамсу. Я и сам уже видел, что раны на моей груди затянулись розовой кожицей, хотя там внутри ещё побаливало, особенно при ходьбе. Но главное я чувствовал себя уже вполне нормально, и очень надеялся, что и эта боль вскоре пройдёт. Анастасия после осмотра Грамсом моих ран, вместо того чтобы как и прежде забинтовать меня просто наклеивали две марлевые заплатки на мою грудь, и как объяснил хирург, с сегодняшнего дня перевязки мне отменили. Чего-чего, но я немного расстроился от этого известия. Мне всегда было приятно, когда именно Анастасия возилась с моими бинтами. Но в остальном я был рад и как заверил меня ещё вчера Радковский, что через неделю меня ждет медицинская комиссия и выписка из госпиталя.

— Анастасия Степановна, не соизволите ли вы сегодня прогуляться со мной по парку? — Задал я вопрос придержав её за руку, когда она собрав свой поднос с принадлежностями, собиралась выйти из палаты.

— Господин адмирал, у меня есть ещё несколько раненых, которым я должна поменять повязки. Вот когда я с ними закончу, тогда возможно провожу вас в парк, а сейчас мне нужно идти.

— Может кто-то другой эту работу за вас проделает?

— Михаил Коронатович, а вы разве свою работу на кого-то перекладываете?

— Да, вы правы, а я нет. Просто у меня были намерения поговорить с вами на одну очень серьёзную тему. Я с нетерпением буду ожидать окончания вашей работы, сколько бы времени она у вас не займет.

— Я думаю, что вам придётся подождать часа полтора, ни как не меньше — проговорила Анастасия, выходя из палаты.

— Хорошо я буду терпелив и подожду окончания вашей работы.

Чтобы убить время, дожидаясь, когда освободиться Анастасия, я вновь засел за свои записи. Время неумолимо приближалось к той черте, когда Анастасия должна освободиться, но тут в палату вошёл Качалов.

— Ваше превосходительство к вам полковник Фёдоров.

Я вначале не понял, что именно произнес мой вестовой. Что за Федоров ко мне пожаловал? Как мне показалось, что речь шла именно о брате Анастасии. «Интересно с чем он пришел ко мне? — подумал я. Наверно хотел узнать, что ответила мне его сестра на моё предложение. Но вот беда, предложение-то я пока и не сделал. Как раз только сегодня я хотел с ней об этом поговорить».

— Не ужели, Александр Степанович пришёл?

— Нет. Они назвались Владимиром Григоричем.

Я несколько секунд соображал, кто это мог быть.

— А! Я понял тебя. Это должно быть полковник Фёдоров Владимир Григорьевич.

— Так я именно так и докладывал вам.

— Ну братец, извини меня. Я немного отвлекся, так что не сразу сообразил о ком речь. Давай пригласи господина полковника, и приготовь что-то перекусить по этому поводу, ну не мне тебя учить.

Качалов понимающе покачал головой и быстро вышел. Через несколько секунд в палату вошел полковник с лихо закрученными вверх усами. Он с нескрываемым любопытством посмотрел на меня. Я также с нескрываемым интересом разглядывал этого полковника создателя первого в России автомата. Это потом его ученики; Дегтярев, Симонов, Шпагин создадут неплохие образцы автоматического оружия для Красной армии, с которым она разобьёт фашистские полчища.

— Здравствуйте Владимир Григорьевич, спасибо что нашли время и навестили меня тут. Так уж вышло, что я не смог с вами встретиться раньше. То вас не было на родине, то я в море. Когда в июне я прознал, что вы вернулись в страну, а мне на тот момент подвернулся случай побывать в столице. Так опять же не судьба. Мне в управлении сообщили, что вы убыли на фронт и наша встреча не состоялась. В последующем я не мог выбраться в столицу и встретится с вами. А потом бои и вот это ранение, которое так некстати полученное мной. Так что извините меня, что наша встреча происходит тут, а не в подобающем месте.

— Да что вы Ваше превосходительство, тут извиняться не за что. Это даже какое-то чудо, что я ненадолго заехал в управление, где мне и передали ваш пакет. А то я даже не представляю, когда всё это ещё прочитал бы.

— И на перед, Владимир Григорьевич, давайте без титулярности, по-простому.

— Да, Михаил Коронатович.

— Вы наверно удивлены, что какой-то адмирал ищет встречи с конструктором-оружейником и желает поговорить с ним на предмет совсем не относящийся к флоту.

Да, я поначалу конечно удивился когда увидел что этот пакет от адмирала, но вот прочитав его содержимое, я ещё больше удивился. Хотя ваши громкие дела на море сейчас на слуху у всей армии. Так мне в управлении ещё сказали, что от вас поступило немало всяких технических предложений и некоторые очень даже своевременные и нужные для нашей армии.

Вот именно, нужные. Но почему-то всё ложиться под сукно или запирается в какой-то ящик из которого если дай Бог лет так через десять вынут, когда уже поздно будет.

— Это у наших высоких генералов завсегда так бывает, я по себе знаю, и что-то продвинуть вперёд новое тут пуда соли мало будет.

— Всё верно говорите, Владимир Григорьевич, у нас почти во всех военно-технических кабинетах засилие высоких чинов со старыми взглядами. Зачем изобретать что-то новое, если есть проверенное старое, вот только техническая мысль не стоит на месте, а движется вперед, несмотря на их взгляды. И это такое во всех сферах военного строительства. Но об этом мы с вами чуть позже поговорим.

Я заметил, как Федоров посмотрел на Качалова, который в этот момент накрывал на стол.

Вы дорогой Владимир Григорьевич, только что с дороги и вероятно проголодались, да и я ещё с утра честно говоря только стакан чай в себя влил, так что прошу к столу там и продолжим наш разговор.

— Владимир Григорьевич — продолжил я прерванный разговор — как я знаю, вы немалое время находились почти на передовой, что вы можете рассказать о своей поездке. Как обстоят дела на фронте? Вы же наверно видели многое своими глазами, а не только со слов фронтового начальства знаете, в чем нуждается солдат.

— Кое-чего я конечно видел и в этих поездках, да и постоянно беседовал с кем-нибудь из сопровождающих меня. И это были не всегда высокие чины, но и простые фронтовые офицеры, конвойные казаки или стрелки, иногда это был шофер, если выпадала такая оказия, прокатиться на автомобиле между полками или дивизиями. И в первую очередь все жаловались на нехватку винтовок да патрон к ним, про снаряды совсем страшное что говорили. Почти все предвоенные запасы были израсходованные в первые месяцы войны. Ещё не так давно наши батареи получали в день лишь по два снаряда на орудие, которых хватало, как говорили в насмешку, первый снаряд для приветствия восхода солнца, второй для его захода.

О бедственном положении Русской армии на предмет нехватки оружия и боеприпасов что постигло её на первом году войны, я знал ещё из своего времени и довольно в большом объеме, но решил и дальше изображать человека незнакомого с проблемами сухопутной армии.

— Что, не уж то так и было?

— Да, было. Это в последнее время дела понемногу выправляются, но ещё далеко до изобилия. Во всём чувствуется нехватка. «Не позаботились, — говорили они мне, — не заготовили всего того что было нужно для ведения войны. И после всего этого, посылают людей на убой. Нет ни снарядов, ни винтовок, ни тяжелой артиллерии, пулемётов также катастрофически не хватает. Почему у германца все есть? Также нельзя воевать». Да дела со снабжением нашей армии в начале года были просто ужасны. Всем сердцем понимаю я справедливость таких обвинений. Но что я могу поделать, я ведь только инженер-оружейник.