Адмирал «Коронат»

Я потом узнал, что второй немецкий аэроплан был более точен в стрельбе из пулемёта, помимо двух пуль угодившие в мою грудь, был тяжело ранен в левую руку и мичман Никишин, пуля раздробила ему кость, также был убит один матрос. От попаданий бомб погибло ещё трое и шестеро раненых, это нас наказали за расслабленность или попросту за разгильдяйство. В этом была и моя вина. Надо было держать экипаж в постоянной боевой готовности, до самого прихода в главную базу.

Пилкин срочно отозвал обратно эсминец «Новик», через час он уже отваливал от борта «Петропавловска», забрав меня, мичмана Никишина и троих тяжелораненых матросов, а также моего вестового, и на полном ходу пошел через Моонзунд в Ревель. Доставив нас в госпиталь, где я сразу попал на операционный стол. Так как здесь были уже все заранее предупреждены о ранении адмирала, и которого должен доставить эсминец. Но этого я ничего не помню, только по одной причине — полутрупа. Оперировали меня Грамс и Радковский, так что операция прошла успешно, раз я не загнулся и всё это вспоминаю лёжа на кровати. Хотя мои шансы были таковы — сдохну не издохну, на всё воля Божья. Но это были отличные хирурги и они вытащили меня с того света. Хотя может я и не умер бы здесь, а вернулся обратно в своё сознание и тело, там в будущем. Возможно, мне не дали умереть те самые неведомые силы, что забросили меня сюда. Это значит, что, по их мнению, я ещё не всё выполнил, что ими было запланировано совершить с моим участием в этом историческом отрезке времени. Хотя кое-какие изменения в исторических моментах уже происходят. Но конечно, ещё всё обратимо. Может случиться и революция, и все последующие те события из моей реальности. Значит надо и дальше воздействовать на эту реальность чтобы обратного поворота на ту линию истории: хаоса, крови и разрухи, не последовало.

В этот момент, прерывая мои воспоминания и раздумья, в палату вошли. Первым вошел мужчина высокого роста, примерно моих лет, волосы цвета спелой ржи, с выпирающим животиком, но шустрый в движениях — это был хирург, коллежский советник Радковский. Если перевести его чин, на понятный мне, то получается — он капитан первого ранга. Следом за ним вошла она — Анастасия. Когда на второй день я начал осознавать, где нахожусь, и что со мной, я наконец-то разглядел её более внимательно. Хотя эта уродливая одежда скрывала её высокую фигуру, но мое воображение дорисовало какая она на самом деле. Да и этот платок, что повязанный на её голове, не мог скрыть её привлекательное лицо. А глаза, это просто чудо природы, зелёные даже не зелёные, а ярко изумрудного цвета, это наверно супер колдовские.

Зелёный цвет символизирует возрождение, воскрешение: он укрывающий, успокаивающий, освежающий, укрепляющий. А также великий цвет природы, жизни, и обновления. А ещё; очищения, весны, нового роста, плодородия, радости, надежды. Зеленый очень часто символизирует непрерывность и даже бессмертие — когда, к примеру, мы говорим «вечнозеленый». Зеленый является мистическим цветом, осуществляя связь, между природным и сверхъестественным. Даже не знаю, что со мной потом случилось, наверно был её околдован. Я, завзятый холостяк и влюбился. Э нет, это не я завзятый холостяк, это хозяин тела был им. Хотя он и был не прочь покувыркаться с девицами, что он регулярно проделывал, бывая на берегу. И таких особ у него было не мало. Вот только связывать свою судьбу он не желал, а возможно и не попадалась ему такая, от которой он бы потерял свою голову. Я вот её потерял окончательно. Но нас тут теперь в этом теле двое, возможно он пересмотрел свои взгляды на женский род и подумывает о женитьбе. А что, Анастасия для этого как раз подходит, и не вдова и не девица. У неё был жених какой-то пехотный капитан и даже свадьбу намечали на Покров, но началась война, он отбыл в свою часть, и через месяц погиб в Восточной Пруссии. Поплакав с неделю о потере, она уговорила своего брата, что служит здесь же лекарем, чтобы он поговорил с начальством и её взяли сестрой милосердия ухаживать за ранеными и этим приносить пользу отечеству. Через полгода за старшей сестрой пришла сюда и младшая мы о ней уже говорили.

Третьим входящим в палату, был Прохор, неся на вытянутых руках поднос с всякими склянками-банками, и перевязочными материалами.

— Как ваше самочувствие? Ваше превосходительство. Как грудь, кашель не мучает?

— Доктор, какое может быть у меня плохое самочувствие, когда рядом такие прекрасные белые голубки, морщась от боли, пытаюсь приподняться с подушки.

— Вижу-вижу, что пытаешься выглядеть молодцом перед барышнями, ну прямо герой. Хотя и правда, Герой! Везде только и говорят о ваших подвигах. А во всех газетах, восторженные статьи о вас и о Российском флоте. Давно в России не было такого, почитай с Синопского разгрома турецкой эскадры.

— Да ну доктор, какой я герой. Это русский моряк своим мужеством да под руководством знающих своё дело офицеров, всё это сотворил. А я тут абсолютно не причем.

— Ну-ну раз вы у нас не при делах, тогда давай подымайся. Сейчас Анастасия Степановна бинты с вас снимет, а мы глянем, как обстоят дела с вашей грудью.

Анастасия тут же принялась помогать мне, занять вертикальное положение. От прикосновения её рук боль на половину притупилась. Она с большой предосторожностью начала разбинтовывать на мне бинт, а так как он обмотан вокруг туловища, то ей приходилось невольно прижиматься своей грудью к моему лицу. Я в это время смотрел в её изумрудные глаза, наблюдая за её реакцией. Заглянув всего один раз, на мгновение в эти зелёные глаза, ты поймешь, что в них можно влюбиться без памяти, что со мной и произошло. А она всё время пыталась отвернуть их, не смотреть на меня. На её лице начал выступать румянец, она попыталась отодвинулась от меня, чтобы её грудь не задевала о моё лицо, но из этого ничего не выходило, я наоборот голову старался прижать как бы ненароком к её груди. Эх, этого момента Ольга не видит, я не прочь посмотреть на её личико с надутыми губками. Я уже заметил, что я ей не безразличный, но она совсем ребёнок. Вот Анастасия закончила меня разбинтовывать, и за осмотр принялся доктор.

Неплохо-неплохо — приговаривал он, осторожно надавливая на швы и не обращая на мои негромкие стоны сквозь зубы. Мы вначале ожидали худшего, но у вас очень крепкий организм и вы невероятно быстро идёте на поправку.

Он ещё несколько минут донимал меня разными вопросами и ещё раз прошелся пальцами по моей груди чего-то пробубнил себе под нос, покачал головой и под конец проинструктировал Анастасию, что нужно со мной делать, а сам ушел. Все началось в обратном порядке с тои лишь разницей, что вначале она намазала мою грудь какими-то вонючими мазями и давай бинтовать снова. И вот её грудь опять прижимается к моему лицу, но теперь она и не пытается отстраниться, так как мы оставались в палате вдвоём — Прохор после моего кивка исчез с глаз, и сейчас стоит за дверью в ожидании, когда Анастасия его позовет чтобы отнести поднос, куда она скажет.

Но не успела Анастасия ещё закончить перевязку, как в дверь вначале постучал Прохор, а потом и просунулась его голова.

— Ваше превосходительство, там похоже сам царь пожаловал, так как всё начальство высыпало на улицу.

Анастасия по-быстрому собрала поднос, помогла мне лечь опять в постель и они с Прохором удалились. Я очень сожалел что эта процедура — с одной стороны хоть и болезненна, но с другой приятная, когда над тобой хлопочет такая девица — так внезапно была прервана. Я лежал на кровати, и мне до сих пор кажется, что чувствую прикосновения её рук на своей груди. После этого мой мозг начал грезить эротическими картинками, что не сразу обратил внимания на то — стоящий до этого шум в коридоре вдруг оборвался, наступила тишина. А когда это понял, то стало как-то не по себе, как будто все вымерли, но вот послышались голоса и дверь в мою палату отворилась.

Император Николай II, пропуская впереди себя цесаревича Алексея, вошел в палату. Следом за Николаем II зашел адмирал Григорович, далее вице-адмирал Герасимов, начальник госпиталя Николаевский, следом Канин и «другие официальные лица», после чего моя не маленькая палата, стала напоминать банку со шпротами.